Дипломная работа: Русская усадьба в драматических произведениях А.П. Чехова
В письме
Суворину от 8 января 1900 года Чехов писал о Ялте: «Этот милый город надоел мне
до тошноты, как постылая жена. Он излечит меня от туберкулеза, зато состарит
лет на десять» [63;213].
Некоторые
факты биографии Михаила Павловича Чехова отразились в образе Андрея Прозорова.
Как и герой пьесы, младший брат Чехова был хорошо образован и одарен многими
талантами. Он окончил юридический факультет Московского университета, обладал
литературным даром, сотрудничал в журналах, знал три языка, английский,
французский, итальянский, переводил. Вспомним фразу Маши из пьесы: «В этом
городе знать три языка – ненужная роскошь». Михаил Павлович был, как и Андрей
Прозоров, «мастером на все руки»: играл на рояле, расписывал фарфор, выпиливал
из дерева рамочки, сам сконструировал и выпилил из дерева часы. В пьесе Андрей
дарит Ирине в день рожденья рамочку для портрета, сделанную им самим. Ольга,
представляя его Вершинину, говорит: «Он у нас и ученый, и на скрипке играет, и
выпиливает разные штучки, одним словом, мастер на все руки».
М.П. Чехов
много жил в провинции, какое-то время работал чиновником в земстве г. Алексина Тульской
губернии, хозяйствовал в Мелихове, даже в Ялте, в музее, он вел самую рутинную
работу – отчетность и бухгалтерию. Возможно, что отголоски его настроений
отразились в образе Андрея Прозорова.
Тема провинции
– одна из главных в пьесе, что характерно и для ялтинских настроений Чехова.
Это известно из неоднократно цитировавшихся ялтинских писем А.П. Чехова А.С. Суворину,
В.М. Соболевскому, Ф.Д. Батюшкову, В.Ф. Комиссаржевской, О.Л. Книппер. В этих
письмах – тоска по столице, настоящей литературной жизни, общению, а иногда по
среднерусской природе. В письме Горькому от 18 марта 1901 года: «Скоро у вас
весна, настоящая, русская, а у нас уже крымская весна в самом разгаре: здешняя
весна как красивая татарка – любоваться можно и все можно, но любить нельзя»
[63;240]. О том же О.Л. Книппер в ноябре 1901 года: «Сегодня долго сидел у себя
в саду и думал о том, что погода здесь великолепная, но все же ехать теперь в
санях гораздо приятнее[63;241. Так и в пьесе неважно, тепло или холодно там,
где живут героини, главное, что «в Москве в эту пору уже все в цвету и залито
солнцем». Похоже, что если бы сестры Прозоровы оказались в Крыму, а не где-то
там в Перми, то им не хватало бы московских хлябей и морозов.
Из текста пьесы читатель узнает, что семья Прозоровых поселилась в имении одиннадцать лет назад, переехав из Москвы: Ольга. Сегодня тепло, можно окна держать настежь, а березы еще не распускались. Отец получил бригаду и выехал с нами из Москвы одиннадцать лет назад, и, я отлично помню, в начале мая, вот в эту пору в Москве уже все в цвету, тепло, все залито солнцем. Одиннадцать лет прошло, а я помню там все, как будто выехали вчера. Боже мой! Сегодня утром проснулась, увидела массу света, увидела весну, - и радость заволновалась в моей душе, захотелось на родину страстно[84;101]. Сестры с нежностью и грустью вспоминают о Москве: Ирина. …Наш родной город, мы родились там... На Старой Басманной улице... Ирина. Мама в Москве погребена. Ольга. В Ново-Девичьем... [84;108] Действие пьесы открывается сценой завтрака в доме Прозоровых, в гостиной с колоннами, за которыми виден большой зал. Сестры вспоминают: Ольга. Отец умер ровно год назад, как раз в этот день, пятого мая, в твои именины, Ирина. Было очень холодно, тогда шел снег. Мне казалось, я не переживу, ты лежала в обмороке, как мертвая. Но вот прошел год, и мы вспоминаем об этом легко, ты уже в белом платье, лицо твое сияет. (Часы бьют двенадцать.) И тогда также били часы. Помню, когда отца несли, то играла музыка, на кладбище стреляли. Он был генерал, командовал бригадой, между тем народу шло мало. Впрочем, был дождь тогда. Сильный дождь и снег[84;102]. Ирина. …После смерти отца, например, мы долго не могли привыкнуть к тому, что у нас уже нет денщиков. Но и помимо привычки, мне кажется, говорит во мне просто справедливость. Может быть, в других местах и не так, но в нашем городе самые порядочные, самые благородные и воспитанные люди - это военные[84;117]. В прежнее время, когда был жив отец, к нам на именины приходило всякий раз по тридцать-сорок офицеров, было шумно, а сегодня только полтора человека и тихо, как в пустыне... [84;103]
С самого
начала пьесы читателя не покидает ощущение дисгармонии и разобщенности, царящей
в доме. Казалось бы, именины, семейный праздник, а атмосфера отнюдь не
радостная, Маша и вовсе собирается уйти. Ситуацию усугубляет Чебутыкин, когда
преподносит Ирине в подарок самовар: «Входит Чебутыкин, за ним солдат с
серебряным самоваром; гул изумления и недовольства». Самовар здесь
выступает как символ дома, счастья, несостоявшейся любви.
«Милые
мои, хорошие мои, вы у меня единственные, вы для меня самое дорогие, что только
есть на свете. Мне скоро шестьдесят, я старик, одинокий, ничтожный старик…
Ничего во мне нет хорошего, кроме этой любви к вам, и если бы не вы, то я бы
давно уже не жил на свете…»[84;104].
Интересна
реакция сестер на подарок:
«Ольга
(закрывая лицо руками). Самовар! Это ужасно! (Уходит в залу к столу) <…>
Маша. Иван
Романыч, у вас просто стыда нет!» [84;104].
Для сестер
подарок кажется ужасен, неприличен. И хотя такую свою реакцию на подарок они
объясняют его дороговизной, на самом же деле воспринимают его как глупость:
«Ирина.
Как это неприятно!
Ольга. Да, это ужасно. Он
всегда делает глупости» [84;104].
Для них такой
подарок не связан с домашним очагом. И, несмотря на то, что данный эпизод
происходит в начале пьесы, когда еще нет явных признаков душевного отчуждения
между родными людьми, утрата основ семейственности уже ощущается.
Еще одна деталь интерьера, неоднократно упоминаемая в пьесе, -
стол - символически выражает разрушение гармонии в доме. В пьесе столу
сопутствуют характерные детали: праздничный обед, который связан с поминальной
обрядовой пищей; тринадцать человек, сидящие за столом; не сошедшийся пасьянс,
пустующий стол в саду. Во втором акте Ирина за столом раскладывает пасьянс и
загадывает отъезд в Москву. Пасьянс не сходится, загаданный отъезд Ирины в
Москву не состоится. Все герои собираются вокруг стола, но общего разговора не
получается. В финале же стол находится на террасе, за пределами дома, на нем «бутылки
и стаканы», и никого нет рядом с ним.
Интересно, что три первых действия пьесы разворачиваются в доме и
лишь последнее – вне дома, в саду. Такое построение также призвано
символизировать разрушение, утрату родственных связей: к концу пьесы родной дом
становится чужим для сестер.
Другой
символ, непосредственно связанный с образом дома – символ ключей. Впервые в
драматургии Чехова он проявляется в пьесе «Три сестры», когда Андрей Прозоров
теряет ключ: «Я пришел к тебе, дай мне ключ от шкапа, я затерял свой. У тебя
есть такой маленький ключик» [84;125. В художественном мире
произведений А.П. Чехова ключ традиционно принадлежит хозяину. Учитывая это,
потеря ключа может восприниматься как потеря положения в доме. И действительно,
по ходу действия пьесы читатель убеждается, что в доме все решает Наташа,
Андрей же только соглашается со своей женой. В отличие от него, сестры пытаются
отстоять в доме свои порядки. Ольга неоднократно вступает с Наташей в спор по
поводу ведения хозяйства. Видимо поэтому у нее еще есть «такой маленький
ключик».
В анализируемой пьесе важную роль играет образ времени и
изменений, с ним связанных. В «Трех сестрах» движение времени обозначено с
помощью часов. Бой часов сопровождает действие драмы, Чебутыкин постоянно
сверяет время. Но время в пьесе не однородно. В первом действии Кулыгин между
делом замечает: «Ваши часы спешат на семь минут» [84;108].
Героини стремятся в Москву, торопятся жить, и время идет быстрее. В четвертом
действии Чебутыкин сообщает: «Первая, вторая и пятая батарея уйдут ровно в
час…»[84;129]. К концу пьесы сестры понимают невозможность
осуществления своей мечты, и все начинает идти своим чередом.
Кроме того, образ времени связан и с вполне конкретными часами:
дорогой вещью, часами «покойной мамы». Эту семейную реликвию разбивает
безразличный ко всему Чебутыкин: «Вдребезги!». Время семьи Прозоровых истекло.
Родной дом для сестер становится чужим.
Интересна
трактовка еще одного «вечного» предмета – книги. В пьесе «Три сестры» книга
предстает как способ бегства от действительности. Здесь книга становится
постоянным атрибутом Андрея Прозорова: «Андрей (входит с книгой в руке)»
[84;110]; Андрей <…> читает книгу» [84;111]; «Андрей входит с
книгой тихо и садится у свечи» [84;117]. Андрей старается не
замечать ничего вокруг себя: «Весь город говорит, смеется, и только он один
ничего не знает и не видит…»[84;122]. Во всем принимает сторону
жены, Наташа уже заставила его забыть о своем желании стать профессором, а
довольствоваться местом в земской управе.
Центральное
положение в пьесе «Три сестры» занимает образ пожара (начало третьего
действия). Он проходит фоном всего действия, выявляя особенности личности всех
героев. Пожар, как и любая стихия, угрожающая жизни, создает экстремальную ситуацию,
заставляет человека обнажить свою сущность. Проверку проходят все герои пьесы:
Ольга отдает платья из своего гардероба погорельцам; Вершинин принимает
непосредственное участие в тушении пожара; Чебутыкин напивается; Наташа,
чувствуя себя полноправной хозяйкой дома Прозоровых, пытается выгнать Анфису;
Андрей «сидит у себя в комнате и никакого внимания. Только на скрипке
играет» [84;123].
Характерно,
что в руках Наташи все время горящая свеча. Но реплика Маши («она ходит так,
как будто она подожгла» [84;124]) обостряет противостояние смыслов,
усиливает напряжение.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16 |