Дипломная работа: Религиозные идеи романа "Мастер и Маргарита" М. Булгакова и романа Л. Леонова "Пирамида" (сходство и отличие философско – христианских постулатов)
Истинная же причина гибели Иисуса и
Иешуа в том, что они внутренне свободны и живут по законам любви к людям –
законам, не свойственным и невозможным для власти, причем не римской или
какой-то другой, а власти вообще. В романе М. А. Булгакова Иешуа Га-Ноцри не
просто свободный человек. Он излучает свободу, самостоятелен в своих суждениях,
искренен в выражении своих чувств так, как может быть искренен только абсолютно
чистый и добрый человек. Даже перед лицом смертельной опасности он замечает
Понтию Пилату: «Правду говорить легко и приятно»[8,89]. А правда Пилату как раз
и не нужна.
Постыдное малодушие умного и почти
всесильного правителя: из-за боязни доноса, который мог погубить карьеру, Пилат
идет против своих убеждений, против голоса человечности, против совести. Он
делает последние жалкие попытки спасти несчастного, а когда это не удается,
пытается хотя бы смягчить укоры совести. Но нет и не может быть морального
выкупа за предательство. А в основе предательства, как это почти всегда бывает,
лежит трусость. «Трусость – крайнее выражение внутренней подчиненности»[8,89],
«несвободы духа», главная причина социальных подлостей на земле.
И наказан за нее Пилат страшными
муками совести. «Двенадцать тысяч лун за одну луну когда-то», бессонных ночей
терзается Пилат тем, что «он чего-то не договорил тогда, давно, четырнадцатого
числа весеннего месяца нисана», что он не пошел «на все, чтобы спасти от казни
решительно ни в чем не виноватого безумного мечтателя и врача»[8,107].
Очевидна связь романа Булгакова с
библейской демонологией, основывающейся как на христианской теологии, так
и на фольклорных источниках. Взять даже имена инфернальных героев
М.Булгакова. Без сомнения евангелическое происхождение демона-убийцы
Абадонны. Читателям Библии известен и другой бесовский персонаж романа «Мастер
и Маргарита» - Азазело. Созданный Булгаковым образ козлоногого и от
этого прихрамывающего «демона безводной пустыни», Азазело прямо
сопоставим с образом беса, о котором повествуется в книге Левит и
который генетически связан с древнейшим, языческим верованием
евреев-кочевников в козлообразного духа пустыни Азазело «Аза-эл»
по-древнееврейскому означает «козел-бог». Первоначально, как об этом
свидетельствуют черновые материалы к роману, Булгаков роль верховного
дьявола предназначал именно этому демону, и для того, чтобы подчеркнуть
в самом его имени его отличие от хрестоматийного, бытующего в мировой
литературе образа сатаны, назвал его не Азазелой, а Фьелой. Затем автор
постепенно отходит от прежнего замысла и в соответствии с европейской
традицией избирает на роль главы бесовского царства Князя Тьмы,
обозначающего инициалом «В» и носившего в Евангелии имя Вельзевул,
изменив его по тем же соображениям, что и в случае с Азазелло, на
Воланд.
Отметим, что к Евангелию восходит
и сама, реализованная у Булгакова, иерархия дьявольских чинов, согласно
которой Воланду беспрекословно подчиняются и Абадонна, и Азазелло, и
Фагот. В обширнейшей христианской средневековой литературе о дьяволе
отмечены и многие из тех способностей и качеств нечистой силы,
которые демонстрируют нам инфернальные персонажи романа Булгакова:
умение перемещать людей из одного места в другое, предсказывать будущее
/ как Воланд/, вызывать бурю /как Бегемот и Коровьев/, превращаться в
людей и животных, в кота, например, как Бегемот/ имя которого также
одно из известных и восходящих к древности наименований дьявола/,
заключать договор с человеком и др.
И в «евангельских», и в «демонологических»
линиях романа «Мастер и Маргарита» Булгаков предпочитает вовсе не
придумывать, а подбирать имена, порою лишь обновляя их звучание /Иешуа
Га-ноцри/. А имя Воланд оказалось такой удачей, что изменять его не
пришлось. Почти не связанное в читательском восприятии ни с одним из
образов большой литературы и вместе с тем традиционное благодаря Гете,
оно чрезвычайно богато звуковыми ассоциациями. В нем средневековые
имена дьявола - Ваал, Велиал, даже русское «дьявол».
В трактовке Булгакова это имя
становится единственным именем сатаны, как бы не литературным, а
подлинным. Под этим именем его знает Мастер. Именно так он называет
сатану сразу. «Конечно, Воланд может запорошить глаза, и человеку
похитрее» - говорит он Ивану. Впервые слушая о загадочном происшествии
на Патриарших. «Как? - вскрикивает Иван и вдруг догадывается: - Понимаю,
понимаю. У него буква «В» была на визитной карточке…»[8,71]
Характерно, как отмечают
исследователи, что Воланда не узнают сатирические персонажи. Это один
из источников комедийного в романе - то буфонно-комедийного, то
горько-комедийного, почти всегда - сатирически-комедийного.
Воланда в романе узнают только
двое - Мастер и Маргарита. Без предъявления инфернального треугольника и
других атрибутов власти, еще до того, как видят его. Узнают
независимо друг от друга и так согласно друг с другом - должно быть
по тому отблеску фантастики и чуда, которые реют вокруг Воланда и
которых так жаждут они оба. «Лишь только вы начали его описывать я уже
стал догадываться» - говорит Мастер[8,106].
«Но к делу, к делу, Маргарита
Николаевна, - произносит Коровьев. - Вы женщина весьма умная и, конечно,
уже догадались о том, кто наш хозяин". Сердце Маргариты стукнуло,
и она кивнула головой».[8,189]
Эта их способность к принятию
чуда, так противопоставляющая их Берлиозу, который «к необыкновенным
явлениям не привык», сродни их причастности к чуду - к подвигу
самоотречения, чуду творчества, чуду любви.
Отметим, что Булгаков убежден, что
общественное и душевное благоустройство государства невозможно без веры
и опоры на «вечные» ценности. Для инспекции нравственного состояния
общества, устроенного на новых началах, и появляется в Москве по воле
автора «Мастер и Маргарита» Князь Тьмы со своей креатурой, каким он
предстает перед читателем? Рассмотрим образ Воланда в следующем
разделе более детально.
Ну а кто же, по Булгакову, «правит
бал» на этой земле? Кто «князь мира сего»? Эпиграф романа адресует нас к
Мефистофелю из «Фауста» Гете: «..так кто ж ты, наконец?
- Я – часть той силы, что вечно хочет
зла
И вечно совершает благо»[12,70].
Следовательно, булгаковский Воланд –
это Мефистофель. А Мефистофель – это Сатана, не случайно же его диалог с
Создателем («Пролог на небесах») почти полностью совпадает с аналогичным местом
в ветхозаветной Книге Иова ( Иов. 1, 9 – 12 ).
Однако все здесь не так просто, как
кажется на первый взгляд. Сатана (от греч. «противодействующий», «противник»)
или дьявол (от греч. «клеветник») предстает как в Ветхом, так и в Новом Завете,
во-первых, как «начальник злых духов, враг Божий и искуситель и губитель душ
человеческих», как скептик и циник, подстрекатель и наушник, обвинитель рода
человеческого пред Высшим судией. Во-вторых, что для нас особенно важно, и в
Библии и в «Фаусте» Гете Сатана (Мефистофель) хотя противостоит Богу, но не на
равных основаниях, не как божество или антибожество зла, но как падшее творение
Бога и мятежный подданный его державы, который только и может что обращать против
Бога силу, полученную от него же, и против собственной воли в конечном счете
содействовать выполнению божьего замысла – «творить добро, желая людям зла»[7,195].
Воланд – то постоянное зло, которое
необходимо для существования добра и вечной справедливости в мире. Такова
диалектика исторического развития и человеческого познания – с «древа добра и
зла». Воланд олицетворяет вечность, бесконечность времени, которое всех
рассудит, все расставит по местам, каждому воздаст по заслугам. То, что
«однажды весною, в час небывалого жаркого заката, в Москве, на Патриарших
прудах»[8,70] появился Воланд, определивший весь ход действия московских сцен
романа, в которых он со своей свитой оказывается в человеческом облике
современников Булгакова 1920 – х. годов, раскрывает глубинный смысл
происходящего. Появление Воланда в самый разгар «великого перелома», а затем и
Большого террора – это попытка спроецировать время, бесконечное, справедливое
время, на всех участников событий – в романе Булгакова и за его пределами, в
самой жизни; это попытка осуществить справедливость – поверх страшных
реальностей эпохи, вне времени и пространства, - реализовать силой великого и
вечного искусства воздаяние и возмездие. Фантастические картины романа
Булгакова – это прежде всего суд времени, суд истории.
Все, на что обращает свой взгляд
Воланд, предстает в своем истинном свете. Воланд не сеет и не внушает зла. Он
всего лишь вскрывает его, разоблачая, снижая, уничтожая то, что действительно
ничтожно. Суд вечности, вершимый Воландом, просвечивает всех персонажей романа,
в том числе и Мастера.
Судьба его очевидным образом связана
с героем его романа – Иешуа Га-Ноцри. Мастера и Иешуа связывает их
«бездомность», «бесприютность» (Мастер теряет свою квартиру), и травля,
заканчивающаяся в обоих случаях доносом и арестом, и предательство (Алоизий
Могарыч – явный аналог Ииуды из Кириафа ); и мотив Ученика (Иван Бездомный –
смысловая параллель Левия Матвея ).
Мастер не заслужил света и с
христианской точки зрения, поскольку за смертным порогом продолжал оставаться
слишком земным. Он не преодолел в себе человеческого, телесного начала. Это
выразилось, в частности, в том, что он оглядывается назад, на свою земную
любовь – Маргариту, он хотел бы с нею делить свою будущую неземную жизнь.
Классический прецедент в мировой литературе известен: Данте в «Божественной
комедии» тем, кто был предан земной любви, отказал в свете, поместил или в Ад
или в Чистилище. Этот и подобные сюжеты в различных вариациях восходят, в
частности, к библейской притче о Лотовой жене, оглянувшийся назад, на город,
гибнущий в огне, и превратившейся в соляной столп. По христианским
представлениям земные заботы, печали и радости не должны отягощать покидающего
грешную землю.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18 |
