Дипломная работа: Особенности поэтики романов М. Булгакова в системно-типологическом аспекте

Становление сатиры на Руси начинается уже с IX века. В освещении специфики смеховой культуры Древней Руси нам представляется необходимым опереться на исследования Д.С. Лихачева, А.М. Панченко и Н.В. Понырко.18 Созвучно с выводами М. Бахтина авторами отмечается, что в эпохальном отношении древнерусский смех принадлежит к типу смеха средневекового, одной из важнейших особенностей которого и является обращение его на самого смеющегося. В скрытой и открытой формах в этом "валянии дурака", в этом поясничанье присутствуют критика окружающего мира, разоблачаются существующие социальные отношения. Функция смеха - обнажать, обнаруживать правду, "раздевать" реальность от всей сложной знаковой системы данного общества. Обнажение уравнивает людей: "братия голянская равна между собой".

Говоря о смехе как мировоззрении древнего человека, Д.С. Лихачев высказывает идею о схеме построения вселенной, которая лежит, например, в основе древнерусских пародий. Вселенная делится на мир настоящий, организованный, и мир "антикультуры". Люди во втором, кромешном, подчеркнуто выдуманном мире - босы, наги, либо одеты в рогоженные одежды, обуты в берестяные лапти, не имеют собственного устойчивого положения, "мятутся меж двор"[32].

У истоков зарождения сатиры на Руси стояли три различные тенденции, оказавшие влияние на дальнейшее ее формирование.

Во-первых, это фольклорная скоморошья традиция, которая, хотя и преследовалась официальной церковью, а позднее и светской властью, не могла не проникнуть в обращенные к обличению социальных, бытовых и нравственных пороков феодального общества сатирические жанры и тенденции.

Во-вторых, сатирические элементы в древнерусской литературе XI-XVII веков восходили к византийскому учительному красноречию.

Третьей составляющей, влиявшей на формирование сатирического стиля и пафоса древнерусской литературы, могла стать библейская пророческая традиция. Литература средневекового типа на Руси носила анонимный характер.

Постепенное отторжение ее от богословия (секуляризация) на русской почве происходило тяжело, процесс "демократизации" (возрастания и приобретения нового качества личностного начала) был заторможен.

Все это явилось толчком для развития сатиры. Поскольку древнерусская литература религиозна, то основными особенностями ее были серьезность, высокое положение.

Смех же изначально связывался с дьяволом. С другой стороны, сатира не обязательно предполагала смех. Совершенно четко осознаются два понятия: обличение и осмеяние. Если последнее соотносится с фольклором, то о первом можно сказать следующее: древнерусская литература до XVI века прослеживает преимущественно обличительные тенденции.

Древнерусская сатира наиболее полно изучена В.П. Адриановой-Перетц, показавшей на примере ряда памятников литературы того времени движение к реализму и народности.

Продолжая сатирическую традицию русской литературы, М.А. Булгаков обновил ее содержание и в идейном, и в художественном планах. Что касается философско-эстетических взглядов, то именно на них основывался художник, строя стратегию собственного писательского поведения.

Для М. Булгакова 20-е годы - время поиска своих тем, обретение своего стиля. Именно от ранних произведений идут нити к "закатному" роману, причем не только в смысле каких-то композиционных построений, развившихся характеров персонажей, но и в цельности нравственной личности Художника, "не обременившего себя ни в творчестве, ни в жизни... ложью"[33]." Мой литературный портрет закончен, и он же есть политический портрет", - пишет М. Булгаков в одном из писем Правительству в 1928-1929 годах. Один лишь раз, в начале моей известности, было замечено как бы с оттенком высокомерного удивления: " М. Булгаков хочет стать сатириком нашей эпохи. "[34]

Писатель, как и все его современники был вовлечен в процесс " переоценки ценностей" жизни и культуры. Булгаков в своих сочинениях неоднократно характеризовал ту культурную ситуацию, в которой ему пришлось существовать. По его мнению, главными чертами ее можно назвать пресечение традиций, падение культуры словесного творчества, гражданскую войну в литературе.

Становление новой действительности воспринимается М. Булгаковым трагедийно, ибо высшее завоевание общества - веками сформированная культура - гибнет от невежества масс.

М. Булгаков в 20-е годы разделял скептическое отношение М.Е. Салтыкова-Щедрина к революционности русского народа. Это была обдуманная и четко сформулированная позиция. Он выразил ее в чрезвычайно важном для него документе - в письме к Советскому правительству, написанному в 1930 году; в нем М. Булгаков подчеркнул также принципиальные свойства своих сатирических произведений:

"<... > яд, которым пропитан мой язык, глубокий скептицизм в отношении революционного процесса, происходящего в моей отсталой стране, и противупоставление ему излюбленной и Великой Эволюции, а самое главное - изображение странных черт моего народа, тех черт, которые задолго до революции вызывали глубочайшие страдания моего учителя М.Е. Салтыкова-Щедрина"[35]3.

Хотя "страшные черты моего народа" осознаются Булгаковым в свете традиций Салтыкова-Щедрина, нужно заметить, что свято почитая своего учителя, М. Булгаков не лишен "веселонравия", в то время, как Салтыков-Щедрин писал: "Изображая жизнь, находящуюся под игом безумия, я рассчитывал на возбуждение в читателе горького чувства, а отнюдь не веселонравия".

М. Булгаков верил в естественный человеческий порядок на Земле. "Все, что ни происходит, всегда так, как нужно и только к лучшему. "Все будет правильно, на этом построен мир." - эти мысли пронизывают сатирическую прозу писателя, являясь особым художественным принципом понимания действительности.

Позиция М. Булгакова, ориентированная на эволюционное преобразование общества, как заметила Менглинова Л., могла импонировать М. Горькому, поскольку речь шла о защите нравственных ценностей, представляющих общечеловеческий интерес. Идеей Эволюции М. Горький был заинтересован в 1918-1919 гг.;

Исследованию творческих отношений М. Горького и М. Булгакова посвящена работа А.М. Альтшуллера. .

В первой половине 20-х годов М. Булгаков близок М. Горькому в поисках "художественной правды", в осмыслении противоречивого быта тех лет. Наиболее интересно горьковская точка зрения - о противоречивости послереволюционной действительности - излагалась в переписке с К. Фединым (по мнению многих исследоватетелей):

"Почти все современные молодые писатели и поголовно все критики не могут понять, что ведь писатель-то ныне работает с материалом, который зыблется, изменяется, фантастически соединяя в себе красное с черным и белым. Соединяя не токмо фантастически, но и неразрывно. И современное искусство слова не настолько еще мощно и всевластно, чтоб преодолеть эту сложность бытия, где правда с неправдою танцуют весьма запутанный и мрачный танец. "[36] Созвучна с этим статья Е. Замятина, написанная в те же годы, "О литературе, революции и энтропии":

"Большак русской литературы, до лоску наезженный гигантскими ободами Толстого, Горького, Чехова, - реализм, быт: следовательно, - надо уйти к быту","сыто заснуть в однажды изобретенной и дважды усовершенствованной форме" нельзя"[37].

Итак изображение "быта, разметенного в куски"40, потребовало нового эстетического подхода, новых средств и форм выражения. Стремление воссоздать сложность быта наблюдается и в модернистских метаморфозах Б. Пильняка, А. Веселого, Н. Эрдмана, Леонова, В, Маяковского, и в творчестве Е. Замятина, М. Зощенко, М. Булгакова...

Свое художественное воплощение булгаковское видение мира нашло в парадоксальной модели "трагического гротеска", где все фарсовые сцены имеют трагический подтекст и, наоборот, многие эпизоды серьезных, несатирических вещей Булгакова насквозь комедийны. Художественный прием соединения реального и фантастического М. Булгаков использует как способ выражения своей нравственно-гумманистической концепции, своего понимания добра и зла. Именно в том, что булгаковская проза - это проза трагикомического гротеска, в том, что творческое мироощущение М, Булгакова соединило в себе трагизм с гротесковым началом, мы и видим главную особенность: продолжения писателем народных традиций смеховой культуры, а так же, литературы нового времени - прозы Н. Гоголя в первую очередь, М.Е. Салтыкова - Щедрина, Ф.М. Достоевского.

В 20-е годы М. Булгаков, выступал в газетах "Гудок", "Рупор", "Красная панорама" и т.п., со своими рассказами, очерками, фельетонами. Структура многих из них уже выдает руку будущего Мастера. В них отчетливо проявляется драматическая природа булгаковского таланта: характернейшей чертой фельетонов можно назвать обилие комических диалогов, легко переносимых на сцену.

"Бытовое действие <... > разворачивается в пределах театрализованного пространства. Действительность, как и у Н. Гоголя, сначала преображается по законам театра, - театрализуется; между писателем и жизнью - "волшебная камера" сцены, через которую Булгаков "пропускает" своих бесчисленных героев <... >"[38]. Но сам писатель, поделивший свое творчество на "подлинное" и "вымученное", устами героя автобиографической повести "Тайному другу" (1929г), говорил:

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16