Контрольная работа: Русская архитектура и изобразительное искусство России XVIII в.
Одним из величайших художников XVIII столетия, сумевшим наиболее
полно выявить основные особенности и принципы, сам дух живописи своего века,
был Дмитрий Григорьевич Левицкий (1735—1822). Левицкий —создатель и парадного
портрета (недаром говорили, что он запечатлел в красках весь «екатеринин век»,
переписал всех екатерининских вельмож), и великий мастер камерного портрета. В
каждом из них он является художником, необычайно тонко чувствующим национальные
черты своих моделей, независимо от того, пишет он царедворца или юную
«смолянку».
С рубежа 50—60-х годов начинается петербургская жизнь Левицкого,
навсегда отныне связанная с этим городом и Академией художеств, в которой он
многие годы руководит портретным классом. Слава к Левицкому пришла в 1770 г.,
когда на академической выставке экспонировались шесть его портретов. Среди них
портрет архитектора и одного из авторов здания Академии художеств А.Ф.
Кокоринова (1769, ГРМ). В традиционной композиции парадного портрета с
непременным условным жестом, которым модель «указует» на лежащий на бюро чертеж
Академии, в праздничном одеянии, сшитом к открытию Академии и стоившем
Кокоринову годового жалованья, как гласят документы, Левицкий создал образ
совсем не однозначно-парадный. Подлинная художественность пронизывает это
изображение, начиная от лица, в котором соединены чарующая простота, даже
простодушие со скептической усмешкой, со следами усталости, разочарования и
даже тяжелого внутреннего раскола, до виртуозно написанной одежды. Пространственность
композиции усиливается поворотом фигуры в 3/4, жестом
руки, повторением светло-серого цвета: светлыми пятнами ткани, наброшенной на
кресло, светлым кафтаном, серо-белой бумагой чертежа на бюро. Колорит построен
на оливковых, жемчужных, золотистых, сиреневых оттенках, приведенных в
целостность сиреневой дымкой в сочетании с теплым золотом. С поразительной
материальностью, с каким-то чувственным восхищением передает художник богатство
предметной фактуры: шелк, мех, шитье, дерево и бронзу. Светотеневые градации
очень тонкие, свет то вспыхивает, то погасает, оставляя предметы второго плана
в рассеянном освещении. Живописная маэстрия усиливает сложную характеристику
модели в целом.
В схеме парадного портрета решен и другой образ Левицкого — П.А.
Демидова (1773, ГТГ). Портрет подписной и датированный, как и портрет
Кокоринова. Потомок тульских кузнецов, возведенных Петром в ряд именитых людей,
баснословный богач, странный чудак, даже самодур, П.А. Демидов вместе с тем
разделял многие взгляды русских просветителей, сам был одаренным человеком
ботаником, садоводом, оставившим драгоценный гербарий Московскому университету,
которому он, кстати, даровал немалые суммы, филантропом: он основал
Коммерческое училище и Воспитательный дом в Москве. В портрете Демидова
проявляется поразительное чувство формы, пространственной глубины,
материальности, но еще более акцентирована пластическая лепка, отсутствуют
смягченные контуры, нежная дымка портрета Кокоринова. Жемчужный жилет,
панталоны, оторочка халата, белые чулки контрастируют с оранжевым теплого тона
халатом: живопись сочная, материальная, плотная, в ней нет никакой жесткости.
В 70-е годы Левицкий создает целую серию портретов воспитанниц
Смольного института благородных девиц — «смолянок» (все в ГРМ). Возможно, сама
Екатерина, занимавшаяся вопросами женского воспитания и образования, сделала
Левицкому заказ на портреты, долженствующие увековечить в живописи «новую
породу» людей. Портреты получили позднее в искусстве название сюиты хотя
Левицкий не задумывал их как нечто цельное и писал несколько лет (1772—1776).
Однако общий замысел в них все-таки проявился, он определен общей темой — юности,
искрящегося веселья, особой жизнерадостности мироощущения. Девочки разных
возрастов изображены просто позирующими (самые маленькие — Давыдова и
Ржевская), танцующими (Нелидова, Борщова, Лёвшина), в пасторальной сцене
(Хованская и Хрущева), музицирующими (Алымова), с книгой в руках (Молчанова).
80-е годы — годы наибольшей славы Левицкого. В его камерных
портретах заметно берет верх трезвое, объективное отношение к модели.
Характеристика индивидуальности становится более обобщенной, в ней
подчеркиваются типичные черты. Левицкий остается большим психологом, блестящим
живописцем, но по отношению к модели он теперь как бы более сторонний
наблюдатель. Появляется известная доля унификации художественных средств
выражения: однообразие улыбки, нарочитый румянец, определенная система складок;
проще становятся колористические соотношения, шире используются лессировки
(портрет Дьяковой-Львовой, 1781, ГТГ; портрет А.С. Бакуниной, 1782, ГТГ).
Четкость пластических объемов, определенность линейных контуров, большая гладкость
живописи — это черты, которые усиливаются под воздействием укрепляющейся
классицистической системы. Однако среди этих поздних портретов есть большие
творческие удачи мастера (портрет А.В. Храповицкого, 1781, ГРМ; пленительные
портреты детей Воронцовых, 90-е годы, ГРМ, и пр.).
Много Левицкий занимается и репрезентативным портретом, среди
главных моделей была сама императрица, которую художник писал неоднократно;
наиболее известно ее изображение в образе законодательницы, повторенное
несколько раз самим автором и другими художниками и описанное Державиным,
большим другом и единомышленником Левицкого, в оде «Видение Мурзы». В портрете
«Екатерина II - законодательница в храме богини Правосудия» (1783, ГРМ, вариант
— ГТГ) императрица представлена «первой гражданкой отечества», служительницей
законов. В ней передовые люди видели идеальное воплощение образа просвещенного
монарха, призванного мудро управлять державой.
Жизнь Левицкого была длинной, и творчество его многообразно. Он
оставил большой след в русском искусстве и как прекрасный педагог.
Третий замечательный художник рассматриваемого периода — Владимир
Лукич Боровиковский (1757—1825). Он родился на Украине, в Миргороде, учился
иконописи у отца, рано начал писать образа и портреты. Перелом в его судьбе
наступил, когда он был замечен Львовым, который в свите Екатерины проезжал
через Украину в Крым (Боровиковский исполнил два панно в одной из комнат
временного путевого дворца, предназначенного для приема императрицы). В 1788 г.
Боровиковский оказался в Петербурге, прожил восемь лет в семье Львовых, в
построенном Львовым же Почтовом стане, как и Левицкий, навсегда распростился с
Украиной ради Петербурга. Возможно, у Левицкого, как недолго и у Лампи
Старшего, Боровиковский получил свои первые уроки в столице. В эти годы
Боровиковский много занимается портретной миниатюрой на металле, картоне,
дереве (например, «Лизынька и Дашенька», 1794, ГТГ). В 90-е годы мастер создает
портреты, в которых в полной мере выражены черты нового направления в искусстве
— сентиментализма. Самый первый в ряду этих портретов — портрет О.К.
Филипповой, жены помощника архитектора Воронихина (начало 90-х годов, ГРМ). Она
изображена в утреннем платье с небрежно распущенными волосами, с розой в руке,
на фоне паркового пейзажа. Конечно, вся эта «безыскусственность» портретов
вполне искусно сделана, но само появление подобных изображений говорит об
интересе к тонким «чувствованиям», к передаче душевных состояний, к частной
жизни человека, мечтающего или просто отдыхающего и находящегося в единении с
природой. Все «сентиментальные» портреты Боровиковского — это изображения
моделей в простых нарядах, иногда в соломенных шляпках, с яблоком или цветком в
руке (портрет Е.Н. Арсеньевой, 1796, ГРМ). Лучшим в этом ряду является портрет
М.И. Лопухиной. Рядом с победной, искрометной жизнерадостностью Арсеньевой
образ восемнадцатилетней Марии Ивановны Лопухиной кажется напоенным тишиной и
томностью. Горделивая небрежность и изящество позы, своенравное выражение
задумчивого лица — все построено на сложнейших цветовых нюансах, в основном
голубого и зеленого, на прихотливой игре сиреневых тонов, на перетекании одного
тона в другой, строящих форму, на тончайших светотеневых градациях, из которых
слагается гармоническая соподчиненность всех частей, на певучей плавности
линий. А в итоге возникает совершенно чарующий образ, высокоодухотворенный, как
бы слитый с природой. Пейзаж в портрете несет огромную эмоциональную и
смысловую нагрузку.
Новые эстетические взгляды эпохи проявились в полной мере даже в
изображении императрицы. Теперь это не репрезентативный портрет
«законодательницы» со всеми императорскими регалиями, а изображение
обыкновенной женщины в шлафроке и чепце на прогулке в Царскосельском парке.
Такой ее представил Боровиковский на портрете 1795 г. (ГТГ; авторское
повторение — конца 1800-х годов, ГРМ), портрет этот имел большой успех и позже.
Рубеж XVIII—XIX вв. — время наивысшей славы Боровиковского и
одновременно появления новых тенденций в искусстве. Классицизм достигает своих
высот, и в портретах Боровиковского этого времени наблюдается стремление к
большей определенности характеристик, строгой пластичности, почти
скульптурности форм; к усилению объемности, к постепенному исчезновению мягкой
и изнеженной живописности, на смену которой приходит звучность плотных цветов.
Если двойной портрет сестер Гагариных (1802, ГТГ) представляет девочек с нотами
и гитарой еще на фоне пейзажа, то более поздние композиции Боровиковский решает
на нейтральном фоне.
Особую страницу в графическом наследии второй половины XVIII в.
занимают графические работы архитекторов (рисунки и офорты В.И. Баженова, М.Ф.
Казакова, Д. Кваренги, акварели И.Е. Старова) и скульпторов (блестящие по
мастерству композиции М.И. Козловского, служебного назначения беглые зарисовки
И.П. Прокофьева и пр.).
Понемногу начинает развиваться книжная графика. По-прежнему живет
лубок на темы сказок, былин, басен или сатирического толка—ясная, доходчивая,
народная картинка, имевшая самое широкое хождение. Центр лубочных изданий, в
основном, Москва.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7 |