Реферат: Философия В.Г. Белинского
Что касается России, то
ей, по словам мыслителя, тоже предстоит стать на путь буржуазного развития. В
письме П. В. Анненкову от 15 февраля 1848 г. Белинский писал, что «внутренний процесс гражданского развития в России начнется не прежде, как с той минуты,
когда русское дворянство обратится в буржуази» (XII, 468). Для Белинского
«буржуази» - это средний класс, который он отличает от капиталистов,
осуществляющих тиранию над трудом: «не на буржуази вообще, а на больших
капиталистов надо нападать, как на чуму и холеру современной Франции» (XII,
449). По Белинскому, «буржуази явление не случайное, а вызванное историею»,
«она имела свое великое прошедшее, свою блестящую историю, оказала человечеству
величайшие услуги» (XII, 448), хотя «буржуази в борьбе и буржуази торжествующая
- не одна и та же», ибо в начале ее движения «она не отделяла своих интересов
от интересов народа» (XII, 449). Белинский писал: «Я знаю, что промышленность -
источник великих зол, но знаю, что она же - источник и великих благ для
общества. Собственно, она только последнее зло в владычестве капитала, в его
тирании над трудом» (452). Белинский готов допустить, что «даже и отверженная
порода капиталистов должна иметь свою долю влияния на общественные дела; но
горе государству, когда она одна стоит во главе его! Лучше заменить ее ленивою,
развратною и покрытою лохмотьями сволочью: в ней скорее можно найти патриотизм,
чувство национального достоинства и желание общего блага» (XII, 452).
Поворот в мировоззрении
Белинского в начале 40-хгг., разочарование в гегелевской философии вели его к
новому миропониманию. В 1842 г. он благодаря Герцену знакомится с философией Л.
Фейербаха, ас 1843 г. начинается его переход на позиции материалистической
философии. В очерке «Взгляд на русскую литературу 1846 года» и в письме В. П.
Боткину от 17 февраля 1847 г. Белинский заявляет о себе как убежденный
сторонник материалистического мировоззрения. Что это означает? Речь здесь идет
о понимании значения материального начала, обусловливающего проявления
человеческой духовности. «Вы, конечно, очень уважаете в человеке ум? -
риторически спрашивает автор «Взгляда на русскую литературу 1846 года». -
Прекрасно! -так останавливайтесь же в благоговейном изумлении и перед массою
его мозга, где происходят все умственные отправления <...> Психология, не
опирающаяся на физиологию, так же не состоятельна, как и физиология, не знающая
о существовании анатомии» (X, 26).
Белинский выступает
сторонником познания действительных природных причин, обусловливающих
духовно-нравственную деятельность человека. Он решительно против сочинения
небывалых «в природе причин». «Метафизику к черту: это слово означает
сверхнатуральное, следовательно, нелепость», - пишет он Боткину (XII, 331).
Логика как наука о мышлении имеет право на существование: «Она должна идти
своею дорогою, но только не забывать ни на минуту, что предмет ее исследований
- цветок, корень которого в земле, т. е. духовное, которое есть не что иное,
как деятельность физического» (там же).
Белинский не
отождествляет духовное с материальным: «Духовную природу человека не должно
отделять от его физической природы, как что-то особенное и независимое от нее,
но должно отличать от нее, как область анатомии отличают от области физиологии»
(там же). Белинский утверждает единство материального и духовного, единство,
воплощенное в человеческой личности: «Ум - это человек в теле или, лучше
сказать, человек через тело, словом, личность» (X, 27). Человеческая натура-
«источник всякого прогресса, всякого движения вперед», но «в ней же заключается
и источник уклонений от истины, коснения и неподвижности» (X, 32). Такого рода
материализм, исходящий из природы человека, которая сама является высшей частью
природного мира, можно определить как антропологический материализм.
К середине 40-х гг.
меняется и отношение Белинского к религии. В 1845 г. в письме к Герцену он пишет, что «в словах бог ^религия» видит «тьму, мрак, цепи,и кнут»
(XII, 250). Белинский отмечает, что эту «истину» он почерпнул из
«Немецко-французского ежегодника». В нем была напечатана статья К. Маркса, в
которой содержалась формула: «Религия есть опиум народа». Как вспоминал Ф. М.
Достоевский, в это время Белинский горячо отстаивал свои атеистические взгляды.
В своем письме к Гоголю по поводу его книги «Выбранные места из переписки с
друзьями», написанном 15 июля 1847 г., Белинский утверждает, что русский народ
«по натуре своей глубоко атеистический народ», хотя и подверженный суевериям
(см. X, 215).
Однако Белинский здесь
сам выступает как приверженец «учения Христова» и обвиняет Гоголя в том, что он
преисполнился не «истиною Христова», а «дьяволова учения» (X, 214). При этом
критик противопоставляет Христа, который «первый возвестил людям учение
свободы, равенства и братства и мученичеством запечатлел, утвердил истину
своего учения», церкви, являющейся, по его словам, «иерархией, стало быть,
поборницею неравенства, льстецом власти, врагом и гонительницею братства между людьми»
(там же). «Кто способен страдать при виде чужого страдания, кому тяжко зрелище
угнетения чуждых ему людей, - тот носит Христа в груди своей...» (X, 218), -
утверждал Белинский.
Белинский был прежде
всего литературным критиком, и разработка философских вопросов, конечно, не
являлась для него самоцелью. Но его критика была «движущейся эстетикой», тесно
связанной с его философскими взглядами и в значительной мере была обусловлена
развитием самого искусства. «Задача истинной эстетики, - отмечал критик в 1843 г., - состоит не в том, чтоб решить, чем должно быть искусство, а в том, что такое искусство».
Поэтому она должна рассматривать искусство как «предмет, который существовал
давно прежде ее и существованию которого она сама обязана своим существованием»
(VI, 585).
По мере того как сама
русская литература все больше проникалась социальной проблематикой, все в
большей степени социализировались эстетические позиции Белинского. Еще в 1841 г. в статье о стихотворениях Лермонтова критик писал: «Как красота, так и поэзия -
выразительница и жрица красоты, сама себе цель и вне себя не имеет никакой
цели» (IV, 498). Но уже в 1842 г. он считает такое понимание красоты и искусства
первоначально необходимым, но уже односторонним (см. VI, 275-276). В письме к
Боткину в декабре 1847 г. Белинский отмечал: «А мне поэзии и художественности
нужно не больше, как настолько, чтобы повесть была истинна, т. е. не впадала в
аллегорию или не отзывалась диссертациею. Для меня дело - в деле. Главное,
чтобы она вызывала вопросы, производила на общество нравственное впечатление»
(XII, 445). Вместе с тем невозможно безнаказанно нарушать законы искусства.
«Без всякого сомнения, искусство прежде всего должно быть искусством, а потом
уже оно может быть выражением духа и направления общества в известную эпоху.
Какими бы прекрасными мыслями ни было наполнено стихотворение, как бы ни сильно
отзывалось оно современными вопросами, но если в нем нет поэзии, - в нем не
может быть ни прекрасных мыслей и никаких вопросов, и все, что можно заметить в
нем, - это разве прекрасное намерение, дурно выполненное», - пишет он во
«Взгляде на русскую литературу 1847 года» (X, 303).
Но в сам критерий
художественности у Белинского с начала его критической деятельности и до ее
конца включается правдивость, истинность произведения. «Дар выставлять явления
жизни во всей полноте их реальности и их истинности» (X, 244) - это не только
особенность таланта Гоголя, но очень важное качество художественной
одаренности, которое вызывало высокую оценку русского критика. «Где нет истины,
природы, естественности, там нет для меня очарования», - определял еще молодой
Белинский эстетический критерий актерской игры (I, 187). Еще тогда, понимая,
что поэзия исторически была не только реальной, но и идеальной, когда
пересоздавала «жизнь по собственному идеалу» (I, 262), критик отдает
предпочтение первой - поэзии реальной, поэзии жизни, поэзии действительности,
которая, по его словам,- «истинная и настоящая поэзия нашего времени» (I, 267).
В последних своих трудах критик настойчиво отстаивает принципы «натуральной
школы», получившие развитие в творчестве Гоголя, Герцена, Тургенева,
Достоевского, Некрасова, Григоровича, Гончарова, Даля. И хотя термин «реализм»
утвердился как эстетическое понятие уже после кончины Белинского, именно он,
продолжая традиции Надеждина, поддерживал «реальную поэзию», видя в реализме
главный критерий художественного творчества, ибо «когда человек весь отдается
лжи, его оставляют ум и талант!» (X, 218-219).
«Эстетический кодекс»
Белинского оказал такое воздействие на последующее развитие русской литературы,
критики и эстетики, что многие его положения сейчас могут показаться
тривиальными, хотя в свое время они были новым словом в истории эстетической
мысли. Непреходящая теоретическая ценность эстетических положений критика,
прошедшего «школу» Шеллинга и Гегеля, заключается в их диалектическом
содержании. Подчеркивая важность верного отражения в искусстве самой
действительности, Белинский, придававший большое значение проблемы личности,
подчеркивал и «гуманную субъективность» искусства. Говоря об истинности и
правдивости искусства, он не сводил его к копировке жизни: «Тут все дело в
типах» (X, 294). Типический образ, по Белинскому, - единство конкретного и
общего, случайного и необходимого, знакомого и незнакомого, объективного и
субъективного, содержания и формы.
С точки зрения диалектики
национального и общечеловеческого стремился Белинский подойти к проблеме
взаимоотношения России и Запада. «Разделить народное и человеческое на два
совершенно чуждые, даже враждебные одно другому начала - значит впасть в самый
абстрактный, в самый книжный дуализм» (X, 26), - заявлял критик. Поэтому он
полемизирует и со сторонниками «фантастической народности», и с теми, кто
впадает в «фантастический космополитизм». «Фантастическая народность» была
присуща приверженцам официальной народности; они «смешали с народностью
старинные обычаи, сохранившиеся теперь только в простонародье, и не любят,
чтобы при них говорили с неуважением о курной и грязнойизбе, о редьке и квасе,
даже о сивухе» (X, 23). Но подобные воззрения, по мнению Белинского, присущи
также славянофилам. В статье «Взгляд на русскую литературу 1846 года», отдавая
должное важности проблем, которые ставит «партия славянофильская», критик
выражает свое несогласие с мнением сторонников этой «партии» относительно
оценки реформы Петра I, которая якобы «лишила нас народности», и с их призывом
«воротиться к общественному устройству и нравам времен не то баснословного
Гостомысла, не то царя Алексея Михайловича», и по поводу обусловленности
русского национального начала смирением, которое будто бы присуще «одним
славянским племенам» (X, 17,19,24). Не приемлет Белинский и «фантастический
космополитизм», проповедуемый критиком и публицистом Валерианой Майковым и
некоторыми западниками. Он критикует взгляд, согласно которому «национальность
происходит от чисто внешних влияний и выражает собою все, что есть в народе
неподвижного, грубого, ограниченного, неразумного, и диаметрально
противополагается всему человеческому», а «великие люди» «стоят вне своей
национальности, и вся заслуга, всё величие их в том и заключается, что они идут
прямо против своей национальности, борются с нею и побеждают ее» (X, 25).
Страницы: 1, 2, 3, 4 |