Курсовая работа: Своеобразие поэтики С. Есенина
Дух бродяжий! Ты всё
реже, реже
Расшевеливаешь пламень
уст.
О моя утраченная
свежесть,
Буйство глаз и половодье
чувств.
Но монолог-воспоминание
этого скитальца произнесён и эстетически оформлен как элегия. И оттого в первой
и последней строфах звучит родственный грустный мотив увяданья природы и
человека:
Увяданья золотом
охваченный,
Я не буду больше молодым.
Чуткий к эстетическому
богатству сущего, Есенин “расцвечивает” явления окружающего мира: “Покраснела
рябина, / Посинела вода”; “Лебединое пенье / Нежит радугу глаз…”. Но эти краски
он не придумывает, а подсматривает в родной природе. При этом он тяготеет к
чистым, свежим, интенсивным, звенящим тонам. Самым распространённым цветом в
лирике Есенина оказывается синий, далее голубой. Эти краски в своей
совокупности передают цветовое богатство действительности.
1.1.2. Особенности
метафоры в поэзии Есенина.
Метафора (от греч. metaphora - перенос) – это
переносное значение слова, когда одно явление или предмет уподобляется другому,
причём можно использовать и сходство, и контраст.
Метафора - наиболее распространенное средство
образования новых значений.
Поэтику Есенина отличает тяготение не к
отвлеченностям, намекам, туманным символам многозначности, а к вещности и
конкретности. Поэт создает свои эпитеты, метафоры, сравнения и образы. Но он
создает их по фольклорному принципу: он берет для образа материал из того же
деревенского мира и из мира природы и стремится охарактеризовать одно явление
или предмет другим. Эпитеты, сравнения, метафоры в лирике Есенина существуют не
сами по себе, ради красивой формы, а для того, чтобы полнее и глубже выразить
своё мировосприятие.
Отсюда стремление к всеобщей гармонии, к единству
всего сущего на земле. Поэтому один из основных законов мира Есенина - это
всеобщий метафоризм. Люди, животные, растения, стихии и предметы - все это, по
Есенину, дети одной матери - природы.
В программной статье Есенина “Ключи Марии” сказано,
что “вся наша образность” построена на сложении “двух противоположных явлений”,
то есть на метафоре, и в качестве образца приведены примеры: “Луна – заяц,
звёзды – заячьи следы”. Вполне вероятно, что Есенин знал труды А. А. Потебни.
Именно у него мы находим рассуждения, многое объясняющие нам в образном языке
поэта: “Когда человек создаёт миф, что туча есть гора, солнце – колесо, гром –
стук колесницы или рёв быка, завывание ветра – вой собаки, то другое объяснение
для него не существует”. С появлением понятийного мышления исчезает миф и
рождается метафора: “И мы, как и древний человек, можем назвать мелкие, белые
тучи барашками, другого рода облако тканью, душу и жизнь – паром; но для нас
это только сравнения, а для человека в мифическом периоде сознания – это полные
истины…”.
Строй сравнений, образов, метафор, всех словесных
средств взят из крестьянской жизни, родной и понятной.
Тянусь к теплу, вдыхаю
мягкость хлеба
И с хруптом мысленно
кусая огурцы,
За ровной гладью
вздрогнувшее небо
Выводит облако из стойла
под уздцы.
Здесь даже мельница -
бревенчатая птица
С крылом единственным -
стоит, глаза смежив.
1.1.3 Поэтическая
лексика.
Е. С. Роговер в одной из
своих статей утверждал каждый поэт имеет свою как бы “визитную карточку” : или
это особенность поэтической техники, или это богатство и красота лирики, или
своеобразие лексики. Всё перечисленное, конечно, относится и к Есенину, но
хотелось бы отметись особенности лексики поэта.[[5]]
Конкретность и
отчётливость поэтического видения выражается самой обиходной бытовой лексикой,
словарь прост, в нём отсутствует книжные и тем более абстрактные слова и
выражения. Этим языком пользовались односельчане и земляки, и в нём вне всякой
религиозной окраски встречаются религиозные слова, которые поэт использует для
выражения своих сугубо светских идей.
В стихотворении “Дымом
половодье…” стога сравниваются с церквями, а заунывное пение глухарки с зовом
ко всенощной.
И тем не менее не следует
видеть в этом религиозность поэта. Он далёк от неё и рисует картину родного
края, забытого и заброшенного, залитого половодьем, отрезанного от большого
мира, оставленного наедине с унылым жёлтым месяцем, тусклый свет которого
освещает стога, и они, как церкви, у прясел окружают село. Но, в отличие от
церквей, стога безмолвны, и за них глухарка заунывным и невесёлым пением зовёт
ко всенощной в тишину болот.
Видна ещё роща, которая
“синим мраком кроет голытьбу”. Вот и вся неброская, нерадостная картина,
созданная поэтом, всё, что он увидел в родном затопленном и покрытом синим
мраком крае, лишённом радости людей, за которых, право же, не грех и
помолиться.
И этот мотив сожаления о
бедности и обездоленности родного края пройдёт через раннее творчество поэта, а
способы выражения этого глубокого социального мотива в картинах природы,
казалось бы, нейтральных к социальным сторонам жизни, будут всё больше
совершенствоваться параллельно с развитием словарного запаса поэта.
В стихотворениях
“Подражание песне”, “Под венком лесной ромашки”, “Хороша была Танюша…”,
“Заиграй, сыграй, тальяночка…”, особенно заметно тяготение поэта к форме и
мотивам устного народного творчества. Поэтому в них немало традиционно –
фольклорных выражений типа: “лиходейская разлука”, как “коварная свекровь”, “залюбуюсь,
загляжусь ли”, “в терем тёмный”, коса – “душегубка-змея”, “парень синеглазый”.
Используются также
фольклорные конструкции поэтического образа. “Не кукушки загрустили – плачет
Танина родня” (тип образа, хорошо известный поэту из русской народной песни и
“Слова о полку Игореве”).
Стихотворение “Хороша
была Танюша…” может служить примером умелого обращения начинающего поэта с
фольклором. В стихотворении много фольклорных слов, выражений, образов, и
построено оно на основе народной песни, на нём чувствуется рука будущего
мастера. Здесь поэт использует психологический параллелизм, часто
употреблявшийся в народном творчестве для выражения горя, несчастья, грусти.
Есенин, однако, соединил его с бодрым частушечным напевом и добился этим
глубокого проникновения в душу своей героини: “Побледнела, словно саван,
схолодела, как роса, душегубкою-змеёю развилась её коса”; “Ой ты, парень
синеглазый, не в обиду я скажу, я пришла тебе сказаться: за другого выхожу”.
Простые, незамысловатые
слова и выражения, заимствованные из народного творчества и создают тот
неподдельный, многим близкий стиль С. Есенина.
1.1.4.
Поэтическая техника С. Есенина.
Лирический талант Сергея
Есенина заметен и в оформлении строк, строф и отдельных стихотворений, в так
называемой поэтической технике. Отметим прежде всего словесное своеобразие
поэта: радость и горе, буйство и печаль, наполняющие его стихи, он выражает
многословно, добиваясь выразительности в каждом слове, в каждой строке. Поэтому
обычный размер лучших его лирических стихотворений редко превышает двадцать
строк, которых ему достаточно для воплощения подчас сложных и глубоких
переживаний или создания законченной и яркой картины.
Несколько примеров:
Не дали матери сына,
Первая радость не впрок.
И на колу под осиной
Шкуру трепал ветерок.
Две последние строки не
только поясняют первые, имеющееся в них метонимическое уподобление содержит
целую картину, характерную для сельской жизни. Шкура на колу – знак
совершённого убийства, остающегося за пределами стихотворения.
Чуток поэт и к краскам,
имеющимся в самом слове или в ряде слов. Коровы говорят у него “на кивливом
языке”, капуста “волноватая”. В словах слышится перекличка кив - лив, вол –
нов, во - ва.
Звуки как бы подхватывают
и поддерживают друг друга, сохраняя заданное звуковое оформление строки, её
мелодию. Особенно это заметно в гармонии гласных: твою озёрную тоску; в терем
тёмный, в лес зелёный.
Строфа у поэта обычно
четырёхстрочная, в которой каждая строка синтаксически закончена, перенос,
мешающий напевности, - исключение. Четырёх - и двухстрочные строфы не требуют и
сложной системы рифмовки и не дают её многообразия. По своему грамматическому
составу рифмы Есенина не одинаковы, однако заметно тяготение поэта к точной
рифме, придающей особую гладкость и звонкость стиху.[[6]]
Месяц рогом облако
бодает,
В голубой купается пыли.
И кивал её месяц за
курганом,
В голубой купается пыли.
1.1.5. Луна в поэзии
Есенина.
Есенин – едва ли не самый лунный поэт в русской
литературе. Распространённейший образ стихотворной атрибутики луна, месяц упоминаются
в 351 его произведении более чем 140 раз.
Лунный спектр у Есенина очень разнообразен и может
быть подразделён на две группы.
Первая: белый, серебряный, жемчужный, бледный. Здесь
собраны традиционные цвета луны, хотя поэзия как раз там и получается, где
традиционное преобразуется в необычное.
Во вторую группу, кроме жёлтого, входят: алый,
червонный, рыжий, золотой, лимонный, янтарный, синий.
Чаще всего луна или месяц у Есенина – жёлтый. Затем
идут: золотой, белый, рыжий, серебряный, лимонный, янтарный, алый, червонный,
бледный, синий. Жемчужный цвет употребляется лишь однажды:
Не сестра месяца из
тёмного болота
В жемчуге кокошник в небо
запрокинула,-
Ой, как выходила Марфа за
ворота…
Очень характерный для
Есенина приём – в смысле его нехарактерности: поэт употребляет чистые,
естественные краски, традиционные для древнерусской живописи.
Красной луны у Есенина
вообще нет. Может быть, только в “Поэме о 36”:
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7 |
