Курсовая работа: Положительные герои А.П. Чехова
Курсовая работа: Положительные герои А.П. Чехова
Содержание
Введение
Глава 1 Жизненный путь А.П. Чехова и
основные периоды его творчества
Глава 2. Особенности положительных
героев А.П. Чехова
Глава 3. А.П. Чехов и христианство.
Праведники Чехова
Заключение
Список литературы
Введение
Антон Павлович Чехов –
величайший русский писатель, творчество которого и проблемы, которые поднимает
он в своих произведениях, являются актуальными и в наши дни. В тоже время,
несмотря на неоднократное описание в работах отечественных и зарубежных авторов
типов и сущности чеховских героев, положительные герои Чехова в этих трудах не
выделялись в отдельную группу. Поэтому, этой теме я посвятила свою курсовую
работу.
В данной работе были
поставлены следующие задачи:
·
описать основные
периоды творчества А.П. Чехова;
·
охарактеризовать
чеховских героев и различные типы положительных героев А.П. Чехова;
·
выделить
христианские мотивы в произведениях А.П. Чехова, описать «праведников Чехова».
Работа состоит из
введения, трех глав и заключения. В первой главе описывается биография А.П.
Чехова и изучается сущность его персонажей, на основе труда А.И. Камчатского и
А.А. Смирнова. Во второй главе рассматриваются положительные герои Чехова –
герои произведений «Палата №6», «Душечка», «Студент», «Моя жизнь». В третьей
главе описывается тема христианства в произведениях А.П. Чехова, анализируются
его святочные рассказы. В заключении делаются выводы по теме работы.
Глава
1. Жизненный путь А.П. ЧЕхова и основные периоды его творчества
Чехов (Антон
Павлович)– один из самых выдающихся российских и европейских писателей. Отец
его был крепостным, но выбился из рядового крестьянства, служил в управляющих,
вел собственные дела. Семья Чеховых была вообще талантливая, давшая нескольких
писателей и художников.
Чехов родился
17 января 1860 г. в Таганроге, там же окончил курс гимназии, затем поступил на
медицинский факультет Московского университета и в 1884 г. получил степень врача, но практикой почти не занимался. Уже студентом начал (с 1879 г.) помещать, под псевдонимом Чехонте, мелкие рассказы в юмористических изданиях: «Стрекозе», «Будильнике»,
«Осколках» и других; затем перешел в «Петербургскую Газету» и «Новое Время». В 1886 г. вышел первый сборник его рассказов; в 1887 г. появился второй сборник – «В сумерках», который
показал, что в лице Чехова русская литература приобрела новое, вдумчивое и
тонко-художественное дарование. Под влиянием крупного успеха в публике и
критике Чехов совершенно бросил свой прежний жанр небольших газетных очерков и
стал по преимуществу сотрудником ежемесячных журналов («Северный Вестник», «Русская
Мысль», позднее «Жизнь»).
Успех Чехова
все возрастал; особенное внимание обратили на себя «Степь», «Скучная история», «Дуэль»,
«Палата № 6», «Рассказ неизвестного человека», «Мужики» (1897), «Человек в
футляре», «В овраге»; из пьес – «Иванов», не имевший успеха на сцене, «Чайка», «Дядя
Ваня», «Три сестры». Огромная популярность Чехова выразилась, между прочим, в
том, что все сборники его произведений выдержали по многу изданий: «В сумерках»–
13 изданий, «Пестрые рассказы»– 14, «Хмурые люди»– 10, «Палата № 6»– 7, «Каштанка–
7, «Рассказы»– 13 и т. д. В 1901–1902 годах А.Ф. Маркс издал полное собрание
сочинений Чехова в 10 томах. То же собрание, дополненное новейшими
произведениями, дается в качестве премии к «Ниве» 1903 г., которая, благодаря
этому, приобрела небывало большое количество подписчиков.
В 1890 г.
Чехов совершил поездку на Сахалин. Вынесенные из этой поездки мрачные
впечатления составили предмет целой книги: «Остров Сахалин» (1895). Позднее
Чехов много путешествовал по Европе. Последние годы он, для поправления
здоровья, постоянно живет в своей усадьбе под Ялтой, лишь изредка наезжая в
Москву, где жена его, даровитая артистка Книппер, занимает одно из выдающихся
мест в известной труппе московского «Литературно-художественного кружка»
(Станиславского). В 1900 г., при первых же выборах в Пушкинское отделение
Академии Наук, Чехов был избран в число почетных академиков.
Литературную
деятельность Чехова принято обыкновенно делить на две, совсем ничего общего
между собой не имеющие, половины: период Чехова-Чехонте и позднейшую
деятельность, в которой даровитый писатель освобождается от приспособления к
вкусам и потребностям читателя мелкой прессы. Для этого деления есть известные
основания. Несомненно, что Чехов-Чехонте в «юмористических» рассказах не стоит
на высоте своей репутации первостепенного писателя. Публика, подписавшаяся в
1903 г. на «Ниву», чтобы ознакомиться основательно с Чеховым, испытывала даже
после первых томов, расположенного в хронологическом порядке собрания его сочинений,
известное разочарование. Если, однако, глубже и внимательнее присмотреться к
рассказам Чехонте, то нетрудно и в этих наскоро набросанных эскизах усмотреть
печать крупного мастерства Чехова и всех особенностей его меланхолического дарования.
Непосредственной
«юмористики», физиологического, так называемого «нутряного», смеха тут не
очень-то много. Есть, правда, немало анекдотичности и даже прямого шаржа,
вроде, например, «Романа с контрабасом», «Винта», «Смерти чиновника», «Драмы», «Капитанского
мундира» и др. Но, за исключением разве только «Романа с контрабасом», едва ли
есть у Чехонте хотя бы один рассказ, сквозь шарж которого ярко не пробивалась
бы психологическая и жизненная правда. Не умрет, например, в действительности
чиновник от того, что начальник в ответ на его чрезмерно-угодливые и надоедливые
извинения за то, что он нечаянно плюнул в его сторону, в конце концов крикнул
ему «пошел вон»; но забитость мелкого чиновника, для которого сановник –
какое-то высшее существо, схвачено (в «Смерти чиновника») в самой своей основе.
Во всяком случае, веселого в «юмористических» шаржах Чехонте очень мало: общий
тон – мрачный и безнадежный. Перед нами развертывается ежедневная жизнь во всем
трагизме своей мелочности, пустоты и бездушия. Отцы семейства, срывающие на
близких всякого рода неприятности по службе и карточным проигрышам,
взяточничество провинциальной администрации, интриги представителей
интеллигентных профессий, грубейшее пресмыкательство пред деньгами и власть
имущими, скука семейной жизни, грубейший эгоизм «честных» людей в обращении с «продажными
тварями» («Анюта», «Хористка»), безграничная тупость мужика («Злоумышленник»),
полное вообще отсутствие нравственного чувства и стремление к идеалу– вот та
картина, которая развертывается перед читателем «веселых» рассказов Чехонте.
Даже из такого невинного сюжета, как мечты о выигрыше 75 000 рублей («Выигрышный
билет»), Чехонте сумел сделать канву для тяжелой картины отношений
размечтавшихся о выигрыше супругов.
Прямо
Достоевским отзывается превосходный рассказ «Муж», где на каких-нибудь 4
страничках во всем своем ужасе обрисована психология злобного, погрязшего в
житейской скуке существа, испытывающего чисто физические страдания, когда он
видит, что близкие ему люди способны забыться и на мгновение унестись в
какой-то иной, радостный и светлый мир. К числу ранних рассказов Чехова
относится и другой превосходный рассказ «Тоска», на этот раз не только мрачный,
но и глубоко трогательный: рассказ о том, как старый извозчик, у которого умер
взрослый сын, все искал, кому бы поведать свое горе, да никто его не слушает; и
кончает бедный старик тем, что изливает душу пред лошадкой своей.
Художественные приемы Чехонте столь же замечательны, как в позднейших
произведениях Чехова. Больше всего поражает необыкновенная сжатость формы,
которая до сих пор остается основной чертой художественной манеры Чехова. И до
сих пор чеховские повести почти всегда и начинаются и кончаются в одной книжке
журнала.
Относительно «большие»
вещи Чехова– например, «Степь»– часто представляют собой не что иное, как
собрание отдельных сцен, объединенных только внешним образом. Чеховская
сжатость органически связана с особенностями его способа изображения. Дело в
том, что Чехов никогда не исчерпывает свой сюжет всецело и всесторонне. Будучи реалистом,
по стремлению давать неприкрашенную правду и имея всегда в запасе огромнейшее
количество беллетристических подробностей, Чехов, однако, рисует всегда только
контурами и схематично, то есть, давая не всего человека, не все положение, а
только существенные их очертания. Тэн у рассматриваемых им писателей старается
уловить их faculte maitresse; Чехов это делает по отношению к каждому из своих
героев и выдвигает в нем только то, что ему кажется в данном человеке
характерным и преобладающим. Чехов почти никогда не дает целой биографии своих
героев; он берет их в определенный момент их жизни и отделывается двумя-тремя
словами от прошлого их, концентрируя все внимание на настоящем. Он рисует, таким
образом, не столько портреты, сколько силуэты. Оттого-то его изображения так
отчетливы; он всегда бьет в одну точку, никогда не увлекаясь второстепенными
подробностями. Отсюда сила и рельефность его живописи, при всей
неопределенности тех типов, которые он по преимуществу подвергает своему
психологическому анализу. Если к этому прибавить замечательную колоритность
чеховского языка, обилие метких и ярких слов и определений, то станет
очевидным, что ему много места и не нужно.
По
художественной манере особое место занимает театр Чехова. Как и
повествовательные его произведения, драматическая деятельность Чехова распадается
на два периода. Сначала он написал несколько истинно веселых вещей, из которых
не сходят со сцены «Медведь» и «Предложение». Серьезные пьесы второго периода
создались под несомненным влиянием Ибсена. Это пьесы «настроения» по
преимуществу, в которых соответствующая игра актеров имеет почти решающее
значение. «Три сестры», например, в чтении совершенно не понравились и местами
даже возбуждали смех. Таковы, в чтении постоянные комические восклицания
сестер: «В Москву, в Москву!», точно съездить в Москву и даже поселиться в ней –
Бог весть какое счастье. Но в постановке московской труппы Станиславского «Три
сестры» произвели огромнейшее впечатление, потому что те самые мелочи, часто
даже простые ремарки, которые в чтении не замечаются и пропадают, были ярко подчеркнуты
замечательно вдумавшейся в намерения автора труппой, и зрителю сообщалось
авторское настроение. Даже пресловутое «В Москву, в Москву» превратилось в
нимало не смешной символ стремления уйти из постылой действительности. «Дядя
Ваня» производит и в чтении сильное впечатление, но сценическое исполнение значительно
усиливает общий эффект пьесы и в особенности завершительное впечатление
беспросветной тоски, в которую погружается «дядя Ваня» по отъезде гостей.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7 |