Реферат: Творчество Микеланджело Буонарроти
"... которой он хотел выразить старость, не говоря о
том, что, закутав ее в одежду, показал, что время охладило уже ее кровь и что
во время чтения он заставляет ее подносить книгу к самым глазам, пристально в
нее вглядываясь, ибо и зрение у нее уже ослабело" Вазари.
Ливийская сивилла — олицетворяет мудрость, красоту и
динамику, опять-таки то самое вечное движение, которое рождается волею Творца и
которое затем гений художника подчиняет себе, замкнув в рамки совершеннейшей
композиции.
"...прекраснейшая фигура сивиллы Ливийской, которая,
написав большой том, составленный из многих книг, в женственной позе хочет
подняться на ноги и намеревается одновременно и встать и захлопнуть книгу: вещь
труднейшая, чтобы не сказать невозможная, для любого другого, кроме ее создателя".
Микеладжело считал человека венцом творения, а мужчину -
воплощением телесной и духовной красоты. У женщин-предсказательниц, как и у
обнаженных юношей, в фигурах смешаны признаки мужские и женские. Предполагают,
что для сивилл мастеру позировали мужчины-натурщики. Как по углам библейских
сцен в средней части свода написаны множество вспомогательных фигур -
идеально-прекрасных юношей-рабов, так и пророков и сивилл окружают маленькие
путти - атланты, трактованные в скульптурных формах.
6.1.7 Фрески парусов свода
Сикстинской капеллы Чудесные избавления иудеев (1509-1511)
В четырех парусах свода находятся сцены, каждая из
которых – пример участия благого Бога в спасении Своего избранного народа: - Юдифь
и Олоферн (1509), - Давид и Голиаф (1509), - Медный змий (1511), - Смерть
Амана, или «История Эсфири» (1511).
Об этой божественной помощи повествовали пророки,
предсказывавшие пришествие Мессии.
"Что же можно сказать о четырех историях по углам в
распалубках этого свода? На одной из них Давид со всей юношеской силой, какая
только может потребоваться, чтобы одолеть великана, отрубает ему голову,
приводя в изумление солдат, чьи головы окружают поле битвы; не иначе, чем иные,
удивят прекрасные положения, использованные им в истории Юдифи, что на другом
углу; в этой истории показано туловище Олоферна, причем чувствуется, что оно
обезглавлено, Юдифь же кладет мертвую голову в корзину на голове своей старой
служанки, которая такого высокого роста, что должна наклониться, чтобы Юдифь
могла достать до корзины и как следует уложить в нее голову. Юдифь же, ухватив
груз, старается его прикрыть, голову же свою повернула к мертвому туловищу,
которое, хотя уже мертвое, но одним только поднятием ноги труп успел всполошить
всех, кто были в шатре, и лицо ее выражает и страх перед тем, что происходит в
лагере, и ужас перед мертвецом; живопись эта поистине достойна величайшего
внимания.
Но еще более прекрасна и более божественна, чем описанная
и чем все остальные, это история про змей Моисея, та, что над левым углом
алтаря, ибо на ней видно, как истребляют людей падающие дождем змеи, как они
жалят и кусают; показан там и медный змий Моисея, воздвигнутый им на столбе. На
истории этой явственно видно, как по-разному умирают те, кто от этих укусов
потерял всякую надежду. Там ведь показано, как жесточайший яд губит бесчисленное
множество людей, умирающих от судорог и от страха, не говоря о том, что иные,
кому змеи оплетают ноги и обвивают руки, застывают в том положении, в каком
были, и двинуться больше не могут, не говоря и о том, как прекрасно выражение
лиц тех, кто с криком в безнадежности падает на землю. Не менее прекрасны и те,
кто, взирая на змия и чувствуя, как при взгляде на него облегчается боль и
возвращается жизнь, смотрит на него с величайшим волнением, и среди них
женщина, которую поддерживает мужчина, написана так, что в ней видна и помощь
со стороны того, кто ее поддержал, и насколько она, внезапно и напуганная и
ужаленная, в ней нуждается.
Подобным же образом и в другой истории, где Ассур, читая
свою летопись, возлежит на ложе, есть очень хорошие фигуры, и между прочим
привлекают внимание три фигуры пирующих и представляющих собою совет, созванный
им, дабы освободить еврейский народ и повесить Аммана, фигура которого
выполнена в необыкновенном сокращении: столб, на котором он висит, и рука,
вытянутая вперед, кажутся не написанными, а выпуклыми и настоящими, как и нога,
которая также выдвинута вперед, да и те части, которые уходят вглубь; фигура
эта из всех прекрасных и трудных для исполнения фигур несомненно самая
прекрасная и самая трудная" Вазари.
В люнетах можно видеть фигуры, не связанные с библейскими
текстами. Среди них — полные трогательной нежности матери с младенцами,
скорбные старцы, отчаявшиеся молодые женщины. Сосредоточивая внимание на
передаче эмоционального состояния изображенных людей, он усиливает
драматическую ноту. Именно в этих композициях можно острее ощутить более
непосредственные отголоски реальных событий того времени — труднейшие
испытания, выпавшие на долю итальянского народа. Однако образы эти с
нарастающим в них чувством беспокойства, лиричности, трагизма все же отступают
на второй план по сравнению с могучим жизнеутверждающим началом образов средней
части свода, определяющих его доминанту.
Рассматривая потолок Сикстины, порою кажется: не слишком
ли все это грандиозно, чтобы стать когда-то возможным? Хотим верить, что — да,
и гений Микеланджело говорит нам, что верить надо. Однако, подобно знаменитым
«Рабам», высеченным им из мрамора, здесь, на потолке Сикстинской капеллы,
фигура библейского Амана, распятого на дереве, рвется в прекрасном порыве на
волю, всем существом ищет спасения, но порыв этот напрасен, и мощь его
бесполезна.
И все же не напрасны, не бесполезны та воля и сила,
которую воспел Микеланджело на этом потолке, ибо он утверждает своей
гениальностью великую надежду на лучшее, светлое будущее человеческого рода, на
постоянное восхождение человека по лестнице познания и победного утверждения
своей личности в мире.
6.1.8 Предки Христа
Если пророки и сивиллы Сикстинской капеллы написаны
Микеланджело полными мощи, энергии, то в образах предков Христа в треугольных
распалубках мастер передал настроение тяжелой дремоты и таинственного ожидания.
Полны тревоги фигуры предков Христа, а в лицах их мы
читаем порой ужас и безнадежность.
«Слишком долго было бы разъяснять все многочисленные
прекрасные и разнообразные выдумки там, где показана вся родословная праотцов,
начиная с сыновей Ноя, для доказательства происхождения Иисуса Христа; в этих
фигурах не перечислить всего разнообразия таких вещей, как одежды, выражения
лиц и бесчисленное множество необыкновенных и новых выдумок, прекраснейшим
образом обдуманных; и нет там ничего, что не было бы выполнено с вдохновением,
и все имеющиеся там фигуры изображены в прекраснейших и искуснейших
сокращениях, и все, что там восхищает, достойно величайших похвал и
божественно» Вазари.
"Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына
Авраамова.
Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова; Иаков родил Иуду
и братьев его;
Иуда родил Фареса и Зару от Фамари; Фарес родил Есрома;
Есром родил Арама;
Арам родил Аминадава; Аминадав родил Наассона; Наассон
родил Салмона;
Салмон родил Вооза от Рахавы; Вооз родил Овида от Руфи;
Овид родил Иессея;
Иессей родил Давида царя; Давид царь родил Соломона от
бывшей за Уриею;
Соломон родил Ровоама; Ровоам родил Авию; Авия родил Асу;
Аса родил Иосафата; Иосафат родил Иорама; Иорам родил
Озию;
Озия родил Иоафама; Иоафам родил Ахаза; Ахаз родил
Езекию;
Езекия родил Манассию; Манассия родил Амона; Амон родил
Иосию;
Иосия родил Иоакима; Иоаким родил Иехонию и братьев его,
перед переселением в Вавилон.
По переселении же в Вавилон, Иехония родил Салафииля;
Салафииль родил Зоровавеля;
Зоровавель родил Авиуда; Авиуд родил Елиакима; Елиаким
родил Азора;
Азор родил Садока; Садок родил Ахима; Ахим родил Елиуда;
Елиуд родил Елеазара; Елеазар родил Матфана; Матфан родил
Иакова;
Иаков родил Иосифа, мужа Марии, от Которой родился Иисус,
называемый Христос.
Итак всех родов от Авраама до Давида четырнадцать родов;
и от Давида до переселения в Вавилон четырнадцать родов; и от переселения в
Вавилон до Христа четырнадцать родов". Евангелие от Матфея 1:1-17.
6.1.9 Цветовое решение фресок
капеллы
При рассуждениях о фресках Микеланджело в Сикстинской
капелле следует принимать во внимание их сохранность. Расчистка и реставрация
росписи начались в 1980. В результате были сняты отложения копоти, и тусклые
цвета уступили место ярко-розовому, лимонно-желтому и зеленому; более четко
проявились контуры и соотношение фигур и архитектуры. Микеланджело предстал
тонким колористом: он сумел усилить скульптурное восприятие натуры при помощи
цвета и учел большую высоту потолка (18 м), который в XVI в. не мог быть
освещен столь же ярко, как это возможно сейчас.
Главное впечатление от росписи это ощущение героической
силы, которое она излучает, силы не подавляющей, а возвышающей человека,
заставляющей увидеть его истинный масштаб. Качество это выражено не только в
исполненных величия и мощи героях росписи, в торжестве прекрасного человеческого
тела и несокрушимого духа, но и в живописном языке плафона, в колоссальной
энергии пластических масс, в их могучем рельефе, в твердости контуров,
очерчивающих фигуры, в осязаемости воспроизведенных живописью архитектурных
элементов. И огромную роль вопреки старым утверждениям о неколористическом
мышлении Микеланджело-живописца в росписи играет цвет. В первую очередь это
относится к необыкновенно удачно найденной общей гамме цельных, взятых крупными
планами тонов, в которой так органично именно для фрескового колорита выглядит
сопоставление светлого фона архитектурных мотивов с тонами обнаженного тела и
сильно звучащими пятнами одежд энергичных ударов синего, охристо-желтого,
травянисто-зеленого и разных оттенков красного от ржаво-кирпичного до
сиренево-розового.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44 |