Дипломная работа: Роль описания природы в романах Джейн Остен "Гордость и предубеждение" и Шарлотты Бронте "Джейн Эйр"
Автобиографическое начало
подчинено в «Джейн Эйр» задаче изображения типичных явлений английской
действительности. Основой сюжета становится история жизни простой девушки –
сироты Джейн Эйр, вынужденной вести борьбу за существование. Она находит в себе
мужество для борьбы и сопротивления. Она не верит лицемерным проповедям
попечителя приюта пастора Брокльхерста, не желает мириться с оскорблениями; в
ней живет дух протеста и независимости. «Когда нас бьют без причины, - говорит
она Элен, - мы должны отвечать ударом на удар – иначе и быть не может, - притом
с такой силой, чтобы навсегда отучить бить нас!» Ш. Бронте не была атеисткой,
но она смело выступила против религиозного фанатизма и бесчеловечности
церковнослужителей, призывающих бедняков покорно смириться со своей участью. Не
менее смело был поставлен вопрос о положении женщины в викторианском обществе.
Ш. Бронте отстаивает право женщины на равенство в семье и в трудовой
деятельности, и для того времени подобное требование было весьма существенным.
Художественная цельность
романа нарушена мелодраматическими сценами. В сюжет вплетаются неоправданные
случайности, роковые тайны и счастливые встречи, помогающие благополучно
разрешить жизненные коллизии. Мелодраматическая струя приходит в столкновение с
трагическим характером ряда сцен. Сила воздействия и обаяния романа «Джейн Эйр»
связана с его бунтарским духом и искренностью выраженных в нем чувств.
Роман захватывает с
первой строчки.
There was no
possibility of taking a walk that day. We had been wandering, indeed, in the
leafless shrubbery an hour in the morning; but since dinner (Mrs. Reed, when
there was no company, dined early) the cold winter wind had brought with it
clouds so somble, and a rain so penetrating, that further outdoor exercise was
now out of the question.
I was glad of
it; I never liked long walks, especially on chilly afternoons: dreadful to me
was the coming home in the raw twilight…
Стоит ненастная погода
поздней осени, когда так хорошо и уютно посидеть в тепле у горящего камина в
окружении добрых, приветливых лиц. Но для десятилетней Джейн Эйр это в равной
степени невозможно: тот же холод – неприязни и отчуждения – постоянно окружает
маленькую сироту. Гэдсхед-Плейс, где она живет под опекой жены умершего дяди,
жестокосердечной миссис Рид, для Джейн чужой дом, где ее никто не любит.
Напрасно она по-детски пытается смягчить и хоть немного расположить к себе
тетку и ее детей, они столь же беспощадны к девочке, как и их мать. Все же, как
Джейн ни мала, как ни несчастна, она не совсем беззащитна: ее оружие – ее
непокорный дух.
Чтобы избавиться от
непокорной племянницы, миссис Рид решает отправить ее в благотворительную
школу, для чего в дом приглашается казначей и эконом «Ловудского института»,
преподобный мистер Брокльхёрст, лицемер и ханжа, который дарит Джейн брошюру
«Пастырь ребенка», рассказывающую об «ужасной и внезапной смерти Марты Дж.,
дурной девочки, склонной к неправде и обману». Акция мистера Брокльхёрста не
случайна: миссис Рид рекомендовала ему Джейн как малолетнюю лгунью, требующую
особенно сурового с ней обращения.
Ей тяжело живется в
Ловуде, но там живет новая Джейн, и она пользуется уважением, хотя в школе тоже
могут издеваться над беззащитными, как это происходит с ее лучшей подругой Элен
Бернс.
Сцены жизни и учения в
«Ловудском благотворительном заведении для бедных девиц» принадлежит к самым
обличительным во всей английской романтической литературе XIX века. То, что
рассказывала Ш. Бронте о Ловуде, – очевидно, еще не вся горькая правда, но и
то, что было поведано о голоде, холоде, вопиющей антисанитарии, бедственном
положении малышей, у которых старшие нередко отнимают кусок хлеба, наконец, о повальной
болезни, «тифозной лихорадке», значительно сократившей число обитательниц
школы, - все эти убийственные подробности западали в память читателя. При этом
нельзя не отметить суховатость манеры, с которой повествовалось о ловудских
порядках, отсутствие мелодраматического пафоса: общий тон был сдержан, иногда
саркастичен, часто грустен.
С момента приезда Джейн в
замок Рочестера начинается третий – и главный для автора – эпизод романа –
торнфильдский. Почти все образы, связанные с Торнфильдом, - намеренное
преувеличение, сатирическая, а порой романтическая гипербола, но не
воспроизведение типического, как в изображении Брокльхёрста или даже миссис
Рид.
Все в торнфильдском
эпизоде «неправдоподобно»: Бронте меняет здесь и метод изображения, и
эмоциональный ключ повествования. Весь торнфильдский эпизод, занимающий
восемнадцать глав (XI-XXVIII) – т.е. большую половину романа, - почти целиком
вписывается в картину романтического романа, частично даже романа
«готического».
Впрочем первое знакомство
с Торнфильдом и его обитателями не предвещает никаких экстраординарных событий.
Торнфильд-Холл и его домоправительница миссис Фэйрфакс приветливо встречает
Джейн, приехавшую вечером октябрьского дня. На следующий день она знакомится со
своей будущей ученицей, маленькой француженкой Адель Варанс, милым созданием,
не привыкшим к требовательной английской дисциплине.
Спустя три месяца из
Европы возвращается отсутствовавший хозяин дома, мистер Рочестер.
В двенадцатой главе
повествуется о первой встрече Джейн с мистером Эдвардом Фэйрфаксом Рочестером.
Эта встреча происходит в
январе месяце, спустя три месяца с приезда Джейн в Торнфильд.
В начале дается описание
природы в этот январский день.
…It was a
fine, calm day, though very cold…
…The ground
was hard, the air was still…
…It was three
o’clock…
…the charm of
the hour lay in its approaching dimness, in the low-gliding and pale-beaming
sun. I was a mile from Thornfield, in a lane noted for wild roses in summer,
for nuts and blackberries in autumn, and even now possessing a few coral
treasures in hips and haws; but whose best winter delight lay in its utter
solitude and leafless repose. If a breath of air stirred, it made no sound
here; for there was not a holly, not an evergreen to rustle, and the stripped
hawthorn and hazel bushes were only fields, where no cattle now browsed; and
the little brown birds which stirred occasionally in the hedge, looked like
single russet leaves that had forgotten to drop.
This lane
inclined uphill all the way to Hay: having reached the middle, I sat down on a
stile which led thence into a field. Gathering my mantle about me, and
sheltering my hands in my muff, I did not feel the cold, though it froze
keenly; as was attested by a sheet of ice covering the causeway, where a little
brooklet, now congealed, had overflowed after a rapid thaw somedays since… the
sun went down amongst the trees, and sank crimson and clear behind them…
On the
hill-top above me sat the rising moon; pale yet as a cloud, but brightening
momently: she looked over Hay, which, half lost in trees, sent up a blue smoke
from its few chimneys; it was yet a mile distant, but in the absolute hush I
could hear plainly its thin murmurs of life. My ear too felt the flow of
currents; in what dales and many hills beyond Hay, and doubtless many becks
threading their passes. That evening calm betrayed alike the tinkle of the
nearest streams, the sough of the most remote…
Описание
природы насыщено эпитетами выраженные прилагательными: pale-beaming (sun); hard
(ground), still (air), the nearest (streams), the most remote, crimson and
clear (sun), pale (moon), a blue smoke, the absolute (hush), thin (murmurs of
life), russet (leaves).
Прилагательные,
использованные в превосходной степени, говорят об усилении их значения для
описания. Это дает нам полное представление о природе: ее характере, состоянии,
переменах, изменениях, происходящих в ней.
Это описание насыщено названиями растений: wild roses, nuts,
blackberries, hips, haws, a holly, the hawthorn and hazel bushes. Они дают нам представление о
уцелевших ягодах боярышника и шиповника, орешника, падуба, символизирующие
«остатки жизни» природы в ее цветущую пору.
Использование причастий:
rising, half lost, threading, covering – делает описание не просто
стилистически богатым, а предложения – распространенными, но говорит и о
времени, косвенно указывающим об отношении к настоящему.
Далее идет повествование
о появлении мистера Рочестера. Его появление описано в духе романтизма, и даже
его внешность «загадочна», он – некрасив, но сама его некрасивость
выразительна, значительна – «оригинальна».
Неудивительно, что перед
его появлением всходит луна, ведь люди, впоследствии полюбившие друг друга,
должны встретиться при лунном свете – загадочном и пленительном.
Но роль луны этим не
ограничивается. Ее свет как предзнаменование серьезных перемен в судьбе Джейн и
появления главного человека в ее жизни.
…A rude noise
broke on these fine ripplings and whisperings, at once so far away and so
clear: a positive tramp, tramp; a metallic clatter, which effaced the soft wave
– wanderings.
Романтизм проявился в
том, что Джейн, услышав звуки, нарушившие природную тишину, заставили ее
вспомнить образы, навеянные воспоминаниями о сказках Бесси (служанка в доме
миссис Рид).
It was exactly
one mask of Bessie’s Gytrash, – a lion-like creature with long hair and a huge
head…
…The horse
followed, – a tall steed, and on its back a rider. The man, the human being,
broke the spell at once. Nothing ever rode the Gytrash; it was always alone…
Мистер Рочестер миновал Джейн, но неожиданно его лошадь
поскользнулась и грохнулась. Джейн подбежала и предложила ему помощь. Но он отказался от
ее помощи. Она настояла, чтобы помочь ему. При ярком свете луны, она смогла
разглядеть его внешность.
…but I traced
the general points of middle height, and considerable breadth of chest. He had
a dark face, with stern features and a heavy brow; his eyes and gathered
eyebrows looked ireful and thwarted just now; he was past youth, but had not
reached middle age; perhaps he might be thirty-five.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15 |