Дипломная работа: Информационные технологии как средство трансформации повседневной жизни человека

Временные трансформации повседневности многоплановы. Д. Харвей пишет о процессе сжатия (компрессии) временных дистанций [169]. «Сжатие времени» является обратной стороной сжатия пространства. Сокращается время, которое требовалось для совершения сложных пространственных действий. Соответственно, каждая единица времени уплотняется, наполняется количеством деятельности, многократно превышающим то, которое можно было совершить прежде. Уплотнение времени, свойственное повседневности современного человека, можно отчётливо увидеть на примере детей, которые как само собой разумеющееся воспринимают доступ к компьютерам, пультам дистанционного управления, Интернету, электронной почте, пейджерам, сотовым телефонам, mp3-плейерам, CD, DVD, видеоиграм и цифровым камерам. Для них понятие времени и расстояния значит очень мало. Они получают всё больше и больше за меньший и меньший срок, им скучно иметь дело с тем, что они считают медленным [137, с. 86]. О происходящем уплотнении времени ярко свидетельствуют и возникшие в крупных мегаполисах компании, специализирующиеся на «скоростных свиданиях», длящихся от трёх до семи минут. После таких свиданий каждый клиент заполняет формуляр, указывая, желает ли он или она продолжать свидания (возможно уже не столь скоротечные) с тем же партнёром. Ещё более спрессованным является время в Интернете, где пользователи, как правило, уходят с сайта, если он не запустился за восемь секунд [137, с. 86–87].

Когда время становится решающим условием совершения множества других событий, следующих за определённым действием, ценность времени значительно возрастает [99, с. 208]. Люди в настоящее время живут в условиях таких сверхскоростей, что старинное правило «время – деньги» требует пересмотра. Сегодня каждый период времени стоит дороже, чем предыдущий, поскольку, если не на практике, то, по крайней мере, теоретически за это время можно создать больше богатства. Время становится более ценным ресурсом, чем труд. В высокотехнологичных отраслях производства ныне исчезает чёткая регламентация трудового времени. Если в индустриальном обществе господствовал жёсткий хронометраж: человеку предписывалось работать и отдыхать строго определённое время, производить за определённый интервал времени определённое количество трудовых операций, то сейчас от работника требуют самостоятельно управлять собственным временем в гибком режиме. Все большее распространение приобретает сдельно-проектный способ работы, а не присутственный. Как говорил основатель компании «Сони» Акио Морита, «я могу приказать рабочему прийти на работу в семь утра и работать производительно. Но разве я могу велеть, чтобы ровно в семь моему инженеру пришла в голову удачная мысль?» [137, с. 89–90]. Гибкость рабочего графика приводит к тому, что рабочее время и даже трудовая деятельность как таковая могут потерять своё главенствующее положение в структуре повседневности. Уже сейчас существенной особенностью трудовой деятельности становится краткосрочная занятость работников. Как отмечают ведущие специалисты в области менеджмента, в настоящее время приходит конец пожизненному или стабильному найму в крупных корпорациях, уже наметился переход к работе по краткосрочным, сиюминутным контрактам либо вообще без таковых [113, с. 239].

Для характеристики ситуации на современном рынке труда исследователи используют такой термин, как прекаризация (от фр. precarite, англ. precarity, ит. рrecarieta, – шаткость, непрочность, ненадёжность), обозначающий распространение многообразных форм неустойчивой занятости: временной, неполной, негарантированной [86, с. 39]. Остроту и масштабы проблемы прекариата ярко высветили массовые волнения во Франции в марте 2006 г. Попытка правительства расширить доступ молодёжи на рынок труда ценой узаконенного права хозяина увольнять работника без объяснения причин в течение первых двух лет, вызвала настоящий бунт представителей молодого поколения. В целом, доля занятых в разных видах негарантированного найма не так уж и велика: в европейских странах она составляет 12–16 %, в США – чуть больше 8 % (20 %, если добавить занимающих временно-сезонные рабочие места). Однако вызывает озабоченность тот факт, что распространение временных форм занятости впервые в массовом порядке затронуло средний класс, в том числе его продвинутые слои: персонал радиотелевизионных компаний, издательств, научных центров, вузов, консалтинговых агентств. Чередование периодов занятости и безработицы, работы по найму и принудительного отдыха, постоянная угроза «застрять» в прекариате – всё это дестабилизирует повседневность, усложняет выработку жизненных планов. В связи с этим Элвин и Хейди Тоффлер говорят о наступлении ad-hoc-кратии (от лат. ad-hoc – для данного случая) – сдвигу от постоянных или долговременных организационных форматов к одноразовым, кратковременным [137, с. 94].

По мере того как более гибким становится график оплачиваемой работы, всё более разнообразным становится и распределение свободного времени. Поскольку всё меньше людей ведёт размеренную жизнь, работает строго по расписанию, из повседневной жизни практически полностью исчезают такие ритуалы, как семейный обед или ужин. Телевизор, благодаря записывающим устройствам, люди также уже почти не смотрят одновременно с другими. Жизненные графики настолько индивидуализировались, что члены семьи и друзья почти не встречаются лицом к лицу, существенной характеристикой темпоральности становится асинхронность деятельности. Проблему синхронизации рассматривают в своей работе «Революционное богатство» Э. Тоффлер и Х. Тоффлер [137, с. 51–96]. Они указывают, что синхронизация действий обеспечивает высокий уровень предсказуемости, которая необходима для функционирования индивидов в социальных системах: «В идеально синхронизированном мире друзья никогда не опаздывают на встречу, яичница никогда не подаётся на завтрак остывшей и дети всегда вовремя возвращаются домой из школы. Более того, товарное производство отлажено так, что всякие издержки, включая стоимость хранения, обслуживания, управления перевозками, сведены к нулю. Что самое замечательное – любое собрание начинается и заканчивается вовремя» [137, с. 68]. Итак, плюсы синхронизации очевидны, однако идеальная синхронизация, удерживающая ключевые переменные в фиксированном соотношении, делает любую систему негибкой, инерционной и невосприимчивой к инновациям. Временная согласованность должна сочетаться с некоторой долей десинхронизации. Кроме того, «скрытый парадокс закона временных рассогласований заключается в том, что чем большая синхронизация достигается на одном уровне системы, тем большая десинхронизация происходит на других» [137, с. 73]. Элвин и Хейди Тоффлер пишут, что отношения современного человека со временем становятся всё более нерегулярными. Индивид освобождается от тюремной жёсткости и упорядоченности индустриального века, но тем самым увеличивается непредсказуемость [137, с. 91].

О росте асинхронности свидетельствует тот факт, что пунктуальность в современном обществе, особенно у молодого поколения, перестаёт цениться. Более того, молодые люди часто рассматривают пунктуальность как посягательство на свою свободу и креативность. Сегодня аналитики утверждают, что распространение сотовых телефонов породило более снисходительное отношение к необязательности – ведь всегда можно успеть позвонить заранее и извиниться за опоздание [120, с. 28]. Возможность принимать решения на месте позволила молодёжи не подчинять свою жизнь жёстко установленным временным рамкам, как привыкли поступать люди старшего поколения. С помощью мобильного телефона всегда имеется возможность перепланировать расписание повседневных дел. Это позволяет людям приспосабливаться к оперативным краткосрочным изменениям в обстоятельствах или к субъективным предпочтениям. Б.С. Гладарев пишет, что постоянное перепланирование становится привычной тканью повседневного взаимодействия, которое всё больше превращается из взаимодействия в координацию, в процесс перманентного сопоставления своего распорядка с планами других людей [34, с. 45]. К схожим результатам приходят Р. Линк и Б. Иттри: «С использованием мобильных систем становится необязательной необходимость договариваться, чтобы встретиться в определённое время в определённом месте. Скорее, такие встречи могут регулироваться в зависимости от необходимости» [171]. Таким образом, мобильная связь позволяет значительно упростить координацию действий индивидов, что приводит к падению значения пунктуальности.

На смену линейности времени в современном обществе, с точки зрения автора концепции «общества спектакля» Г. Дебора, приходит псевдоциклическое зрелищное время, которое одновременно является и временем потребления образов (рекламы, массовой культуры и т.п.), и образом потребления времени (чередования труда и досуга, рабочего времени и отпуска, зрелища в ожидании зрелища и т.п.). Обретённая в эпоху классического модерна история как время народа и время индивидуальной биографии отчуждается сначала в абстрактное «товарное» время производства, а затем в «зрелищное время» общества спектакля, где образы опосредуют социальные связи и вся полнота товарного мира предстаёт перед потребителем сразу, как всеобщая эквивалентность того, чем общество может быть. Время спектакля является псевдоциклическим, поскольку сам человек становится неподвижным зрителем разыгрываемого перед ним зрелища: «Тогда как циклическое время было временем неподвижной иллюзии, переживаемой реально, время зрелищное является феноменом трансформирующейся реальности, переживаемым иллюзорно» [46, с. 89]. Здесь уже нет логики и детерминации процесса развёртывания жизни, будь то индивидуальная биография или общая история, ибо общество спектакля ориентировано на «продажу “полностью экипированных” блоков времени, каждый из которых представляет собой единый унифицированный товар» [46, c. 88]. Единое время распадается на несвязанные повествования, повторение которых диктуется не смыслом, которым наделено время, подобно цикличности возврата особо значимых событий в жизни традиционных обществ, а внешней логикой спектакля, основанной на равнозначности и взаимозаменимости удовлетворённых потребностей, получаемой информации и т.д. Все события, свидетелем которых становится зритель «спектакля», оказываются лишь чередой «неподтверждённых рассказов, неконтролируемых статистических данных, неправдоподобных объяснений и невразумительных размышлений, … отстраняемых на мифологическую дистанцию» [46, с. 128].

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23