Дипломная работа: Уголовное преследование
В
настоящее время УПК РФ четко разделил статусы свидетеля, подозреваемого и
обвиняемого, полагаем, что именно поэтому вопрос о том, являются ли термины «уголовное
преследование» и «обвинение» равнозначными, приобрел совершенно иное звучание и
стал весьма актуальным. Следует, однако, иметь в виду, что категория обвинения
применяется только в отношении лиц, которые приобрели процессуальный статус
обвиняемых, тогда как уголовному преследованию фактически могут подвергаться и
те, в отношении которых не было вынесено формальное решение о признании их
подозреваемыми или привлечении их в качестве обвиняемых.
Частично
ответ на поставленный вопрос дал сам законодатель, поскольку при сопоставлении
положений п. 22 и п. 55 ст. 5 УПК РФ обнаруживается парадоксальная ситуация. С
одной стороны, в первом из названных пунктов однозначно говорится о том, что
обвинение – это утверждение о совершении определенным лицом деяния,
запрещенного уголовным законом, выдвинутое в порядке, установленном настоящим
Кодексом (данный порядок закреплен в главе 23 УПК РФ).
Когда
эти два определения «сходятся» в п. 45 ст. 5 УПК РФ, то становится очевидным,
что термин «уголовное преследование» шире, поскольку включает в себя
деятельность в отношении не только обвиняемого, но и подозреваемого.
Кроме
того, некоторую неразбериху привносит и тот факт, что в этом же п. 45 ст. 5 УПК
РФ функция, противоположная функции уголовного преследования, поименована как «функция
защиты от обвинения». В данном случае сразу же возникают два новых вопроса. Во-первых,
разве лицо не вправе защищаться от подозрения? По крайней мере, в ст. 16 УПК РФ
закреплен принцип обеспечения права на защиту, как обвиняемого, так и
подозреваемого. И, во-вторых, почему в ст. 15 УПК РФ, закрепляющей содержание
принципа состязательности сторон, эта сторона названа «стороной защиты»? Более
правильно было бы обозначать ее не просто «стороной защиты», а «стороной защиты
от уголовного преследования» (с учетом ранее высказанных доводов).
Весьма
важным в рамках настоящей работы видится вопрос о сущности и содержании
уголовного преследования. Исследованию данной проблемы уделяли значительное
внимание многие авторы. Наиболее обширное определение было предложено
профессором М.С. Строговичем. Он отмечал, что уголовное преследование представляют
собой сложную деятельность, в которую « входят, прежде всего, действия
следственных органов и прокуратуры, заключающиеся в собирании доказательств,
уличающих обвиняемого или устанавливающих отягчающие его вину обстоятельства.
Затем в уголовное преследование входят действия органов следствия и
прокуратуры, заключающиеся в применении принудительных мер, обеспечивающих
изобличение обвиняемого и применение к нему наказания (привлечение к уголовной
ответственности, применение меры пресечения, вызов на допрос, производство
обыска и др.). Наконец, к уголовному преследованию относятся действия
прокуратуры, которые направлены на то, чтобы обосновать перед судом
предъявленное обвинение, убедить суд в виновности обвиняемого и необходимости
применить к нему заслуженное наказание (передача прокурором дела в суд с
обвинительным заключением, участие прокурора в подготовительном и судебном
заседании)».[9]
Данное
определение, как представляется, подчеркивает всю многогранность деятельности,
осуществляемой следователем и прокурором. Вместе с тем обратим внимание на то,
что М.С. Строгович соотносит данную деятельность исключительно с процессуальной
фигурой обвиняемого. По нашему мнению, говоря о собирании доказательств,
уличающих, по мнению автора, обвиняемого, следует иметь в виду, что уже на
момент привлечения лица в качестве обвиняемого по уголовному делу должны быть
собраны достаточные доказательства, подтверждающие виновность данного лица в совершении
преступления, а значит необходимо говорить и об уголовном преследовании в
отношении подозреваемого.
Рассматривая
уголовное преследование, А.П. Лобанов определяет его как деятельность
следователя, лица, производящего дознание (органа дознания), прокурора,
состоящую в собирании фактических данных совершения преступления подозреваемым,
обвиняемым, устанавливающую отягчающие и смягчающие вину обстоятельств, а также
применение мер процессуального принуждения к подозреваемому и обвиняемому и
поддержание обвинения в суде.[10]
Тем самым автор «приближает» начало уголовного преследования и говорит о том,
что в его содержание входит собирание доказательств, подтверждающих совершение
преступления не только обвиняемым, но и подозреваемым.
В.В.
Гаврилов содержанием уголовного преследования считает «возбуждение уголовного
дела, задержание подозреваемого, применение меры пресечения, предъявление
обвинения, составление обвинительного заключения и его утверждение прокурором,
направление дела в суд и как вершина уголовного преследования – поддержание
обвинения в суде».[11]
В данном случае в содержание уголовного преследования ученый помещает два «разноплановых»
действия: предъявление обвинения и составление обвинительного заключения с его
последующим утверждением прокурором. Статус обвиняемого лицо приобретает не в
момент предъявления обвинения, а после его составления и подписания
следователем. В то же время обвинительное заключение приобретает юридическую
силу не с момента его составления, а после утверждения прокурором. Поэтому в
качестве следующей «отправной точки» уголовного преследования следует указать
именно момент утверждения прокурором обвинительного заключения в порядке,
установленном ст. 221 УПК РФ.
Другой
автор, М.А. Ворончихин, предлагает в содержание уголовного преследования
включать не только комплекс действий и отношений, связанных с осуждением лица,
но и обеспечение правового режима отбывания назначенного по приговору суда
наказания. Представляется, что режим фактического отбывания наказания
регулируется нормами уголовно-исполнительного права[12]
и не может входить в содержание уголовного преследования, а представляет собой
его результат. Другое дело, что уголовное преследование может осуществляться на
стадии уголовного судопроизводства, именуемой «исполнение приговора» и
регламентированной разделом XIV УПК РФ. Так, при рассмотрении судом вопросов,
связанных с исполнением приговора, в судебном заседании вправе участвовать
прокурор.
Весьма
актуальной в плане выявления сущности функции уголовного преследования является
проблема соотношения уголовного преследования и предварительного расследования
преступлений. Е.Л. Никитин обозначил функцию расследования преступлений в
качестве подфункции уголовного преследования, ссылаясь при этом на формулировку
ст.31 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации»: «Осуществляя
уголовное преследование, органы прокуратуры проводят расследование по делам о
преступлениях, отнесенных уголовно-процессуальным законодательством к их
компетенции».[13]
По
нашему мнению, сама по себе ссылка на действующее законодательство в данном
случае не становится аргументом, поскольку задачей уголовно-процессуальной
науки является совершенствование действующего законодательства в случае его
несовершенства. Что же касается самого разрешения проблемы, то более
обоснованной нам представляется позиция А.Г. Халиулина, который пишет о
несовпадении понятий «расследование» и «уголовное преследование».[14]
Действительно,
нередко в рамках предварительного расследования производятся процессуальные
действия, которые к уголовному преследованию непосредственного отношения не
имеют (а иногда, наоборот, оказывают на уголовное преследование прямо
противоположное воздействие). Например, это бывает при удовлетворении
ходатайства обвиняемого о производстве следственных действий, подтверждающих
его невиновность или меньшую виновность. Однако с точки зрения формальной
логики мы не вполне согласны с утверждением уважаемого автора о несовпадении
данных понятий и в связи с тем, что предварительное расследование
осуществляется на досудебных стадиях уголовного процесса, а уголовное
преследование – и в судебных стадиях. Тот факт, что предварительное
расследование на судебных стадиях не осуществляется, является аксиомой, поэтому
изначально речь может идти о соотношении данных понятий лишь применительно к
досудебному производству.
Довольно
полное определение функции уголовного преследования применительно к
деятельности прокурора с учетом положений УПК РФ приводит в своем
диссертационном исследовании Е.Д. Болтошев. По его мнению, функция уголовного
преследования, осуществляемая прокурором на досудебных стадиях, представляет
собой «регулируемое уголовно-процессуальным законом направление деятельности,
заключающееся в возбуждении уголовного дела против конкретного лица либо даче
согласия на такое возбуждение органам расследования, сборе достаточных
доказательств, изобличающих подозреваемого в совершении преступления и для
привлечения его в качестве обвиняемого, проведении процессуальных действий,
допускаемых по решению суда, но требующих предварительного согласия прокурора,
либо проводящихся с санкции прокурора, в том числе по применению мер пресечения
и иных мер процессуального принуждения с целью предотвращения негативного
воздействия на нормальный ход расследования и его окончание с обвинительным
заключением или обвинительным актом для направления уголовного дела в суд, а
также в принятии мер по возобновлению уголовного преследования лиц,
подозреваемых в совершении преступления, в случае незаконного и необоснованного
отказа органов расследования в возбуждении против них уголовного дела либо его
прекращении».[15]
Вместе с тем заметим, что вопрос о том, относится ли к «чистой» функции
уголовного преследования дача прокурором согласия на проведение процессуальных
действий, допускаемых по решению суда, является весьма дискуссионным. По нашему
мнению, в данном случае эта деятельность одновременно в определенной своей
части является надзорной, а в другой – имеет характер уголовного преследования.
Причем если проследить динамику принятия прокурором решения, то вначале он
должен проверить законность, обоснованность и мотивированность решения
следователя и, лишь убедившись в его соответствии требованиям ч.4 ст.7 УПК РФ,
инициировать уголовное преследование.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12 |