Дипломная работа: Роль описания природы в романах Джейн Остен "Гордость и предубеждение" и Шарлотты Бронте "Джейн Эйр"

После того, как Джордж Остен в 1801 г. передал приход сыну Джеймсу, Джейн вместе с родителями объездила многие курортные города на Западном побережье Англии. В одном из этих городков произошло ее знакомство с моряком, вскоре после этого погибшим. Она ни с кем не делилась своими переживаниями из-за своей трагической любви. Его имени никто из близких не знал, кроме сестры Кассандры.

После смерти отца (в 1805 г.) началась новая фаза в жизни Остен. Джейн вместе с матерью и сестрой на время поселилась в Соутемптоне, затем женщины перебрались в Кент, где поселились в доме, предоставленном им Эдуардом Остеном в Чоутоне. Ко времени переезда Джейн в Чоутон, братья ее уже все были женаты и добились видного положения в обществе.

Мнимая «отшельница» постоянно гостит то у одного, то у другого из них и исподволь воспитывает их детей, огромной симпатией которых пользуется. Наблюдательность Остен, как показывают ее романы, была необыкновенно обострена, но писала она далеко не обо всем, что знала и видела.

Как же она воспринимала тот мир, который видела и изучала? Родившись за четырнадцать лет до Французской революции 1789-1794 гг., Остен была ее современницей. При ней начались наполеоновские войны, в которых участвовали ее родные, братья и их друзья. При ее жизни все больше углублялся промышленный переворот.

Если Остен – начитанная, широко развитая и богато одаренная, действительно была наблюдательна, то как могло получиться, что от взгляда ее умных и зорких глаз ускользнуло все то, что волновало умы ее поколения?

Когда некоторые критики либо высказывают догадки о социально-политических взглядах Остен, либо указывают на то, что женщинам ее круга высказываться по этим вопросам неприлично. Но так ли уж в действительности далека была Остен от общественной жизни? В романах и переписке ее действительно нет прямых откликов на события большого мира, жизни за пределами провинциальных усадеб. И все же умеющий внимательно читать прочтет в них многое между строк.

Остен отгораживается с явной брезгливостью от окружающего ее общества. Другого благоразумного выхода у нее не было: она смеялась над обществом, которое изображала, презирала и в то же время защищала.

Связанная представлениями своего круга и своей среды тем, что была женщиной в обществе, смотревшем на «прекрасный пол» со снисходительной усмешкой, Остен не решалась идти далеко в разоблачении тех и того, что, может быть, действительно презирала. И все же Остен рано начала заносить на бумагу свои наблюдения над людьми, с которыми ее сталкивала жизнь. Эти наблюдения не назовешь злой сатирой. Но как они далеки в то же время от добродушной карикатуры раннего Диккенса или «Крэнфорда» Э. Гаскелл!

Остен многое видела, многое и многих судила, но делала это на свой очень тонкий и сдержанный лад.

Самые почтенные как будто отцы и матери весьма респектабельных семейств в ее книгах объективно прибиты к позорному столбу.

Очень сдержанно, но не менее убедительно показывает она, чего стоят судьи общественного мнения, такие, как генерал Тильни («Нортенгерское аббатство») или леди де Бёр («Гордость и предубеждение»), каковы льстивые и слащавые мещане и мещанки в среде джентри (миссис Элтон в «Эмме», миссис Торн в «Нортенгерском аббатстве») и какое количество дураков составляет так называемое приличное общество!

Остен сознательно ограничивала себя изображением частной жизни своего круга, но это, понятно, отнюдь не исключало в подтексте социального критицизма. Она восхищалась поэтом Скоттом, но еще не могла знать Скотта-романиста – его первый роман появился за два года до ее смерти. Не порывая с традицией реалистического романа XVIII века, она шла к реализму критического романа XIX века, но своими путями и на свой осознанно выбранный ею лад.

Джейн Остен прожила всего 43 года, и литературное наследство ее невелико – шесть законченных романов, книга юношеских очерков и пародий («Juvenilia») и отрывок начатой, но не законченной книги, работу над которой в 1817 г. оборвала смерть.

Пробовать перо Остен начала, когда ей было 15 лет. Начала она с остроумных пародий на современный плохой роман. Самая последняя из юношеских пародий, входящих в трехтомник не изданных при жизни писательницы «Ювенилиа», писалась в 1793 г. Дома эти пробы назывались «проказами Джейн» (Jane’s nonsense), однако по дошедшим до нас свидетельствам ее близких, весь дом с интересом эти “проказы» слушал.

В 1796 г. Джейн начала (уже всерьез) писать роман и кончила его в августе 1797 г. Это были «Первые впечатления», увидевшие свет только в 1813 г. под названием «Гордость и предубеждение». Уже через три месяца Джейн села писать новый роман «Разум и чувствительность» и окончила его также через год. Но издан он был лишь в 1811 г. «Нортенгерское аббатство», увидевшее свет после смерти писательницы (1818 г.), было написано сразу после «Разума и чувствительности», т.е. опять-таки за много лет до того, как было напечатано. Так было со всеми книгами Остен. Они писались, потом «отлеживались» и медленно дорабатывались.

Работа Остен над текстом своих книг, отчасти вынужденная обстоятельствами («Первые впечатления» были отвергнуты издателями, «Нортенгерское аббатство» принято к изданию, но не напечатано), отчасти вошедшая у нее в обычай, затрудняет серьезный разговор об эволюции в ее творчестве, а тем более о его периодизации. Да и была ли эволюция, если учесть, что «Мэнсфилд Парк» был одновременно с «Гордостью и предубеждением»? И все же снимать вопрос о движении во взглядах и искусстве Остен нельзя. Достаточно того, что замысел « Мэнсфилд Парк» и «Убеждение» родился все-таки позже замысла «Гордости и предубеждения» (1796-1797) и «Разума и чувствительности» (1797-1798), и тем более «Нортенгерского аббатства», непосредственно примыкающего к юношеским пародиям 90-х гг.

После смерти отца и переезда миссис Остен и двух ее дочерей в Чоутон, выезды Джейн то в Лондон к Томасу Генри, то в имение Эдуарда стали учащаться. Круг наблюдений ее расширялся; меняется и ее положение в тех кругах, в которых вращается незамужняя и небогатая «тетушка». Джейн начинает ощущать сословные неравенства острее, чем в счастливые дни в Стивентоне. Читая последний роман «Убеждение», нельзя не задуматься над тем, какие изменения могли произойти в творчестве его автора, если бы ее жизнь не оборвала в 1817 г. преждевременная кончина.

Начиная с юношеских лет, Остен рано начала осмысленно и почти профессионально судить, как о писателях прошлого, так и о современной литературе. Отец и брат привили ей тонкий литературный вкус, и, как показывают ее многочисленные высказывания, она безошибочно различала прекрасное от тривиального и пошлого.

Свое отношение к популярной беллетристике конца XVIII в., в которой преобладали сентиментальные мотивы и готика, к книгам, написанным зачастую литературными ремесленниками, Остен впервые высказала в своих юношеских пародиях. Свою насмешку Остен распространяла и на произведения знакомых ей авторов, которые считала безвкусными и лишенными правды. Критерий Остен – правда. Отклонения от нее в любом направлении – будь то тематика и ситуации, будь то решение характеров, будь то описание природы и чувств, вызывали решительный протест, воспринимались как безвкусица и подвергались ее беспощадной насмешке.

Прямым продолжением юношеских пародий Остен был ее первый роман, задуманный, начатый и законченный вслед за юношескими пародиями (в 1794 г.), хотя и изданный лишь посмертно. Это «Нортенгерское аббатство», в котором не так пародируется сам готический роман, как отношение к нему легковерных и жадных до сенсации обывателей и обывательниц.

Но если говорить о романе в контексте литературных взглядов Остен и тех пародий, которые она писала в юности, борясь против дурного вкуса в литературе своих дней, то надо признать, что изданное в 1817 г. «Нортенгерское аббатство» потеряло живую актуальность чрезвычайно острую в те дни, когда оно писалось.

Именно поэтому Остен сочла нужным, готовя книгу к печати в 1816 г., предпослать ей предисловие, в котором отмечается, что и часть написанного здесь в настоящее время совсем не актуальна.

Своим литературным учителем, Остен считала писателя Джонсона. Она высоко ценила Каупера Крэбба, но очень охотно читала М. Эджуорт и В. Скотта, которым всегда восхищалась. Впрочем, восхищаясь Стерном, Гольдсмитом, Ричардсоном и Филдингом, Остен никогда не восторгалась Смоллеттом, который казался ей слишком грубым (coarse).

Читала и ценила Остен не только отечественных поэтов и писателей. Хорошо зная французский язык, она читала в оригинале книги Жанлис и м-м де Севинье, а может быть и «Новую Элоизу» Руссо.

Текст романа «Убеждение» показывает знакомство Остен с «Кандидом» Вольтера, а брат и сестра Кроуфорд в «Мэнсфилд Парк» не случайно напоминают героев «Опасных связей» Шадерло де Лакло.

К романтизму в его различных формах Остен относилась скорее отрицательно, и это отношение в ходе лет мало менялось. Но если сравнить несомненную и неприкрытую насмешку над предромантизмом (т.е. «готикой») в «Нортенгерском аббатстве» с высказываниями Остен о Байроне и других больших поэтах-романтиках в позднем романе «Убеждение», то станет очевидно уважительное отношение писательницы к большим художникам романтизма в отличие от безоговорочного отрицания фальши и излишков школы Радклиф.

Суждения о романтиках, вступивших в литературу в годы написания романа «Убеждение», высказаны его положительной героиней – девушкой рассудительной и стойкой. Читая их, не можешь не ощутить за ее раздумьями голос самого автора.

Исследования литературных вкусов Остен безошибочно ведет к одному общему выводу: она всегда занимала позицию непреклонного и убежденного реалиста – для нее прекрасно то, что правдиво.

В этой связи особый интерес приобретают суждения об Остен В. Скотта (18 сентября 1827 г.): «Провел вечер за чтением одного из романов мисс Остен. Во всем, что она пишет, меня восхищает правдивость. Правда, она не идет дальше изображения привилегированных слоев общества, но в том, что она показывает, она несравненна».

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15