Курсовая работа: Культура XIX века

Можно добавить: Шеллинг был не единственным и, как Колумб, даже не первым пролагателем этого нового направления в мировом искусстве. И в отличие от Колумба не с именем Шеллинга осталось оно связанным в истории науки о литературе и культуре. Французская революция, положив начало все европейскому раскрепощению человека, пробудила интерес к личности в отношении к самой себе, к своим возможностям, к своей душе. Это и было началом современного психологического анализа. Художники-романтики России и Западной Европы по мере своих возможностей ответили на этот запрос истории, предложив новое понимание внутреннего мира человека.

Прежде чем говорить о пейзаже и его функциях в произведениях Жуковского 1800—1810-х гг., нельзя не обратить внимания, что уже у Карамзина романтическая настроенность заметно сказалась на восприятии природы.

Так, в элегии Жуковского «Славянка» (1815) воссоздается романтически воспринятый пейзаж под Петербургом18.

Природа одухотворяется, и на этом пути антропоморфизации пейзаж приобретает вид портрета некоего сверхсущества: по пейзажу можно судить о том, как природа воздействует на душу лирического героя и, наоборот, что в ней раскрывается навстречу его мечте, его мысли, его душе.

Все к размышлению здесь влечет невольно нас;

Все в душу томное уныние вселяет;

Как будто здесь она из гроба важный глас

Давно минувшего внимает.

Персонифицированный и как бы уравненный в правах с человеком пейзаж приоткрывает свою таинственную глубину:

Как бы эфирное там веет меж листов,

Как бы невидимое дышит.

Пейзаж ночной, непознаваемо-таинственный, да еще и с кладбищем или иными символами смерти обосновался в художественном мире баллад Жуковского и сделался одним наиболее приметных признаков этого мира.

В разгар полемики начала 1820-х годов о романтизме «истинном» и «неистинном», когда на фоне элегически - баладногого романтизма Жуковского происходило становление декабристского романтизма, Н. Греч с Булгариным, например, будто бы вся лирика Жуковского — несамостоятельна 19

Жуковский сам признавал существенную особенно творческого метода: «Это вообще характер моего творчества; у меня почти все или чужое, или по поводу чужого — и все, однако, мое»20.

Переводя западных поэтов, Жуковский, в сущности, на свой лад «пережевал» их, пересоздавал заимствуемый образ, трансформируя (в меру собственного понимания) его общечеловеческое содержание и национальное своеобразие. Пересоздавая образы, рожденные на инонациональной почве, Жуковский оставался русским человеком, сформированным специфическими социальными и духовными обстоятельствами русской жизни начала XIX в. При всем своем европеизме и образованности в духе просветительства он остро сознавал самобытность русской культуры21 и высоко оценивал ее воз­можный вклад в мировую культуру.

Вопрос об оригинальности и национальной самобытности поэзии Жуковского — лишь одна из сторон общей проблемы возникновения и развития романтизма в России: «... романтизм Жуковского — это индивидуальное, яркое, оригинальное и национально-самобытное проявление европейского романтизма на русской почве».

И если в балладах Жуковский все дальше отходил от современности23, если в них запечатлелось «бегство от жизни в идеализм, в субъективное, в мир мечты»24, то в лирике это погружение в психологию объективно означало приближение к тому порогу, за которым начинался психологический анализ в лирике крупнейших последователей Жуковского, которые, начиная с Пушкина, неизбежно переходили к реалистическому пониманию и отражению внутреннего мира человека.

Пристальное внимание писатели-романтики уделяют исследованию тайн творческого процесса. Художественное романтическое осмысление отношения к искусству, к художникам в первую очередь, мы находим не только у писателей-романтиков, но и У писателей реалистов, отдавших дань этому поистине популярному направлению в мировой и отечественной культуре.

Репертуар русской повести об искусстве, созданной в первой половине XIX в., довольно широк. Это «Портрет» и «Живописец» В.И. Карлгофа, «Несколько мгновений из жизни графа Т», Марлинского, «Н.А. Полевого, «Художник» Любовь поэта», В.Ф. Одоевского, «Антонио», «Корделия», Н. Ф. Павлова, «Египетские ночи», К.С. Аксакова, «История двух ка-Соллогуба, «Портрет» Н.В. Гоголя и др.

В конце 20-х и в 30-е годы существенно выделялась деятельность романтика Полевого, выступавшего в журнале «Московский телеграф» и «Философская критика»; В.Ф. Одоевского, И.В. Киреевского (1806—1858), Н. И. Надеждина (1804—1856); в 40-е годы — выступления К. С. Аксакова (1827—1860) и близкого к петрашевцам В.Н. Майкова (1823—1847). Но вернемся хронологически к началу XIX в. В 1804—1812 гг. разгорелась дискуссия о русском литературном языке и стилистике — две крайние позиции заняли Н.М. Карамзин25 и А.С. Шишков. Н.М. Карамзин «освободил язык от чуждого ига и возвратил ему свободу» (А.С. Пушкин). «Карамзинисты» провозгласили сближение литературного языка с разговорным: «Писать, как говорят, и говорить, как пишут». Их противники (А.С. Шишков, Д.И. Хвостов, С.А. Ширинский-Шихматов и др.) выступали за сохранение старых, книжных форм, ориентацию на церковно-славянский язык. Они объединились в общество под названием «Беседа любителей русского слова» (1811 —1816). Последователи Карамзина создали объединение «Арзамас» (1815—1818). В него входили В.А. Жуковский, К. Н. Батюшков, В.Л. Пушкин, А.С. Пушкин, Д.Н. Блудов, П.А. Вяземский, С,С. Уваров и др.

В 1802—1803 гг. Карамзин издавал «Вестник Европы», где в критических статьях излагал свою эстетическую программу, способствовавшую формированию самобытности русской литературы, богатству ее словесно-выразительных средств26.

Русский язык постоянно обогащался. Расширялась русская научная терминология. В 1804г. при университетах были открыты словесные отделения.

Создание словесного отделения в Московском университете, усиливающиеся споры о возможности преподавания в стенах университета всех предметов только на русском языке, создание Общества любителей российской словесности, безусловно, свидетельствовали о новом отношении в обществе к судьбам национального языка. Н.М.Карамзин начал преобразование русского литературного языка, «совлекши его с ходуль латинской конструкции и тяжелой славянщиы» (Белинский). А. С. Пушкин разрешил проблему формирования национального языка, проблему не только литературного, но и важнейшего общекультурного значения.

Дискуссии о русском языке были прерваны войной. Отечественная война 1812г., развязанная Францией, прервала и начатые реформы, последние никогда не были возобновлены . Составленный Сперанским свод законов погиб, и усилия создать другой, сообразный с русскими традициями не достигли цели. Война 1812г. носила поистине народный характер. Она вызывала необычный размах партизанского движения, с ростом которого сливалась воедино героические усилия армии, народного ополчения и массового движения крестьян.

Неотделимо в народной памяти от Отечественной войны 1812г. имя зачинателя и одного из руководителей армейского партизанского движения, сыгравшего немаловажную роль в победоносном исходе войны, — Дениса Давыдова (1784—1839).

Судьбу военного предсказал Денису Давыдову великий русский полководец Александр Васильевич Суворов, когда в 1793 он посещал Полтавский полк и где его встретил резвый девятилетний мальчик Денис.

Яркая печать самобытности и талантливости лежала решительно на всем, что делал Давыдов. Это был на редкость щедро разносторонне одаренный человек. Он был вполне оригинальным поэтом, со своим взглядом на мир, со своей художнической манерой, как личность, как характер выделялся из обще­го ряда, был удивительно целен и неповторимо своеобразен.

«Партизанские поиски» 1812г. доставили Давыдову громкую славу, вышедшую далеко за пределы России. О нем писали в европейских газетах, портрет его висел в кабинете Вальтера Скотта. Однако при всем том Давыдов чувствовал себя человеком несправедливо обиженным, обойденным на служ­бе. Виной были его сатирические стихи, высмеивавшие придворную знать и задевавшие самого царя.

Пушкин утверждал, что именно Давыдову был обязан тем, что не поддался в молодости исключительному влиянию Жуковского и Батюшкова. «Он дал мне почувствовать еще в лицее возможность быть оригинальным», — сказал Пушкин о Давыдове. А такие стихи Давыдова, как

А глядишь: наш Мирабо

Старого Таврило

За измятое жабо

Хлещет в ус да в рыло, -

внесли в поговорку27.

Для освещения военных действий в 1812г. Н. И. Греч основал журнал, в первом номере которого была помещена «Солдатская песня» Ив. Кованько:

Хоть Москва в руках французов:

Это право не беда!

Наш фельдмаршал князь Кутузов

Их на смерть впустил туда.

Переломным моментом в войне с французами за освобождение Москвы, а затем всей России была Бородинская битва, оставившая глубокий след в русской душе, искусстве, народном творчестве. Вот как очевидцы описывают день перед схваткой.

Накануне битвы в русском лагере царствовало глубочайшее молчание; сердца всех горели пламенной религиозностью и патриотическим чувством; войско провело ночь в молитве и надело чистые сорочки. Утром священники окропи ли святой водой 100 тыс. человек и пронесли по рядам чудотворную икону Смоленской Божьей Матери. Над головой Кутузова парил орел, и войско громким криком приветствовало этого предвестника победы. И вот воспоминания об увиденном после боя.

Очевидец Брандт: «Большой редут и его окрестности представляли зрелище, превосходившее все ужасы, какие только можно себе вообразить. Откосы, рвы, внутренность укрепления исчезли под кучею мертвых и умирающих, наваленных друг на друга в шесть или восемь рядов».

Кутузов отступал в отличном порядке, донося Александру, что войско стояло твердо, но что понесло большие потери.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10