Дипломная работа: Художественное своеобразие "русских романов" В. Набокова
Дипломная работа: Художественное своеобразие "русских романов" В. Набокова
Федеральное
агентство по образованию
Пензенский
государственный педагогический университет
имени В.Г.
Белинского
Кафедра
литературы и методики преподавания литературы
Ягольникова
Оксана Николаевна
Художественное
своеобразие «русских романов» В. Набокова
Дипломная
работа по литературе
Научный руководитель –
профессор Красильникова
Е. Г.
Пенза, 2008
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА I. ОСОБЕННОСТИ ПОЭТИКИ РОМАНА «МАШЕНЬКА»
1.1.
Особенности
организации художественного пространства в произведении
1.2.
Специфика
образности в романе
2.
ГЛАВА II.
МОДЕРНИСТСКИЙ РОМАН «ЗАЩИТА ЛУЖИНА»
2.1.
Двоемирие в
тексте
2.2.
«Жизнь –
шахматная партия» как ключевая метафора романа
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
ВВЕДЕНИЕ
Творческое наследие
Владимира Набокова критики наделяют разнообразными щедрыми, подчас мало что
проясняющими эпитетами: «выдающийся стилист», «русско-американский писатель»,
«экзистенциально-элитарный романист», «феномен».
В современной «набоковиане» бытуют различные
подходы:
Набоков как творец металитературы; основа творчества Набокова составляет
эстетическая система, вырастающая из интуитивных прозрений трансцендентальных
измерений бытия; рассмотрение творчества Набокова с позиции экзистенциональных
сил автора; Набоков как субъект словесной игровой деятельности (в пределах
объективизации экзистенциональной сферы автор задает свои правила игры, свою
парадигму художественного мышления, согласуемую со средством деятельности -
поэтическим языком).
В 1926 году выходит первое прозаическое
произведение В. Набокова «Машенька». Вслед за «Машенькой» появились «Король,
дама, валет» (1928), «ЗащитаЛужина» (1930), «Подвиг» (1932), «Камера обскура» (1933),
«Отчаяние» (1934), «Приглашение на казнь» (1936), «Дар» (1938). Девятый роман,
написанный в Европе по-русски, «Solux Rex», остался незавершенным, опубликованы были лишь две
главы, причем в качестве самостоятельных произведений.
Критики разделили «русские романы» на две группы.
К первой относят романы «Машенька», «Подвиг», «Дар». В них сюжет основывается
на автобиографическом материале. Набоков делится с героем своим
собственным опытом или наделяет его той же профессией.
Вторую группу составляют романы «Король, дама,
валет», «Защита Лужина», «Камера обскура», «Отчаяние». Описанные в них ситуации
условны. Автор вступает в откровенную игру с читателем, предлагая то цветовое
очарование («Король, дама, валет»), то конструируя шахматные партии и
крестословицы («Зашита Лужина»), то анализируя разные психологические состояния
(«Камера обскура» и «Отчаяние»).
Названные романы, по мнению большинства
исследователей, являются моделями всей прозы Набокова, в них предзаданы
главнейшие особенности его сюжетики и поэтики. Их главным качеством является
единство, стилевая «слаженность». Набоков легко и непринужденно владеет темами,
причудливо и прихотливо выворачивая и поворачивая сюжеты. Какими бы
изворотливыми, сложными или, напротив, нарочито простыми ни виделись сюжетные
ходы, их всегда направляет четкая и последовательная воля автора. Именно автор
организует и ведет даже внутренние мысли героев. В романах есть скрытая
закономерность ходов мастера и причудливость шахматных комбинаций. «Русские
романы», в особенности «Машенька» и «Защита Лужина», являют собой образцы
нового искусства и в то же время представляют пример оригинального сложного,
порой парадоксального, использования реминисценций из классической русской и
зарубежной литературы.
Набоков не только наследовал традицию - он
совершил переворот в читательском восприятии художественного текста. Литература
XIX века редко поднимала
покров над тайной искусства: на «видимом» уровне своих творений авторы давали
читателям «уроки» нравственности, «объясняли» жизнь в ее социальных, духовных
или мистических проявлениях, а эстетические эксперименты скрывали в глубинных,
подтекстовых слоях произведения, оставляя утонченное наслаждение от
«угадывания» оригинальных художественных решений читателю «посвященному». В
классических текстах поэтические средства воздействуют на подсознание читатели,
заставляя его плакать, негодовать или восторгаться, наивно переживать перипетии
сюжета и сопереживать героям.
Набоков, напротив, намеренно обнажая игровое начало
в поэтике и подчеркивая «сделанность» своих книг, требует от читателя сознательных
усилий, интуитивных и интеллектуальных, для проникновения за поверхностный
поэтический слой - в этический и философский смысл произведения. Если понимание
поэтических приемов обогащает восприятие классического произведения, позволяет
проникать в его «тайные» смыслы, то чтение набоковских текстов вообще
невозможно без осмысления всех тонкостей и хитростей их поэтической структуры.
Но Набоков с трудом вписывается в какую-либо из
известных стилевых формаций. Поэтика Набокова, строго говоря, не является ни игровой, ни
модернистской, ни постмодернистской. Однако элементы различных стилевых
формаций присущи творчеству Набокова в той или иной мере. Исследователь М.
Медарич утверждает, что «на уровне поэтики стилевые признаки его текстов
гетерогенны, совокупность этих признаков невозможно определить как черты
определенной формации. На уровне поэтики мы не можем найти высказывания
писателя о чувстве принадлежности к какой-либо существующей литературной поэтике»
[36, с. 455].
Если проследить
хронологическую эволюцию литературного стиля в прозе Набокова, мы заметим у
него постоянное развитие и совершенствование приемов, а также раннее проявление
«экспериментальных» тенденций. Это, по мнению Медарич, указывает на существование
единой модели «синтетической прозы» [36, с. 455].
Так, в романах «Король,
дама, валет», «Защита Лужина», «Камера обскура», «Отчаяние» отмечается сходная
тенденция к деперсонализации персонажа, в то время как авторское «я» играет все
более важную роль. По мнению М. Липовецкого, в романах Набокова повествуется о
самой модели повествования [35, с. 79]. Проза сконцентрирована на
феноменологических свойствах литературы и исследует сущностную природу
словесного творчества. Данный род саморефлективного повествования может быть
назван «метапрозой» [22, с. 128]. Набоков создает бесконечный монороман,
в котором главные герои суть духовные близнецы автора. П. Бицилли пишет:
«Похоже на то, что мир, в котором живут герои В. Сирина, – это мир самого
автора» [11, с. 42]. Тема творчества у Набокова – это само творчество.
Соглядатай, шахматист Лужин, собиратель бабочек Пильграм, убийца, от лица
которого рассказано «Отчаяние», приговоренный к смерти в «Приглашении на казнь»
– все это разнообразные, но однородные символы творца, художника, поэта.
При этом Набоков понимает
язык как нечто наднациональное. На это указывал еще В. Ходасевич: «При
тщательном рассмотрении Сирин оказывается по преимуществу художником формы,
писательского приема... Сирин не только не маскирует, не прячет своих
приемов... но напротив: Сирин сам их выставляет наружу, как фокусник, который,
поразив читателя, тут же показывает лабораторию своих чудес. Его произведения
населены не только действующими лицами, но и бесчисленным множеством приемов,
которые, точно эльфы и гномы, снуя между персонажами, производят огромную
работу: пилят, режут, приколачивают, малюют, на глазах у зрителя ставя те декорации,
в которых разыгрывается пьеса. Они строят мир произведения и сами оказываются
неустрашимо важными персонажами. Сирин их потому не прячет, что одна из главных
его задач – именно показать, как живут и работают приемы...» [64, с.
557]. Например, роман «Ада» – это роман о художнике и процессе создания романа,
а равно о литературных условностях и стиле прозы, проблеме времени и
пространства. Роман «Машенька» – это повествование о времени и его субъективной
природе, тем более что идеи того рода носились в философском воздухе времени.
(А. Бергсон, М. Пруст). В этом отношении даже субъективность Набокова – объективна,
т.е. она своеобразное порождение эпохи (Ф. Кафка).
Между тем отношение
Набокова к своему веку особо, оно связано с иным пониманием природы времени,
которое не является свойством материи, это своего рода код, с помощью которого
возможно разгадать шифр, познать истинный смысл написанного. Таким образом,
искусство для Набокова – способ связи с потаенными предметами бытия. Смысл
искусства в системе представлений Набокова выше социальных, эстетических, и
даже познавательных его функций, он онтологичен.
Набоковым также активно
разрабатывается тема «уединенного Я», мотив двойничества, восходящий к
романтической эстетике, что роднит писателя со Стендалем, Э. По, Гоголем,
Уальдом и др. При этом данный мотив строится не только на противопоставлении
индивидуума толпе, но и имеет архитипические соответствия. Именно этим
объясняется множественность авторского «я». Здесь форма эмпиризма оказывается
лишь вынужденной метафорой глобального изгнанничества человека, его утраты
земного рая.
Художественная проза В.
Набокова предстает современному исследователю исключительно ценным материалом
для изучения проблемы взаимодействия внутри литературного процесса ХХ века
эстетических ценностей ХIХ и ХХ вв., с одной стороны, и «русского» и
«западного» культурных начал, с другой.
Развитие искусства в
целом – процесс поступательный, процесс непрерывного обогащения. В литературе
налицо как борьба, так и преемственность, захватывающая все сферы литературного
творчества, его содержательный и формальный уровни. Литературный процесс – сложная
система литературных взаимодействий, притяжений и отталкиваний. Новое, как правило,
рождается не в результате разрыва с традициями прошлого, а связано чаще всего с
их переоценкой и обогащением. Набокову, как никакому другому художнику слова
удалось выразить «всечеловеческое в национальном» и сказать «русское слово о
всечеловеческом». «И если на синхронном уровне он воспринял импульсы, идущие от
современной ему западноевропейской литературы (от прозы Г. Гессе, Ф. Кафки,
Х.Л. Борхеса, А. Роб-Грийе, Дж. Джойса, М. Пруста), то на диахронном –
импульсы, шедшие от мировой литературы и предшествующих эпох» [67, с. 93].
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18 |
