Реферат: Средневековое китайское искусство

Слитность человека и природы особенно выявлена в картинах живописцев буддийской секты Чань (Созерцание), к которой принадлежали Между Ци, Лянь Кай и Инь Юйцзянь. Монахи, они считали отшельническую и непритязательную жизнь среди природы средством постижения ее тайн и способом внутреннего освобождения. Возникшая на китайской почве еще в VI веке, но особенно развившаяся в кризисные годы южносунской династии, секта Чань синтезировала в себе элементы буддийских и даосских пантеистических концепций. Ее проповедь в основном сводилась к тому, что молитвы и поклонение иконам бессильны указать людям истинную дорогу к спасению. К нему ведет лишь один путь — созерцание, способствующее достижению духовного прозрения и слиянию человека с мирозданием. Утверждение интуиции, импровизации, способности к мгновенному озарению нашло своеобразное преломление в монохромной живописи тушью южносунского периода. В пейзажах, картинах жанра “цветы-птицы” чаньские художники-монахи старались уловить то, что открывается взору внезапно. Отсюда ощущение эскизности, зыбкости предметных форм, неустойчивости и загадочности мира, создаваемое их картинами. Полны печали, остро выразительны их свитки с изображением животных: нахохлившихся птиц, обезьян, ласкающих детенышей. Написанные, как правило, черной тушью на белой пористой бумаге, эти картины далеки от декоративной звучности танских пейзажей. Свободная импровизационная манера чаньской живописи породила свою систему правил, требующих совершенного владения живописными приемами. Именно такое точное владение линией позволило живописцу XIII века Лян Каю единым движением кисти создать вдохновенный и вольный образ танского поэта Ли Тайбо, уходящего в пустое пространство как в неведомую даль.

Многие художники сунского периода продолжали писать картины на бытовые темы, развивая танские традиции. Они изображали с большим искусством и многими подробностями игры и шалости детей. домашние занятия придворных женщин. Как правило, такие картины отличаются не только большой занимательностью, но и строятся как целостные завершенные композиции. Высокого расцвета в сунское время достиг традиционный жанр типологического портрета.

Принципы живописи сунских ученых группы “вэнь-жэньхуа” стали определяющими в творчестве многих юаньских художников, для которых искусство стало средством выражения скрытых ото всех движений души. Картины приобрели новый иносказательный смысл. Через привычные образы природы художники доносили до зрителя волнующие их проблемы. Ни одна из эпох не смогла подняться до такой изощренной тонкости во владении приемами монохромной живописи, передающей оттенки настроений. Небывалые прежде размеры приобрели в картинах и надписи, полные внутренней динамики, таящие в себе намек, скрытый подтекст. Чаще всего они сопутствовали изображению орхидеи — символа простоты и срытого благородства — и бамбука, гнущегося под напором ветра. Бамбук олицетворял стойкого духом, благородного человека, способного вынести любые удары судьбы. У чжэнь (1280 — 1354), Ли Кань (1245 — 1320), Гу Ань (середина XIV века) многообразно понимали эту тему, вкладывая в нее самые разные эмоции. Сосредоточенность на одной теме, характерная для многих юаньских мастеров, способствовала виртуозной отработанности приемов. И вместе с тем она же уводила живописцев от больших проблем, масштабного видения мира. Пейзажи таких ведущих художников, как Ван Мэн (1309 — 1385), Хуан Гунван (1269 — 1354) и Гао Кэгун (1248 — около 1310), вместившие в себя многие достижения сунской поры, все же не внесли принципиально новых решений в изображение природы.

Самым лирическим и тонким живописцем юаньского времени был Ни Цзань (1301 — 1374), каллиграф и поэт, проведший свою жизнь вдали от двора, в провинции. Пейзажи его, написанные черной тушью на легко вбирающей влагу белоснежной бумаге, просты и немногословны. В них обычно изображаются группы деревьев и островков, как бы затерявшиеся в водных просторах, безлюдные и почти нереальные в своей отдаленности, а потому вызывающие острое чувство одиночества. Тонкой и изящной линией воссоздает мастер задумчивость и прозрачную чистоту осенних далей, овеянных настроением печали. Надписи как бы вторят мелодии картины.

В работах придворных живописцев XIV века Чжао Мэнфу, Жэнь Жэньфа и Ван Чжэньпэна предстает мир других эмоций. Стиль их творчества определили вкусы знати с ее тяготением к ярким краскам, парадному портрету, бытописательству. Они создали ряд живых и достоверных картин, изображающих монгольских всадников на охоте, лошадей в конюшне или на водопое, а также навеянных даосскими легендами сцены беседы и вольной жизни бессмертных гениев в волшебном саду. В их композициях пейзажный фон лишен уже таинственности и смысловой глубины, а божества наделены людскими качествами, слабостями и пороками.

Эпоху позднего феодализма в Китае по традиции принято делить на два крупнейших этапа — период Мин (1368—1644) и период Цин (1644—1911). Их объединяют многие черты, характеризующие в целом позднесредневековую культуру Востока, — замедленный темп исторического развития, консервативность художников.

Наиболее яркими представителями бытописательной живописи были во многом близкие друг к другу Тан Инь (1470 — 1523) и Чоу Ин (первая половина XVI века). Не выходя за пределы традиций, они создали новый тип свитков-повестей, занимательных и проникнутых поэтическим очарованием. Применяя особую тщательную манеру письма гун-би и гамму тонко нюансированных цветовых сочетаний, Чоу Ин в таких произведениях, как “Поэма о покинутой жене” и “Повесть о красном листе”, особое внимание уделяет гармонии жестов и поз, отточенной выразительности движений, так как именно через них он сообщает оттенки настроений, свое толкование сюжета.

Живописцы XV — XVIII веков попытались ближе подойти к жизни и в портретном жанре. В период позднего средневековья было создано множество портретных изображений разного назначения — парадных, интимных, лирических. Такие известные живописцы, как Шэнь Чжоу, обращались уже и к условному автопортрету, воссоздающему образ интеллектуального, умудренного жизнью старца. Виды портрета строго классифицировались, о чем говорят созданные на протяжении XIV — XIX веков трактаты. Типология китайского портрета, сложившаяся уже к раннему средневековью, мало изменилась в минское время. Среди разнообразных портретов по-прежнему наиболее выразительны посмертные, связанные с обычаями почитания предков. Характер этих изображений определялся  физиогмантией — учением о соответствии черт лица судьбе человека, в свою очередь, предопределенной расположением светил. На основе теории, опирающейся на учение о пяти основных элементах мироздания, была разработана целая система правил изображения каждой части лица и ее соотношения с другими. В торжественной неподвижности  и чопорности культового погребального портрета отражается система конфуцианской этики. Строго фронтальные фигуры портретируемых как бы приобщены к вечности, на них нет печати житейской суеты. Замкнутые, полные внутренней сосредоточенности лица таят от посторонних  свои душевные волнения. Но художник всегда точно определяет, как складываются особенности структуры лица, какую печать  накладывают на него невзгоды жизни. об этом говорят такие портреты XVI — XVIII веков, как “Портрет сановника”, “Портрет патриарха Чан Мэй лаоцзы из Государственного музея искусства народов Востока. И хотя в них сохраняется средневековая отстраненность от мира, они подкупают непредвзятостью и правдивостью, с которой живописец фиксирует в лицах своих героев приметы возраста, усталости, надменной властности. Они демонстрируют и те немногие изменения, которые произошли в этом жанре, — более пристальное акцентирование предметной Среды, одежды, тканей.

В периоды Мин и Цин много было написано о портретном искусстве, но в центре внимания теоретиков живописи по-прежнему оставался пейзаж. От этого времени до наших дней сохранилось гораздо больше пейзажей, чем от прошлых веков. Наиболее яркие и прогрессивные явления зарождались уже по преимуществу не в столице, а вдали от нее, в южных провинциях, и связывались с деятельностью мастеров группы “вэньжэньхуа”. Такая обособленность крупных мастеров говорит о слабости минского Китая, где одаренность могла быть выражена только вне официальной линии культуры. На периферии образовались различные художественные школы: чжэцзянская (основателем которой считался Дай Цзинь) и сучжоуская, в которую входили Шень Чжоу (1427 — 1507), Вэнь Чжэнмиин (1470 — 1559), художник и крупный теоретик Дун Цичан (1555 — 1636) и другие. Представители этих школ, более свободные в передаче личных эмоций, чем профессионалы Академии, вместе с тем были не менее противоречивы. Каждый из них стремился выразить себя, подражая разным традициям и стилям. Однако художники вкладывали в свои картины и новые эмоции. Пейзажи Шень Чжоу легко отличимы от работ Ма Юаня по усилившейся декоративности, сочности красок, укрупненности силуэтов. У Дай Цзиня при всем его подражании Ся Гую больше ощутим интерес к бытовым деталям и действию, чем к собственно природе. В живопись группы “вэнь-жэньхуа” все больше проникают черты рационализма. Она утрачивает былую поэтичность.

К наиболее творческим и активным художникам XVI века можно отнести Сюй Вэя (1521 — 1593). Стремясь взорвать культивируемые Академией живописи холодную виртуозность и рационализм, он по-новому осмыслил понятие се-и (писать идею) как понятие писать душу. Его эскизные порывистые картины с изображением ветвей бамбука, мягких банановых листьев, сочных гроздей винограда таят в себе большую образную емкость, сближающую манеру мастера с манерой сунских художников-монахов секты Чань. При всей традиционности сюжетов его картины кажутся необычными. Почерк мастера, смелый и размашистый, помогает ему вдохнуть в них новую жизнь, воссоздать ее новые ритмы.

В XVII — XIX веках, на стадии, завершающей развитие китайского феодализма, с наибольшей резкостью обозначилась вся глубина разрыва между канонизированными старыми схемами и тенденцией к формированию нового стиля, отвечающего потребностям времени. Чжу Да (1625 — 1705). более известный по прозвищу Бадашаньжэнь (безумный горный отшельник), и Ши Тао (1630 — 1717) — художники, удалившиеся в монастырь после завоевания страны маньчжурами и продолжавшие традиции сунских мастеров секты Чань, в своих небольших иносказательных альбомных зарисовках воплотили обостренно личное, драматизированное переживание мира. Такие традиционные темы, как сломанный стебель лотоса, нахохлившаяся птица, тучи, сгустившиеся над горным селением, трактованы ими остро и неожиданно, порой почти гротескно. В XVIII веке группа художников, получившая название “Янчжоуские чудаки” (Ло Пинь, Чжэн Се, Ли Шань и др.), продолжила эту линию. Трактованные в свободной живописной манере в духе даосско-чаньских традиций, их произведения отличаются и свежестью восприятия.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5