Курсовая работа: Личность в эпоху древней Руси
___________________________________________________________
Итак, подведем итоги. Принятие христианства (в 988[35]
году)было самым важным и великим событием в истории нашего отечества.
Становлению этой религии на Руси способствовал не менее великий человек. И
принятие христианства купцами, бывавшими в Византии, и крещение княгини Ольги
были лишь подготовкой к общему крещению Руси, это были только личные попытки
присоединиться к более развитой культуре. Владимир же крестился сам, да еще
внес христианство во все древнерусское общество. За это его можно назвать
великим реформатором своего времени. А для этого нужно быть сильной и
неординарной личностью, смотрящей далеко вперед, в будущее. И хотя в начале
жизни своей, подобно своей бабке Ольге, он не был человеком добрым или
справедливым, вероятно это было дурным влиянием язычества (ведь и Ольга пожгла
древлян, и Владимир в борьбе за власть убивал братьев, убил Рогволда и т.д.).
Но с принятием христианства он становится самым мудрым и справедливым
правителем своего времени, сострадающим всем бедным и несчастным (кормил их и
помогал им во многом), стал первым просветителем русского народа (учил детей
«книжной грамоте», создал для них первую школу). Другого такого можно было
найти лишь в сказках.
__________________________________________________________________
Глава 6.
Ярослав
Мудрый. Великий просветитель Руси.
Княжение Ярослава может
назваться продолжением Владимирова как по отношениям киевского князя к
подчиненным землям, так и по содействию к расширению в Руси новых начал жизни,
внесенных христианством.
Родился этот князь в 978[36]
году и скончался 20 февраля 1054[37]
года. Ярослав является в первый раз в
истории мятежным сыном против отца. 1014[38]
году Ярослав, посаженный отцом в Новгороде, отказался присылать в Киев ежегодно
по две тысячи гривен, как делали все посадники новгородские, раздававшие еще
тысячу гривен гридям в Новгороде. Владимир сказал: "Исправляйте дороги и
мостите мосты"[39];
он хотел идти сам на Ярослава, но разболелся и умер 15 июля следующего 1015
года[40].
Как только в Киеве разнеслась весть о кончине Владимира, то старший сын его
Святополк сел на отцовском месте, и уничтожил братьев своих Бориса, Глеба и
Святослава. Тогда, по словам летописца, Святополк начал
думать: "Перебью всех братьев и приму один всю власть на Руси". Но
гроза пришла на него с севера. Ярослав новгородский для защиты от отца призвал
к себе заморских варягов; те стали обижать новгородцев и жен их, тогда
новгородцы встали и перебили варягов на дворе какого-то Парамона. Ярослав
рассердился и задумал отомстить хитростию главным из убийц; он послал сказать
им, что на них не сердится более, позвал их к себе и велел умертвить; по
некоторым известиям, убито было 1000 человек, а другие убежали. Но в ту же ночь
пришла к нему весть из Киева от сестры Предславы о смерти отца и о вероломстве
Святополка. Ярослав стал тужить по отце, по брате и по новгородцам, которых
перебил вовсе не вовремя. На другой день он собрал остальных новгородцев на
вече, раскаялся в содеянной расправе над восставшими новгородцами и попросил
помочь ему в походе на Святополка. Новгородцы отвечали согласием помочь.
Причину такого решения новгородцев объяснить легко. Предприятие Ярослава против
Владимира было в выгоде новгородцев, освобождавшихся oт платежа дани в Киев:
отказаться помочь Ярославу, принудить его к бегству - значило возобновить
прежние отношения к Киеву, принять опять посадника киевского князя, простого
мужа, чего очень не любили города, а между тем Ярослав если убежит, то может
возвратиться с варягами, как Владимир прежде, и уже, конечно, не будет
благосклонен к гражданам, выгнавшим его от себя, тогда как в случае победы
Ярослава над Святополком они были вправе ожидать, что Ярослав не заставит их
платить дани в Киев, уже потому, что сам прежде отказался платить ее. Поступок
же Ярослава был совершенно в понятиях того времени: князь должен был каким бы
то ни было способом схватить убийц варяжских и отдать их на месть варягам,
родственникам убитых. Итак, если это было частное дело и обыкновенное, то
целому городу не для чего было много обращать на него внимания; Ярослав жалеет
не о том, что перебил новгородцев, но о том только, что этим убийством отнял у
себя воинов, которые в настоящих обстоятельствах были ему очень нужны, и
новгородцы отвечают в этом же смысле: "Хотя наши братья и перебиты, но у
нас все еще достаточно народа, чтоб биться за тебя".
После того как новгородцы
решились выступить в поход, Ярослав собрал оставшихся у него варягов, по одним
известиям - тысячу, по другим -шесть тысяч, да новгородцев 40000, и пошел на Святополка,
призвавши имя божие; он говорил: "Не я начал избивать братьев, но
Святополк; да будет бог отместник крови братьев моих, потому что без вины
пролита кровь праведных Бориса и Глеба; пожалуй, и со мной тоже сделает".
Мы слышим здесь те же самые слова, которые летописец влагает и в уста
Владимиру, шедшему против Ярополка, с тем только различием, что христианин
Ярослав призывает бога в мстители неповинной крови и отдает свое дело на суд
божий. Святополк, узнав, что Ярослав идет на него, собрал множество войска из
Руси и печенегов и вышел к Любечу; он стал по ту сторону Днепра, а Ярослав - по
эту. Ярослав, без сомнения, приплыл в лодках, а Святополк пришел из-за Десны с
печенегами. В третий раз Днепр видел враждебное движение Северной Руси на
Южную; оба первые раза при Олеге и Владимире сопротивления было мало со стороны
юга, но теперь он собрал свои силы, и как север явился с естественными своими
союзниками - варягами, так юг соединился с печенегами. Три месяца, а по другим
известиям - только три недели, стояли враги по обеим сторонам Днепра; ни те, ни
другие не смели перевезтись и напасть. Был в то время обычай поддразнивать
врагов, чтоб побудить их начать дело к своей невыгоде. Видя, что главная сила
Ярослава состояла из новгородцев горожан и сельчан, воевода Святополков ездя
подле берега, бранил новгородцев, называл их ремесленниками, а не воинами.
"Эй вы, плотники, - кричал он им, - зачем пришли сюда с хромым своим
князем? Вот мы вас заставим рубить нам хоромы". Новгородцев сильно
рассердила насмешка, и они сказали Ярославу: "Завтра перевеземся на них, а
если кто не пойдет с нами, того сами убьем".
В лагере у Святополка Ярослав имел приятеля, к которому послал ночью спросить:
"Что делать? Меду мало варено, а дружины много"; тот отвечал, что
пусть Ярослав к вечеру отдаст мед дружине; новгородский князь догадался, что
ночью должно сделать нападение. Была заморозь; Святополк стоял между двумя
озерами и всю ночь пил с дружиною, а Ярослав перед рассветом исполчил свое
войско и перевезся на другой берег, причем новгородцы, высадившись из лодок,
оттолкнули их от берега, чтоб отнять у себя всякую возможность к побегу;
Ярослав приказал дружине повязать головы платками, чтоб в сече узнавать своих.
Враги сошлись, была сеча злая; печенеги, стоявшие за озером, не могли помочь
Святополку, который был притиснут с своею дружиною к озеру, принужден вступить
на лед, лед обломился, и Ярослав одолел. Святополк бежал в Польшу, а Ярослав
сел в Киеве на столе отцовском и дедовском, проживя на севере 28 лет.
Новгородцы были отпущены домой и оделены щедро.
Но Святополк был жив, и
потому Ярослав не мог успокоиться. Для Болеслава польского открылись такие же
теперь виды на восток, какие он имел прежде на запад; на Руси, как прежде у
чехов, семейные раздоры приглашали его к посредничеству и к утверждению своего
влияния, тем более, что теперь Болеслав должен был помочь своему зятю. Он
воспользовался благоприятным случаем: по его наущению печенеги напали на Киев;
под самым городом была злая сеча; едва к вечеру Ярослав мог прогнать варваров.
С своей стороны Ярослав выступил к польским границам, заключив союз с врагом
Болеславовым, императором Генрихом II; но поход русского князя кончился
неудачною осадою Бреста; поход императора против Болеслава также не удался, он
принужден был заключить с ним мир и, желая избавиться от опасного врага,
обратить его деятельность на восток, сам советовал ему вооружиться против
русского князя. В 1017[41]
году Болеслав выступил в поход, усилив свое войско, и 22 июля достиг берегов
Буга, разделявшего польские владения от русских; Ярослав ждал его на другом
берегу с русью (жителями Южной Руси), вырягами и славянами (новгородцами).
Здесь повторилось то же явление, какое видели на берегах Днепра у Любеча:
воевода Ярославов Будый, ездя по берегу, начал смеяться над Болеславом; он
кричал ему:"Вот мы тебе проткнем палкою брюхо твое толстое!" Был
Болеслав, говорит летопись, велик и тяжел, так что и на коне с трудом мог
сидеть, но зато был смышлен. Не вытерпел он насмешки и, обратившись к дружине
своей, сказал: "Если вам это ничего, так я один погибну", - сел на
коня и бросился в реку, а за ним -и все войско. Полки Ярослава, вовсе не ожидая
такого внезапного нападения, не успели приготовиться и обратились в бегство;
Ярослав ушел в Новгород только сам-пять; а Болеслав с Святополком почти
беспрепятственно вошли в Киев 14 августа. В городе нашли они мачеху, жену и
сестер Ярославовых, из которых за одну (Предславу) сватался прежде Болеслав,
получил отказ и теперь в отмщение взял ее к себе в наложницы. Часть своего
войска он отпустил назад, другую велел развести по русским городам на покорм.
Но и в Киеве повторились те же явления, какие мы видели в Праге у чехов, и, как
видно, по тем же причинам. Русские вооружились против поляков и стали убивать
их; летописец приписывает это приказу Святополка, но очень вероятно известие,
что поляки вели себя и на Руси так же, как в Богемии, и возбудили против себя
восстание; очень вероятно также, что и Святополк, наскучив неприятным гостем,
слишком долго зажившимся в Киеве на его счет, не был против народной мести
полякам. Это заставило Болеслава уйти из Киева; пример чешских событий научил
его быть осторожнее в подобных обстоятельствах. Половину войска он отослал домой,
разосланные по русским городам поляки истреблены, трудно было противиться, если
бы вспыхнуло восстание; притом же, вероятно, он слышал уже о новых
приготовлениях Ярослава. Но Болеслав ушел не без выгоды: он захватил себе все
имущество Ярослава, к которому приставил Анастаса: хитрый грек умел
подольститься к каждому сильному и менял отечество, смотря по выгодам; Болеслав
ему вверился лестию, говорит летопись. Польский князь повел также с собою бояр
Ярославовых, двух сестер его и множество пленников, взятых в бою; на дороге
Болеслав захватил и Червенские города, приобретение Владимира Святого; впрочем,
вероятно, что эти города были уступлены ему Святополком в награду за помощь.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10 |