Дипломная работа: Философия и этика позитивизма в романе Н.Г. Чернышевского "Что делать?"
В звучании авторского голоса есть еще один важный
оттенок, сближающий повествователя с его «новыми героями» в некотором единстве
мироощущения. Это оттенок рациональной деловитости, практичности. Автор не
забывает заглянуть не только в идейный мир, но и в реальный быт своих героев -
до Рахметова включительно. Он деловито поведает читателю, как обставила свою
ежедневную жизнь Вера Павловна Лопухова; какие предметы Рахметов допускает в
свой быт, какие исключает из него; сколько снеди мастерская забирает с собой
на пикник и во сколько пар танцуют там кадриль и т. п. ( Нам известна любовь
Чернышевского к цифрам).
«Надобно
изображать предметы так, чтобы читатель представлял себе их в истинном их виде.
Например, если я хочу изобразить дом, то надобно мне достичь того, чтобы он
представлялся читателю именно домом, а не лачужкою и не дворцом»[48].
Эта рациональная эстетика, в которой так сильно познавательное задание, есть
основа художественности Чернышевского. Такой подход к повествованию имеет
чисто логическое назначение и также отвечает общей позитивистской
направленности романа.
В сложном (но абсолютно естественном для
Чернышевского) контрапункте в авторском голосе рядом с этой «деловитостью»
звучит, нарастая к финалу, тон сердечного убеждения и пламенной патетики.
Постепенно расширяя умственный горизонт читателя, нравственно приближая его к
своим героям и к себе, Чернышевский находит все более дружеские интонации в
обращении к нему. И если он начал роман сердитым спором с идейно аморфным
человеком, сознание которого еще предстояло завоевать («Предисловие»), то
завершил горячей и откровенной беседой с другом; понимающим с полуслова
(«Перемена декораций»).
2.2. Этика позитивизма в нравственно-философских
размышлениях и поступках героев романа.
Заводя разговор о «новых людях», как о носителях
позитивистских идей в романе, нельзя не сказать о предшествующей им, по
Чернышевскому, «пошлой» стадии существования человеческой личности.
2.2.1. «Пошлые» люди.
«Гнусные люди! Гадкие
люди!.. Боже мой, с кем я принуждена жить в обществе! Где праздность, там
гнусность, где роскошь, там гнусность!..»[49]-
слетает со страниц книги крик души героини.
Когда Н. Г. Чернышевский
задумывал роман «Что делать», его больше всего интересовали ростки «новой
жизни», которые можно было наблюдать в России второй половины девятнадцатого века.
По словам Г. В. Плеханова, «<...> наш автор радостно приветствовал
появление этого нового типа и не мог отказать себе в удовольствии нарисовать
хотя бы неясный его профиль». Но тот же автор был знаком и с типичными
представителями «старых порядков», потому что с раннего возраста Николай Гаврилович
задумывался, отчего «происходят беды и страдания людей».[50]
Из воспоминаний самого Чернышевского
мы узнаём: «Все грубые удовольствия казались мне гадки, скучны, нестерпимы, это
отвращение от них было во мне с детства, благодаря, конечно, скромному и строго
нравственному образу жизни всех моих близких старших родных».[51]
Но за стенами родного дома Николай Гаврилович постоянно сталкивался с
отвратительными типами, которых воспитывала иная среда.
Хотя в романе «Что делать» Чернышевский не занимался
глубоким анализом причин несправедливого устройства общества, как писатель, он
не мог обойти вниманием представителей «старого порядка». Читатель встречается
с этими персонажами в точках их соприкосновения с «новыми людьми». От такого
соседства все отрицательные черты выглядят особенно мерзко. Достоинством автора
является то, что он не расписал «пошлых людей» одной краской, а нашел в них
оттенки различий.
Изображение картин старого мира напрямую восходят к
традициям русской классической прозы XIX века, но у Чернышевского они
отличаются изобразительной полнокровностью, цепкой детализацией и аналитическим
объективным освещением (что вполне в духе фактического подхода к жизни
позитивизма). Старый мир, показанный преимущественно в первых двух главах,
представляется Чернышевскому наглухо заколоченным подвалом, в котором обитают
«допотопные люди» или мертвые души, сущностью которых является паразитизм. К
этому миру относятся в первую очередь родители Веры Павловны и «проницательный
читатель» (на начальной стадии дискуссии с ним автора), в состав «старого мира»
входят также первые два сна Веры Павловны. Главная цель изображения этого мира
- мысль о том, что этот самый «подвал» подлежит разрушению.
Во втором сне Веры
Павловны два слоя пошлого общества представлены в виде аллегорической грязи.
Лопухов и Кирсанов ведут научную дискуссию между собой и одновременно преподают
довольно сложный урок читателю. Грязь на одном поле они называют «реальной», а
на другом – «фантастической». В чем же их различия?
В виде «фантастической»
грязи автор представляет нам дворянство - высший свет российского общества.
Серж - один из типичных его представителей. Алексей Петрович говорит ему: «...мы
знаем вашу историю; заботы об излишнем, мысли о ненужном - вот почва, на
которой вы выросли; эта почва фантастическая».[52]
А ведь Серж имеет неплохие человеческие и умственные задатки, но праздность и
богатство губят их на корню. Так из застоявшейся грязи, где нет движения воды (читай:
труда), не могут вырасти здоровые колосья. Могут быть только флегматичные и
бесполезные вроде Сержа, или чахлые и глупые вроде Сторешникова, а то и вовсе
маргинально-уродливые вроде Жана. Чтобы эта грязь перестала плодить уродов,
нужны новые, радикальные меры - мелиорация, которая спустит стоячую воду
(читай: революция, которая даст каждому по труду).
Оба полюса старого мира (жертвы жизни и ее
властители) странно связаны между собой. На одном полюсе человек развращен
праздностью, обеспеченностью без всякого труда и усилий (Сторешниковы,
Соловцов). На другом - по-иному, но он тоже развращен бедностью и бесправием,
необходимостью ежеминутной борьбы за существование (история Насти Крюковой,
молодость Марьи Алексевны). Люди низов в старом мире невольно принимают мораль
и философию хозяев жизни. Отношения «отцов и детей» в семье Сторешниковых -
поразительное перевернутое изображение тех же отношений в семье Розальских. В
обоих случаях вся «психология» движется исключительно принципом собственности.
Анна Петровна Сторешникова самовластно гоняет семейство управляющего то в
«почетную», то в «заштатную» зону своего дома. Но и в планах на будущее Марьи
Алексевны имеется пункт: «Мы женихову-то мать из дому выгоним». И все-таки
необходимость деятельной борьбы, по Чернышевскому, уже сама держит почву жизни
низов в потенциально здоровом состоянии. Здесь не возникает необратимого
застойного разложения. В изображении старого мира господствуют яркие элементы
сатиры, вызывающие в памяти аналогии с теми бытовыми картинами, которые
нарисовали Герцен, Островский, Салтыков-Щедрин. С выдающейся наблюдательностью
и виртуозным аналитическим мастерством Чернышевский показал привычный «двойной
отсчет» в нравственных оценках, комическое параллельное течение мыслей вслух
и про себя, копеечные расчеты, задекорированные «благородным приличием»,
искаженные понятия, которые дают определениям «шельмец» и «вор» значение
весьма похвальной деловой аттестации и т. д.
В этом мире Верочке,
главной героине романа, очень несладко жилось. Мать часто была жестока с
дочерью, била и унижала ее. Невежественность, грубость и бестактность матери
оскорбляли человеческое достоинство Веры. Поэтому девочка сначала просто не
любила мать, а потом даже возненавидела. Хоть и было за что, но это
противоестественное чувство, плохо, когда оно живет в человеке. Потом автор
научил дочку жалеть мать, замечать, как «из-под зверской оболочки проглядывают
человеческие черты».
Таким образом, автор
ненавязчиво вводит в повествование идею о сострадании, способностью к которому,
по его мнению, должны обладать «новые люди».
Во втором сне Верочке
была представлена жестокая картина ее жизни с доброй маменькой, после чего Марья
Алексеевна подводит итог: «...ты пойми, Верка, что кабы я не такая была, и ты
бы не такая была. Хорошая ты - от меня дурной; добрая ты - от меня злой. Пойми,
Верка, благодарна будь».[53]
Марья Алексеевна - типичная
представительница «пошлого мира». Эта женщина живет, как природный хищник: кто
смел, тот и съел! «Эх, Верочка,- говорит она дочери в порыве пьяного
откровения,- ты думаешь, я не знаю, какие у вас в книгах новые порядки
расписаны? - знаю: хорошие. Только мы с тобой до них не доживем... Так станем
жить по старым... А старый порядок какой? Старый порядок тот, чтобы обирать да
обманывать».[54]
Н. Г. Чернышевский хоть и не любит таких людей, но сочувствует им, старается
понять. Ведь они живут в джунглях и по закону джунглей. В главе «Похвальное
слово Марье Алексеевне» автор пишет: «Вы вывели вашего мужа из ничтожества,
приобрели себе обеспечение на старость лет, - это вещи хорошие, и для вас были
вещами очень трудными. Ваши средства были дурны, но ваша обстановка не давала
вам других средств. Ваши средства принадлежат вашей обстановке, а не вашей
личности, за них бесчестье не вам, - но честь вашему уму и силе вашего
характера».[55]
Это значит, если обстоятельства жизни станут благоприятными, люди, подобные
Марье Алексеевне, смогут вписаться в новую жизнь, потому что они умеют
трудиться. В аллегорическом сне Веры Павловны «реальная» грязь хороша тем, что
в ней вода движется (то есть трудится). Когда на эту почву падают солнечные
лучи, из нее может «родиться пшеница, такая белая, чистая и нежная». Иными
словами, из буржуазно-мещанской среды, благодаря лучам просвещения, выходят
«новые» люди,- такие как Лопухов, Кирсанов и Вера Павловна. Именно они будут
строить справедливую жизнь. За ними будущее! Так считал Н. Г. Чернышевский.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18 |