Дипломная работа: Проблемы интеллектуальной миграции в России и пути их решения

Второе место по частоте упоминаний (53%) заняли указания на низкий и продолжающий снижаться престиж науки, на недооценку обществом социальной значимости интеллектуального труда (по условиям опроса можно было отметить не одну, а несколько причин, так что сумма ответов превышает 100%). Следующий по значимости фактор – отсутствие возможностей реализации себя как ученого (50%). Только 46% респондентов считают, что реализуют свой творческий потенциал полностью, 31% полагают, что используют его лишь наполовину, а 13% – что им это удается в малой или даже минимальной степени. Упоминались также атмосфера уязвимости и незащищенности, в которой оказались наука и занятые в ней, неясность перспектив карьеры и деятельности. За этой группой ответов стоят реальные факты и тенденции: опять-таки невысокий престиж научной работы; незащищенность прав собственности на продукты интеллектуального труда (эта причина вкупе с указаниями на общую незащищенность ученых собрала 19% ответов); материальные, информационные и иные препятствия общению с зарубежными коллегами; ограниченность доступа для талантливых молодых ученых с периферии к крупным научным центрам; распад научных коллективов.

Нестабильность политической ситуации, угрозу социальных конфликтов назвали причиной выезда 40% ученых, профессоров и преподавателей московских вузов. Еще 35% опрошенных выделили беспокойство за судьбу своих детей и столько же – общее ухудшение экономической обстановки, угрозу безработицы.

Интересны оценки социальных и психологических факторов, способствующих принятию решения уехать за рубеж. Около 84% опрошенных отметили неудовлетворенность условиями жизни, 28% – желание вести исследования в более сильном научном коллективе, 26% – молодой возраст, 22% – наличие таланта, высокий интеллектуальный потенциал, 13% – наличие научных контактов с зарубежными партнерами, научными центрами, 11% – умение себя подать, завязать знакомства, 8% – научный авторитет среди зарубежных коллег (соответствующий авторитет среди российских коллег оказался стимулирующим фактором лишь для 1% респондентов), 7% – наличие близких родственников за рубежом; 5% – связи в российской научной элите.

Социологи постарались выявить и факторы, тормозящие «утечку умов». Для этого тем респондентам, которые не собираются уезжать, предложили вопрос: «В чем причина Ваших сомнений или неготовности уезжать?». Ответы распределились следующим образом: 12% заявили, что могут работать только в своей стране, 13% полагают, что могут реализовать себя, свои научные планы в России и поэтому не испытывают потребности уезжать на Запад, 15% ответили, что в трудное для страны время не хотели бы ее покидать. Остальные в качестве причины отказа от эмиграции сослались на объективные причины: уровень квалификации ниже требуемого в мировой науке (14% опрошенных), незнание иностранных языков (10%), семейные обстоятельства (12%) и др.

Что касается миграционных намерений реальных и потенциальных (студенты) научных работников, то их уровень довольно высок. Об этом свидетельствуют, например, результаты социологического исследования в Иркутской области (в целом корреспондирующие с данными других опросов): для 23,2% респондентов характерны сильные эмиграционные намерения, еще 21% имеют не столь определенное намерение выехать. При этом в качестве основного канала выезда предполагается трудовая возвратная миграция на контрактной основе. Анализ эмиграционных намерений отдельно студентов показал, что 73% опрошенных – потенциальные эмигранты. Это опять-таки соответствует общероссийской картине распространения среди студенчества всех миграционных намерений – от сугубо «мечтательных» до вполне определенных. Не исключено, что после августовского кризиса 1998 г. доля учащейся молодежи, намеревающейся эмигрировать, возросла, и до половины студентов размышляют сейчас о выезде всерьез.

Специальные масштабные опросы студентов с целью выяснения их миграционных намерений были проведены в Москве в середине 90-х годов. Они охватили около 2,2 тыс. студентов «элитарных» специальностей МГУ, МАИ, МИФИ и МИЭМ и фактически подтвердили вывод, который можно сделать и по итогам рассмотренного выше обследования причин и факторов выезда ученых. А именно: факторы, наряду с законодательными ограничениями сдерживавшие «утечку умов» в 60–80-х годах, в первую очередь идеологические установки, важные для респондентов того времени (хотя в их искренности можно усомниться), ныне если не полностью размыты, то потеряли былую значимость. Только 8% студентов придерживаются оценок, свойственных нашему обществу в прошлом: считают, что эмигранты фактически предают страну, которая дала им образование, в трудный для нее момент. Все остальные относятся к эмиграции как к естественному явлению, вызванному невостребованностью уехавших, общественной недооценкой их труда. Иными словами, воспринимают «утечку умов» как ответную реакцию людей на отношение общества к их труду и к ним самим.

На фоне такого отношения неудивительно, что в разных вузах от 15% до 20% будущих выпускников признали, что могут в ближайшие годы уехать из страны, причем 9–12% – безвозвратно. В данном случае выяснялась самооценка личных возможностей. На вопрос же о желании («Хотели бы Вы уехать в другую страну?») утвердительно ответили уже 56% опрошенных, а 7% заявили, что не только хотят уехать, но имеют конкретные планы и собираются сделать это в ближайшее время. При этом несколько меньшую склонность к выезду продемонстрировали гуманитарии.

Если же говорить о конкретных мотивах выезда, то тут наблюдается большое разнообразие. 60% гуманитариев и 42% студентов технических вузов хотели бы «посмотреть мир, как живут люди в других странах, и вернуться». 24% первых и 31% вторых ориентированы на то, чтобы «поработать в другой стране, заработать денег и вернуться». На получение образования за рубежом нацелен 31% студентов-гуманитариев и 17% студентов технических вузов, на частный бизнес за рубежом – соответственно 9% и 16%. Около 14% гуманитариев и 18% будущих инженеров заявили, что их больше устраивает жизнь в другой стране. При этом гуманитарии больше ориентированы на эмиграцию в Западную Европу, тогда как «технари» – на эмиграцию в США.

1.7 Последствия «утечки умов»: проблема оценки

В научной литературе нет единого подхода к оценке последствий интеллектуальной эмиграции. Когда это явление стало принимать крупномасштабный характер, возобладали негативные оценки. Получали их почти исключительно путем подсчета реальных и потенциальных потерь, преимущественно экономических. В потери включали фактические затраты на обучение эмигрантов, ущерб, наносимый снижением научно-технического потенциала страны выезда и ухудшением его структуры, упущенную выгоду, то есть долю ВВП или величину поступлений в бюджет, недополученных из-за отъезда необходимых специалистов. Таким образом, оценки давались только с точки зрения интересов стран-доноров, и предметом учета становились последствия, как поддающиеся, так и не поддающиеся количественному измерению.

Со временем получил распространение и другой взгляд, согласно которому эмиграция ученых и специалистов может быть полезной не только для принимающей, но и для отправляющей страны. Она способствует рассасыванию безработицы среди оставшихся, а эмигранты значительно улучшают свое материальное положение. Ознакомление эмигрантов с зарубежным опытом может принести стране значительную пользу, если хотя бы часть из них вернется на родину на постоянное жительство или, оставаясь за границей, будет сотрудничать с отечественными учеными. Тут излюбленный пример – китайские ядерщики, после долгого пребывания в США вернувшиеся в КНР и эффективно работающие на ее оборону.

Своей односторонностью положительные или оптимистические оценки интеллектуальной эмиграции напоминают концепцию «обмена знаниями», а отрицательные или пессимистические – концепцию «растраты умов». Каждая из этих концепций замыкается только на одном уровне анализа, то же характерно и для каждого из двух господствующих направлений оценки. Сторонники первого изо всех сил подчеркивают, что интеллектуальная эмиграция – это фактор глобального социально-экономического развития, представляет собой закономерное движение «человеческого капитала» на мировом рынке; сторонники второго чрезмерно сосредоточены на том, что миграция ухудшает возможности национального социально-экономического развития, ослабляет позиции государств-доноров на международном рынке труда. В чем обе стороны близки друг другу – так это в том, что каждая из них считает избранный ею ракурс оценки если не единственно возможным, то оптимальным.

Однако ни та, ни другая сторона не в состоянии достаточно убедительно обосновать преимущества отстаиваемой позиции. По-видимому, попытки привести все возможные последствия эмиграции к единому знаменателю изначально обречены на неудачу. Тем более что даже для выявления ее экономических последствий приходится прибегать к многочисленным допускам. А ведь необходимо еще оценить и то, как отток научных кадров сказывается на политическом, социальном, культурном и других аспектах безопасности. В этом количественные расчеты мало могут помочь: в лучшем случае они позволяют определить лишь доминирующие тенденции тех изменений в стране выезда и за ее пределами, которые гипотетически увязываются с «утечкой умов».

Следует также добавить, что независимо от направлений анализ последствий ведется обычно в рамках стандартного «треугольника»: влияние оттока специалистов на страну выбытия, притока – на страну въезда, оттока и притока совместно – на мировой рынок высококвалифицированных кадров. На уровне индивида взаимосвязь интеллектуальной миграции и безопасности исследуется довольно редко, хотя решение об эмиграции в основном принимается как раз на этом уровне.

Наконец, при любых оценках необходимо проводить различие между временной и постоянной миграцией. В последние десятилетия научный мир превратился в подлинно международное сообщество. Его отличают все возрастающая интенсивность информационных трансфертов и высокая мобильность кадров. Оба эти качества обеспечиваются современной системой транспорта и связи, разветвленной информационной инфраструктурой, трансграничным характером социально-экономических процессов, возросшим числом межправительственных и общественных организаций и фондов различного профиля, интенсификацией научного обмена. Перед учеными открылись перспективы широкого участия в международных мероприятиях, долго- и среднесрочных командировках, различных курсах – без утраты гражданства и работы в стране постоянного проживания. Подобная временная миграция свободу международных перемещений соединяет с последующим возвращением на родину научных работников, обогащенных зарубежным опытом и знаниями и способных применять их в своей стране. Поэтому она либо ничего не меняет с точки зрения безопасности стран, участвующих в такого рода обмене, либо чаще укрепляет, чем ослабляет их безопасность. Сдвиги в индивидуальной безопасности самих временных мигрантов также носят обычно позитивный характер.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13