Контрольная работа: История государства и права России

Вторую волну скандинавских выходцев, варягов, А. А. Шахма­тов относит к середине IX в.: это «утверждение варягов в Новго­роде, Изборске, Полоцке, Белоозере и Ростове». Мотив «призва­ния» не подлежит исторической оценке. Это мотив литературный, и, как ни слаба работа Тиандера «Скандинавское переселенческое сказание», она дает полезный свод материала, освещающего его как «перехожий» мотив, встречающийся у разных германских племен. Часть северных варягов пошла на юг, к Византии. Шахма­тов считает удачной догадку книжника-летописца, который, про­читав у византийцев рассказ о нападении руси на Царьград в 860 г., связал его с именами варяжских князей Киева — Аскольда и Дира. 18 июня 860 г. русь на 200 судах появилась под стенами Византии, когда император Михаил отсутствовал: был в походе против арабов. Михаил успел вернуться по вестям о новой опасности, и руссы были отбиты. Позднейшие рассказы приурочили сюда сказание о чуде ризы влахернской божьей матери, которое раньше относилось к нападению аваров в 626 г. Рассказ этот — о нападении руси и чуде — попал в наши летопис­ные своды: в Новг. 1 под 854 г. и в Лаврентьевский под 866 г., тут уже с именами Аскольда и Дирагами) "[4]

Это первое известие о походе руси на Царьград, который произошел после нескольких экспедиций по Черному морю в пер­вой половине IX в. Ему придают особое значение свидетельства, что тогда у руси уже была организованная военно-политическая сила, что поход этот исходил из молодого южнорусского государ­ства. Толкование этих известий у Шахматова стеснено тем, что он сохраняет указание Повести временных лет, что Аскольд и Дир были варяги. Если строить на этих обрывках определенное пред­ставление, я предпочел бы признать их вождями руси (не варя­гами) " и принять другое указание старого книжника-летописца, что варяги и словене назвались на юге русью при Олеге, когда и возникло в Киеве варяжское княжество на смену старому, русскому. Тогда хоть больше времени останется для укоренения имени русь на киевском юге. И 30-е годы IX в., может быть, слишком поздняя дата для появления руси на юге: ведь нападение на Сурож относят к первой четверти IX в. Правильнее признать, что нет у нас надежных оснований датировать это явление десятилетиями.

Сами предания об Аскольде и Дире дают основание усомниться в их «парности». Текст Повести временных лет о их гибели от руки олеговых воев дает основание их разделить: «И убиша Асколда и Дира и несоша на гору, и погребоша и (единственное число) на гор^, еже ся ныне зоветъ Угорьское, кде ныне Олъминъ дворъ; на той могил^ (единственное число) поставилъ (кто?) церковь святаго Николу; а Дирова могила за святою Ориною» ^*. Ценимое историками известие араба Масуди, что в царство славянского князя ал-Дира ездят с разными товарами мусульман­ские купцы, сильно подрывается тем, что этого ал-Дира Масуди считает своим современником, а сам он был современником Игоря. Царство ал-Дира, по Масуди, — восточный сосед Чехии Вяче­слава, и может быть признано киевским, тем более что тогда, по-видимому, чехи и Краковом владели. Вестберг поправляет имя ал-Дир на Ингир — Игорь, но остается имя, хоть и поставленное не на месте. Таковы шаткие намеки, всего смелее использованные Грушевским, чтобы признать Аскольда вождем похода 860 г., а Дира — позднейшим князем, жертвой Олега. Какой-либо «точ­ности» сведений тут и не добьешься. Но как бы то ни было в деталях, само известие о походе 860 г. — крупная черта в истории Черноморья и Византии, выступление новой исторической силы. И византийцы это сразу оценили. Патриарх Фотий в послании (окружном) 866—867 гг. представляет последствия этого эпизода совсем удивительно: патриарх заявляет, что не только болгары променяли прежнее нечестие на христову веру, «но даже и многими многократно прославленные и всех оставляющие за собою в жестокости и злом убийстве так называемые то Рис;, которые, поработив находящихся кругом себя и отсюда помыслив о себе высокое, подняли руки и против Римской державы, — в настоящее время даже и эти променяли языческое нечестивое учение, кото­рого держались прежде, чем чистую истинную веру христианскую, с любовью поставив себя в ряд подданных (^лт)хо«ву) и друзей наших, вместо того, чтобы нас грабить с великой против нас дерзостью, как прежде, и до такой степени разгорелись в них желание и ревность веры, что они приняли епископа-пастыря и святые обряды христиан с великим усердием и ревностью».

Киевская Русь — исторический термин для обозначения вполне определенного крупного явления в истории восточного славянства: нолитической организации этого славянства с цент­ром в Киеве, как она сложилась в Х в. и просуществовала до середины XII в. IX и начало Х в. — период образования этой организации; вторая половина XII в. время ее распаду Кроме этого внешнего признака - политической организации, связанной с центральным значением Киева, - так называемый Киевский период русской истории обособляется и определяется рядом других: единством особого момента в этнографической и языко­вой истории восточного славянства, резко отличного от преды­дущего («доисторического») и последующего («удельного») периодов, единством социально-экономических признаков («при­митивно-торговое государство») , общественного строя и права, духовной культуры (в области церковной жизни, письменно­сти, искусства), наконец, в территориальных (колонизацион­ных) условиях и международных отношениях (южная ориента­ция).

В общем ходе русской истории Киевская Русь имеет огромное значение как период выработки всех основ позднейшей нацио­нальной жизни, как бы далеко ни разнилось позднее дальней­шее развитие этих основ по разделении населения Киевской Руси на новые культурно-исторические типы малороссов, бело­русов и великороссов. (Киевская Русь впервые выработала из этнографического материала восточнославянских племен истори­ческую народность. Эта восточнославянская основа русской народности и ее различных элементов, все более обособлявшихся в дальнейшем ходе исторической жизни, требует особого рас­смотрения. Осложненная рядом иноплеменных примесей, эта основа была слишком сильна и определенна в Киевской Руси, чтобы не определить навеки судьбы и характер всей восточно­европейской исторической жизни пошедшими от нее антрополо­гической наследственностью и традициями определенных форм народного племенного быта и элементарной культуры. Традиции Киевской Руси в политической и общественной жизни, в пись­менности и искусстве, в народном быту и нраве были тем куль­турно-историческим фондом, на котором выросла историческая жизнь и (Северной, и Юго-Западной, и Западной, литовской, Руси, видоизмененные и осложненные рядом новых и разнород­ных элементов.

Восточное славянство — ветвь великого славянского племени, одной из крупных частей так называемого индоевропейского племени. Сложная история выделения славянства от прочих индоевропейцев, попытки охарактеризовать «праславянский» период, т- е. период единого доисторического славянства, лежат вне кругозора историка по отсутствию каких-либо исторических источников для изучения такой глубокой древности. Это в полном смысле слова времена доисторические. То немногое, что более или менее можно узнать о судьбах и жизни славянства в те вре­мена, добывается трудом не историка, а языковеда. Сравнитель­ное языкознание пытается установить путем сравнительного изучения славянских языков самый факт праславянского един­ства, выяснить звуковой и морфологический характер прасла-вянской речи, наконец, элементы праславянского словаря, а с помощью рассмотрения того запаса слов, которые считает воз­можным приписать древнейшей эпохе общеславянского племен­ного быта, намечает с помощью понятий и предметных представ­лений, на какие указывает этот «праславянский» словарь, общие черты этого племенного быта в его хозяйстве, общественном строе, верованиях, а также определяет, хотя бы предположи­тельно, территорию «славянской прародины» по составу слов, относящихся к миру флоры и фауны».

К IX в. восточное славянство распалось на три ветви—юж­ную, северную и восточную. На юге уже началась группировка южноруссов вокруг Киева в начале IX в.; строится ядро «Рус­ской» земли силами южной руси. На севере северноруссы объеди­няются вокруг Новгорода, хотя по северным преданиям, которые нашли себе место в Ипатьевской редакции Повести временных лет, частью и в Новгородской, не Новгород, а Ладога (Aldoga) была первым центром варяжского княжения[5].

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15