Дипломная работа: Использование символа как стилистического средства в поэзии символизма (на примере лирики Стефана Георге)
Мотивы смерти и
жестокости имеют в “Альгабале” чисто эстетический смысл. Одним из важных
аспектов смерти является то, что она рассматривается не как конец или
катастрофа, а скорее как освобождение. Сам Альгабаль тоже испытывает тоску по
смерти, особенно когда страдает от бессонницы или не может забыть “неприязнь”
(“ungemach”) [ “Algabal”, S. 83] . Это желание умереть изображается
эстетически, но не как спектакль, а как наслаждение самим существованием смерти
и смертью вокруг себя. В данном случае идеалы Альгабаля не имеют ничего общего
с реальностью.
Реальность - это
бессонница и влечение, когда он в спешке идет “грешно [...] по чужим следам”
(“suendig [...] fremden tapfen nach”) [ “Algabal”, S. 83] . Если
интерпретировать стихотворение “На шелковом ложе” (“Da auf dem seidenen lager”)
[ “Algabal”, S. 70] с точки зрения эротического мотива, то смерть
представляется здесь наивысшей точкой повествования.
Убийство
Альгабалем “детей под смоковницей” (“kinder unterm feigenbaum”) [ “Algabal”, S.
82] отображает смерть как спасение от “наказаний холодных отцов”, от “мирa
порядка”, который не имеет ничего общего с наслаждением. Как Альгабаль
обращается к мотиву смерти, чтобы остаться верным своим идеалам, так он учивает
детей после “благословленного сочетания браком”, чтобы избавить их от
неприятностей и противоречий жизни, которые означают конец счастья. Он убивает
их ядом из кольца, которое всегда держит при себе. Альгабаль видит
следовательно смерть как альтернативу жизни (а не как конец), к которой можно
прибегнуть в любую минуту, если жизнь больше не будет к нему справедливой. В
этой сцене также нельзя найти какого-либо сочувствия по отношению к детям,
которых он лишает жизни в столь юном возрасте. Здесь скорее присутствует
“совместная радость” (“Mitfreude”) за осуществление прекрасной мечты, мечты
самого Альгабаля о смерти. Он наслаждается этой смертью так же, как
наслаждается воспоминаниями об ужасной, и одновременно, трагически-красивой смерти
людера, о которой призван напоминать ему каждый вечер кубок с выгравированным
именем слуги.
Как же объяснить
варьирующиеся изображения смерти и жестокости как освобождения и спасения в
цикле “Альгабаль” ? Надо сказать, что за произведением стоит целое мировоззрение,
которое в первую очередь связано с временем написания цикла. Оно тесно связано
с декадентской культурой. Весь ужас этих мотивов снимается тем, насколько
эстетично они изображаются. Необходимо признать, что они очень значимы для
автора, который не осуждает и не клеймит смерть и жестокость, что , конечно,
очень необычно с точки зрения современного общества, где смерть - это самое
плохое, что может случиться с человеком. Необходимо упомянуть и о том, что
некоторые поэты-символисты ( Георге, Хофмансталь ) говорили о “эстетической
беспристрастности” поэта. Они считали. что жестокость может изображаться
эстетически, и без обязательного морального осуждения. В творчестве Георге
дальнейшими литературными примерами могли бы послужить стихотворение “Альгабаль
и людер” [ George, Der siebente Ring, 920, S. 44] в цикле “Седьмое кольцо”
(“Der siebente Ring”), стихотворения “Инфант” (“Infant”) [ George, Hymnen,
1987, S. 40] и “Напоминание” (“Mahnung”) [ George, Pilgerfahrten, 1987, S. 41].
В искусственном
мире цикла “Альгабаль” не действуют законы общества и обычной морали. Как
только в действие вступают жизнь или природа, за ними непременно должна
следовать смерть, так как жизнь и природа не устраивают этот искусственно
созданный мир.Недостающее сочувствие и новая интерпретация смысла смерти
несомненно указывают на декадентство. Здесь несомненно огромное значение играет
личность автора, поэта-символиста Стефана Георге, которому в этом искусственно
созданном мире произведения позволено все, поскольку для него роль поэта
заключалась не в моральном поучении общества, а в создании “духовного
искусства”, “искусства ради искусства”, которое не должно было иметь никакого
отношения к реальности, равно и как государство Альгабаля. Георге расширяет и
дополняет принципиально положительный образ своего героя жестокими сценами, не
желая одновременно, чтобы взгляды его производили на читателя плохое
впечатление. Смерть приносит благоденствие., ведь гости не замечали, что они
умирают. Смерть в произведении служит эстетическим целям и олицетворяет власть
Альгабаля “конец всего / конец праздника !” (“Aller ende \ ende das fest !”). Смерть представляет собой “все хорошее”, но не в
традиционном понимании, а с точки зрения законов государства Альгабаля, где в
убийстве заключена только “мнимая вина” и оно расценивается обществом как грех.
Этим циклом Георге
хотел полностью отделить себя от общества, что объясняет отсутствие в
“Альгабале” морали в её привычном понимании. Здесь царят иные законы, чем в
реальности. Сам Альгабаль достаточно пассивен и аполитичен. Он печально
оглядывается на прошлое, когда он был лишь священником, а не правителем мира.
Тогда он “назывался лишь повелителем миров” (“nur herr der welten hiess”) [
“Algabal”, S. 78] , не был знаком с вещами вне своего мира, был еще молодым
мальчиком (“knabe”) и разделял с богами (“goettern”) их веселье (“lust”). Когда
же он становится императором, этому прекрасному беззаботному и молодому времени
приходит конец, он должен уже заботиться о серьезных вещах. Альгабаль не хочет
иметь никакого дела с внешним миром, отвергает политику как “глупый труд”
(“bloedes werk”) [ “Algabal”, S. 68] , что впрочем соответствует представлениям
Георге о “духовном искусстве”.
Особо хотелось бы
выделить стихотворение “Взгляд с птичьего полета” (“Vogelschau”), в котором
особенно четко отражен принцип “искусство ради искусства”. Оно представляет
собой некий ретроспективный взгляд главного героя и начинается в претерите.
Альгабаль наблюдает за птицами. Различные появляющиеся в стихотворении птицы (
лейтмотивы) указывают на отдельные места в цикле в обратной перспективе. Ветер,
который веет “светло и горячо” (“hell und heiss”) [ “Algabal”, S. 85] относится
к “короне мира” (“weltenkrone”) [ “Algabal”, S. 61] Альгабаля, где “цветные
сойки” летают меж “чудесных деревьев” [ “Algabal”, S. 77] искусственного сада.
Война, о которой говорится в стихотворении “Серых лошадей должен я запрячь”
(“graue rosse muss ich schirren”) [ “Algabal”, S. 72] , внезапно появляется в
образе “черных и темно-серых галок” (“dohlen schwarz und dunkelgrau”).
Стихотворение “Взгляд с птичьего полета” показывает также особую перспективу,
которая открывается герою. Альгабаль не просто наблюдает за птицами, они для
него являются и оракулом: это “полеты орла” (“adlerfluege”) [ “Algabal”, S. 84]
.
Последняя строфа
содержательно повторяет первую с тем лишь различием, что в будущем ветер веет
уже “холодно и ясно” (“kalt und klar”) [ “Algabal”, S. 85] . Слово “снова \
wieder” указывает на то, что Альгабаль готов вступить в другую жизнь. Этот
переход сразу же появляется в стихотворении, поскольку главный герой умирает.
Подчеркнуто здесь же говорится о том, что смерть опять “свидетельствует о более
высокой жизни” (“von hoeherem leben zeugt”), а не является концом. В смерти
Альгабаль находит самоосуществление, а цикл таким образом заканчивается,
образуя замкнутый круг.
Глава IV: Использование поэтического
текста как эффективного средства обучения иностранному языку
4.1 Поэтический текст на уроках
иностранного языка, его роль в обучении
Одним из эффективных
приемов в обучении иностранному языку является несомненно, использование
поэтического текста, потому что этот прием в первую очередь способствует такому
важному фактору как интерес к предмету. Задача учителя добиться, чтобы этот
интерес был постоянным и устойчивым. Именно здесь ему на помощь приходит
огромное количество поэтических произведений и текстов, которые открывают
широкие возможности для эффективного обучения иностранному языку.
Стихи обогащают
духовный мир ребенка, учат видеть красоту человека и природы, развивают
чуткость к поэтическому слову, радуют и изумляют музыкальностью языка. Работа
над поэтическими произведениями имеет большое значение для эстетического
воспитания - систематического развития эстетических чувств, художественных
вкусов и разносторонних творческих способностей - как на уроках при обучении
иностранному языку, та и во внеурочное время.
Поэзия обладает
также огромным потенциалом эмоционального воздействия. Это очень важно,
поскольку проблема эмоциональной насыщенности материала урока Иностранного
языка в целом очень актуальна. Поэзия заставляет также интенсивно работать
творческое воображение, способность к которому лежит в основе восприятия
искусства.
Так как
значительная роль в учебном процессе по иностранным языкам отводится
межпредметным связям, то, обращаясь к поэзии, учитель тем самым укрепляет и
развивает связи иностранного языка с другими предметами, и в первую очередь, с
родным языком и литературой.
Известно, что
использование на уроке различных стихотворных текстов позволяет ученикам
познакомиться с культурой, искусством страны изучаемого языка, способствует
углублению языковых знаний и компетенции учащихся, а также навыков
самостоятельной работы обучаемых и расширяет их словарный запас.
При работе над
поэтическими произведениями решаются также практические цели обучения
иностранному языку: отрабатывается произношение, усваивается и закрепляется
лексика, развивается навык выразительного чтения, формируются грамматические
навыки, а также элементарные речевые умения говорения, аудирования.
Использование
поэтических текстов на изучаемом языке является весьма актуальным на любом
этапе изучения иностранного языка, особенно на начальной стадии овладения
языком:
Во-первых,
учащиеся с самого начала приобщаются к культуре страны изучаемого языка.
Во-вторых, при
работе с этим своеобразным лингвострановедческим материалом создается
предпосылка для развития личности учащегося, так как специально и правильно
подобранный материал стимулирует образное мышление и формирует хороший вкус.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11 |