Статья: Две смерти: князь Андрей и Иван Ильич
Повесть
завершается словами о смерти, а не о новой жизни героя, точной в медицинском
стиле констатацией: «Он втянул в себя воздух, остановился на половине вздоха, потянулся
и умер». Но эта констатация относится, несомненно, только к прекращению
телесного существования Ивана Ильича Головина, заметного окружающим. Душа его
не могла «умереть»: об этом свидетельствуют и увиденный свет, и обретенная
радость толстовского героя.
Князь
Андрей, умирая, пробуждается. Иван Ильич, умирая, рождается в Новую Жизнь: эта
узкая черная дыра, этот бесконечный туннель — одновременно и разверстая могила,
и лоно. По другую сторону его — свет. Итог смерти двух персонажей сходен, но умирание
одного непохоже на умирание другого. «Мешок» оказался «дырой», «дыра» — выходом
в иное бытие. «Трое суток ужасных страданий» перед кончиною Ивана Ильича
напоминают о крестных страданиях Христа и о Его воскресении на третий день.
Как
и у князя Андрея, сроки душевной смерти и духовного рождения Ивана Ильича не
совпадают: герой толстовской повести тоже обретает сознание истины, свободу и
причастность к свету прежде, чем начинается агония. Но раньше ненамного — всего
лишь за два часа. Бег времени катастрофически убыстрен в сравнении с плавным, неторопливым
течением его в описании ухода Болконского.
Лев
Шестов предварил свой анализ экзистенциальной проблематики повести «Смерть
Ивана Ильича» и рассказа «Хозяин и работник» утверждением: «Умереть не страшно,
страшно — жить нашей бессмысленной, тупой жизнью. Наша жизнь есть смерть, наша
смерть — есть жизнь или начало жизни. Вот что говорит окружающим Толстой и вот
чего они не понимали и никогда не поймут. Да разве это можно “понять”? Разве
сам Толстой это “понимал”?..» (Шестов Л. На весах Иова. С. 117). Сам Толстой
это, очевидно, понимал. И в разные периоды жизни и творчества понимал
неодинаково.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru/
|