Дипломная работа: "Теория человека и бога". Н. Кузанский

Итак, понятие обожествления у Кузанца связано с постижением истины во всей ее глубине, а именно постижением ее как совпадения противоположностей в единстве. Обожествление Кузанец рассматривает и в традиционно-католическом плане как сыновность бога, то есть уподобление Христу: «Сама сыновность будет во многих сыновьях» (19, 120).

Кузанец считает, что человека делает богом познание сущности мира. «Сыновность есть уничтожение всякой инакости и различия и разрешение всего в одно, которое есть одновременно переход единого во многое. И это есть само обожествление (et haec est theosis ipsa). Мы поистине обожествляемся, поднимаясь к тому, чтобы стать в едином тем же самым, в котором все и во всем единое» (21, 289). Деификация снимает противоречие между земным человеком и надприродным богом; бог и человек сливаются в одно, становятся единым. Вместе с тем обожествление оказывается высшим совершенством человеческого интеллекта, ведущего к истине. Обожествление человека Кузанец отождествляет с интеллектуальным видением. «Theosis ...есть то в высшей степени возможное совершенство, которое также обозначается как знание Бога и Слова или как внутреннее видение» (19, 119).

Мистическая теология Кузанца выступает не только как противопоставление узаконенной церковью «рациональной теологии», но и против реакционного направления внутри самой мистики.

К XV в. в мистике ясно определились два направления, различающиеся оценкой роли разума в познании абсолюта.

Одно — реакционное, ссылалось на волю как орган соединения души с богом; роль разума при этом сводилось на нет, предельно принижались возможности человеческого разума в познании бытия. Другое направление, так называемое направление «интеллектуальной мистики», основой познания бога считало разум. Итогом рассуждений представителей интеллектуальной мистики было возвышение разума человека. «Интеллектуальная мистика» была относительно прогрессивным течением мистики средневековья.

Сторонником этого рода мистики выступал Николай Кузанский. Его противники, отрицая первую часть принципа, «ученость» незнания считали, что подняться к богу можно лишь при наличии любви к нему, исключая всякую деятельность интеллекта. Созерцание бога, согласно этой точке зрения, должно возникнуть из веры; это, собственно, чувственное познание.

Такая позиция не могла быть приемлемой для философа, всемерно возвышавшего роль математики, науки, философа, значительную часть своего творчества посвятившего исследованию человеческого мышления. С самого начала он отметает возможность чувственного соприкосновения с богом: «Чувство не способно подняться, так как не имеет знания» (24, 115). Мистическое переживание Кузанец преобразует в форму познания. Мистика Кузанца в теории познания по существу скрывает аргументы в пользу интеллектуального знания, ибо философ всемерно подчеркивает необходимость активного интеллектуального усилия. Одна из определяющих черт ортодоксально-католической мистики - пассивность познающего субъекта, его неспособность подняться собственными усилиями к богу и робкое ожидание божественной милости, озарения — чужда философу. Без любви невозможно постичь бога, но любовь к богу носит у Кузанца характер интеллектуального стремления к постижению объекта, как позднее у Спинозы. «Любящий должен составить себе понятие о любимом предмете» (24, 114). Он отвергает слепое ожидание мистического озарения по милости бога. «Тот, кто хочет подняться к Богу, должен сам себя двигать вперед» (24, 114). В этих рассуждениях Кузанец—достойный преемник относительно прогрессивной, «еретической» традиции в мистике, идущей от Псевдо-Дионисия до Эккарта.

Идея активности человека в познании абсолюта упорно подчеркивается Кузанцем во всех сочинениях. Бог дает свой свет только ищущим, которые разыскивают его как бы в беге (cum cursu) (16, 295); в «Игре шара» — о необходимости упражняться в достижении Христа, как и в игре в шар (20, 220). Влияние Эккарта здесь несомненно; особенно отчетливо это проявляется в «О видении Бога», где Кузанец настойчиво проводит мысль о том, что бог смотрит на нас только тогда, когда мы смотрим на него. Только высшее напряжение интеллектуальных способностей человека приводит к видению, т. е. абсолютному познанию сущности бытия.

Реальная основа всех этих рассуждений — выраженное в мистической форме утверждение активности, инициативности человека, что роднит Кузанца как с представителями еретической мистики средневековья, так и с гуманизмом Возрождения.

Кузанец не отбрасывает знания, философии, науки вообще; знания оказываются совершенно необходимой ступенью для достижения «незнания». Он не отрицает необходимости изучения книг мудрецов, к которым он относит прежде всего мистиков, и главным образом Псевдо-Дионисия. Только разум, интеллект, его усилия могут подвести человека к интуиции, видению совпадения противоположностей со всей очевидностью. «Стремящегося к вечной мудрости не удовлетворяет знание того, что может быть прочитано о ней. Но необходимо, чтобы после того, как он посредством интеллекта разыскал, где она существует, он овладел ею» (6, 18). И вот наступает интеллектуальное слияние человека с абсолютом, полное тождество конечного и бесконечного: «Твое интеллектуальное познание есть не что иное, как тождество твоего разума с сопричастным единством. Ты есть образ Бога» (9, II, VII).

Наличие элементов мистики в гносеологии Кузанца в условиях идеологической борьбы того времени играло известную положительную роль. Встав на позиции мистики, Кузанец тем самым объективно присоединяется к той оппозиции против феодализма, проходившей через все средневековье. Мистическое познание, о котором говорит Кузанец, фактически не распространяется на действительное познание явлений и процессов природы; оно относится лишь к познанию «скрытого бога», бесконечно удаленного от взоров людей и все же находящего в вещах. Теология тем самым отводится в русло мистики; поле природы становится объектом науки.

Разум, по Кузанцу, не является исключительно органом мистической теологии. Мистическая теология составляет ту часть интеллекта, которая фактически не играет роли в познании природы. Разум, по мысли Кузанца, обладает огромной самостоятельной силой, схватывая в принципе (в бесконечных геометрических фигурах) совпадение противоположностей. Это — высшая философско-теоретическая способность человеческого ума. Поэтому вряд ли справедливы утверждения некоторых зарубежных исследователей, придающих интеллектуальному познанию в учении Кузанца с самого начала «мистический характер» (42, 28), «совпадение противоположностей — мистическая теория» (54, 405). Кузанец «является погруженным в платонизм христианским мистиком» (48, 47) — такие утверждения не являются редкостью применительно к Кузанцу. Причем эти исследователи пытаются закрыть глаза на еретичность и неортодоксальность мистики Кузанского; мистика философа для них — «христианская» мистика, а потому ей как наивысшей ступени познания уделяется довольно значительное внимание.

Наиболее ценная часть гносеологии Кузанца связана с учением о той части разума, где нет мистического, таинственного знания бога. Именно эта часть совершает всю диалектическую работу: она движется, ищет, бесконечно приближаясь к бесконечному объекту. Теория же «ученого незнания», претендующая на мгновенное познание всей истины в целом, на деле ничего не дает. Попытка Кузанца сразу схватить бесконечность была иллюзорной. Неплодотворность мистического постижения сущности бытия заключалась уже в метафизичности этого способа познания.

Мистическое видение кладет конец диалектическому движению разума к истине: цель достигнута — субъект полностью слился с объектом. Познание человека должно остановиться на этом. Достоинствами мистического учения Кузанца являются: неразрывная связь мистики Кузанца с пантеизмом, что ведет к отрицанию и разрушению ортодоксально-теологического мировоззрения; далее, попытка поставить вопрос о познании бесконечного; и, наконец, явная направленность принципа «ученого незнания» против свойственного схоластике формально-логического метода исследования. Постановка вопроса о познании бесконечности, а также борьба со схоластическим способом мышления гораздо больше связаны с учением о деятельности разума как дискурсивной способности, чем с учением об интеллектуальном видении. Для развития философской мысли имеет значение именно учение о разуме как философско-теоретической способности человека бесконечно двигаться к познанию бесконечного мира.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Философская концепция Кузанского представляет собой уникальное явление в культуре XV в. и может быть рассмотрена как:

1.  Подводящая итоги развития средневековой философской традиции, синтезирующая ее базовую проблематику и суммирующая основные достижения как схоластического, так и мистического направлений.

2.  В качестве пролога философии Возрождения, задавшего основные векторы разворачивания проблематики и аксиологические ориентиры ренессансной философской культуры (гуманизм, кантеизм, эмпиризм, натурализм и др.).

3.  Как предвосхищение философских идей нового времени.

4.  Как генетический исток классической европейской гносеологии.

Основное содержание творчества Николая Кузанского было плодотворным и прогрессивным для развития философии. Эта прогрессивность не в последнюю очередь связана с выражением потребностей революционного в ту пору класса — буржуазии. Кузанский, испытавший влияние развивающегося естествознания, а также гуманизма Возрождения, был сам выдающимся представителем естественнонаучной и гуманистической мысли той эпохи.

Прогрессивное значение его творчества определяется той ролью, которую Кузанский сыграл в истории диалектики. Именно диалектичность философии Николая Кузанского позволила ему сделать шаги к материализму. Эти шаги, не будучи последовательными, привели философа к пантеизму, заключавшему в себе известную материалистическую тенденцию. Проповедь пантеистических идей в эпоху безраздельного господства религиозно-идеалистического мировоззрения имела прогрессивное значение, прокладывая путь материализму нового времени. Не менее важную роль сыграла также космология Николая Кузанского, базировавшаяся на диалектико-пантеистическом мировосприятии философа.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21