Курсовая работа: Сквозные мотивы в рассказах Даниила Хармса
Математик (вынимая из головы
шар):
Я вынул из головы шар.
Я вынул из головы шар.
Я вынул из головы шар.
Я вынул из головы шар.
Шар возникает из головы. Исчезновение
человека может описываться как его превращение в шар, то есть в чистую умозрительность,
в "предмет", так сказать, погружение в себя самого.
Образ трамвая проходит красной
нитью через все творчество Д. Хармса: как прозаическое, так и поэтическое; как
написанное для детей, так и для взрослых. Однако, анализу этого образа в
хармсоведении практически не уделяется внимания. Дело в том, что большинство
исследователей творчества писателя, обращаясь к системе образов, концентрирует
свое внимание на поиске и попытки осмыслить "иероглифы" Хармса.
Термин "иероглиф" в
непрямом значении ввел в философско-поэтическом обиход чинарей (кружка
писателей, поэтов и философов, к которому принадлежал Хармс) Л.С. Липавский для
обозначения того, что нельзя услышать ушами, увидеть глазами, понять умом (1; 1;
324). А определение дал Я.С. Друскин (чинарь, философ, один из ближайших друзей
Хармса и один из первых исследователей его творчества). Он сказал: "иероглиф
двузначен, он имеет собственное и несобственное значение. Собственное значение
иероглифа - его определение как материального явления <…>. Его
несобственное значение не может быть определено точно и однозначно, его можно
передать метафорически, поэтически, иногда соединением логически несовместимых
понятий <…>, бессмыслицей"1.
Термин "иероглиф" прочно
укрепился в хармсоведении. Практически все исследователи пытаются дать свой
вариант определения этого термина. Большинство из них согласно с тем, что
"иероглиф" отображает явления, которые не могут быть истолкованы в
рамках
обычного мышления и выходят за
пределы человеческого понимания2.
Увлечение "иероглифами"
вынуждает выпускать из виду образы-символы. А ведь именно вокруг них и в них
собственно и реализуются иероглифы. Если бы проза писателя была построена
только на иероглифах, она превратилась бы в один бессмысленный иероглиф.
Образ трамвая несет в себе один
из ключевых символов в творчестве Хармса - символ существования человека в мире.
В корпусе произведений малой
прозы Д. Хармса есть целая когорта текстов, в центре которых стоит образ
трамвая. Эти рассказы условно можно разделить на две группы:
1) те, в которых точка зрения
повествователя является внешней по отношению трамвая;
2) те тексты, в которых вагон
трамвая дан изнутри.
В рассказах, в которых взгляд
автора направлен извне, его образ наполняется иероглифами, как например, в
рассказе 1930 года "Шел трамвай…":
"Шел трамвай, скрывая под
видом двух фанарей жабу".
Либо становятся символом смерти,
что не удивительно, так как человек, покинувший трамвай, покидает и мир людей:
"Миронов сел на трамвай и поехал, и куда нужно не приехал, потому что по
дороге скончался.
Пассажиры этого трамвая, в
котором ехал Миронов, позвали милиционера и велели ему составить протокол о
том, что Миронов умер не от насильственной смерти" 1934-1936 (152).
Либо символом бессмысленности
человеческих знаний и меркантильного отношения человека к жизни: "Давайте
посмотрим в окно: там увидим рельсы, идущие в одну и в другую сторону. По
рельсам ходят трамваи. В трамваях сидят люди и считают по пальцам, сколько
футов они проехали, ибо плата за проезд взимается по футам" 1930 (38).
В рассказах, в которых точка
зрения является внутренней по отношению к трамваю, наиболее ярко проявляется
символический смысл этого образа. Таков рассказ 1930 г., начинающийся словами:
"Едет трамвай. В трамвае едут 8 пассажиров…" (4; 36). С первых
слов автор дает нам понять, что это не бытовая зарисовка. Дело в том, что Хармс
разработал свою теорию числа, изложенную в трактате "Нуль и ноль".
Хармс утверждал, что понятие
"больше" и "меньше" не действительны и соответственно
порядок чисел, их место в солярном ряду навязан человеком: "число может
быть рассматриваемо самостоятельно, вне порядка ряда" (292). Исследователи
А. Герасимова и Н. Каррик утверждают, что в художественном мире Хармса
существует предел возможных исчислений, ограниченный числом "шесть"4.
Цифра 8 имеет особое значение. К ней применим один из любимейших приемов Д. Хармса
- переворачивание знака, фигуры, цифры, которое ведет к их перекодировке. Так,
опрокинутая восьмерка становится знаком бесконечности.
Итак, в трамвае едет бесконечное
число пассажиров - все человечество. Его настоящее, прошлое и будущее. Кстати,
такое понимание числа пассажиров объясняет алогичную, на первый взгляд,
ситуацию, когда всего лишь восемь пассажиров настолько заполняют вагон, что
становится трудно найти место для еще одного.
Читаем далее: "Трое
сидят: двое справа и один слева. А пятеро стоят и держатся за кожаные вешалки: двое
стоят справа, а трое слева. Сидящие группы смотрят друг на друга, а стоящие
стоят друг к другу спиной" (4; 36). Бесцельное и бессодержательное на
первый взгляд пересчитывание стоящих и сидящих пассажиров на деле имеет философский
смысл. Обратим внимание, что все противопоставленные группы не равны по своему
числовому составу: стоящих больше чем сидящих, стоящих слева - больше чем
стоящих справа и т.д. Подобная неравнозначность чисел должна создать ощущение
дисгармоничности человеческого мира, человеческой жизни. Но это поверхностное
понимание данного отрывка. Замечено, что Д. Хармс не любил простых ответов, и у
этой математико-мировоззренческой задачки есть ответ чуть посложнее. Достаточно
посчитать пассажиров слева и справа, чтобы увидеть равновесие (еще один термин
в философии чинарей): и там, и там будет равное число - четыре.
Так, играя цифрами, Хармс
утверждает существование данного свыше порядка, гармонии в человеческой жизни,
который, однако, завуалирован иррациональностью.
Читаем далее: "Сбоку на
скамейке сидит кондукторша. Она маленького роста и если бы она стояла на полу,
ей бы не достать сигнальной веревки".
Кондукторша дистанциирована
относительно остальных героев и не является частью человечества:
1) она стоит не справа и не
слева, а сбоку, т.е. в стороне;
2) она парит над пассажирами, а
не стоит с ними на одном уровне;
3) она обладает отличительным
физическим признаком - малым ростом. Известно, что как это ни парадоксально,
через особенности внешности, через вещные детали Хармс утверждал принадлежность
героя к иному нечеловеческому миру. Типичные же герои малой прозы писателя,
каковыми являются пассажиры, лишены индивидуальных черт;
4) ее именованием является ее
профессия, которая имеет охранительную функцию. Она - символ стража у врат в
иной мир. И действительно, она следит за тем, как входят в человеческий мир и
уходят из него пассажиры (неслучайна фраза одного из них: "А куда тут
продвинешься, что ли, на тот свет").
В прозе Д. Хармса присутствует
целая группа подобных персонажей, обладающих схожими с кондукторшей атрибутами
и функцией - это сторожи, дворники, военные и ангелы.
Итак, кондукторша - представитель
высшего мира. Ее назначение в мире людей, представленным трамваем с
пассажирами, - в регуляции отношений человека с высшим миром, Вселенной.
Появление нового пассажира
нарушает сложившееся равновесие: "В трамвай входит новый пассажир, и
громко говорит: “Продвиньтесь, пожалуйста!" Все стоят молча и неподвижно. “Продвиньтесь,
пожалуйста! ” - кричит новый пассажир. “Пройдите вперед, впереди свободно!"
- кричит кондукторша".
После троекратного ритуального
обращения, поддержанного кондукторшей, статус нового пассажира меняется. Протекция
потусторонней высшей силы дарует новому пассажиру уникальные особенности и способности.
Оказавшись девятым пассажиром,
он попадает под власть цифры "девять". Девятка в поэтике Хармса
маркирует, по мнению Герасимовой и Каррика, "перевернутый или
потусторонний мир".
Внешне это выражается в
подчеркивании фразы: "новый пассажир". Сюжетно - в кардинальном
изменении поведения остальных пассажиров. Если до заступничества кондукторши
они игнорировали требование продвинуться, то просьбу нового пассажира "разрешите
пройти" выполняют с необычайным рвением: "Стоящие пассажиры лезут на
колени сидящим и новый пассажир проходит по свободному трамваю до середины, где
и останавливается. Остальные пассажиры опять занимают прежнее положение".
Подобно Моисею он проходит
сквозь человеческое море. Рассекая на две половины (левую и правую) человечество,
он занимает особое центральное место в пространстве трамвая и оказывается в
"нолевой" точке мира людей.
"Ноль" в
художественном мире Хармса - это не пустота. Писатель считает что в "ноле"
в потенциале содержатся все остальные числа, а также возможность восприятия
мира и воздействия на него: "Предполагаю даже беру на себя смелость
утверждать, что учение о бесконечном будет учением о ноле" (4; 293).
Герой становится творцом, особым
человеком. Его центральное место позволяет ему видеть мир в его (хотя бы и
относительной) цельности и, соответственно, приблизиться к познанию истины. Но
при этом он остается всего лишь пассажиром и обладает человеческой судьбой.
Человек, по Хармсу, проживает
жизнь как поездку в трамвае. Он пассажир в чужом, созданном кем-то вагоне, который
идет по проложенным кем-то рельсам. Мимо проплывает вечная изменяющаяся
Вселенная: "В окнах проплывают Биржевой мост, Нева и сундук", но
человек в сути своей остается статичен. Он проживает жизнь-поездку в окружении
чужих ему, но оказавшихся в равных с ним условиях людей. Он может устроиться в
этой жизни поудобнее (сидя) или не очень (держась за кожаные вешалки), но
судьба у всех одна: "Трамвай едет и все качаются".
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7 |
