Шпаргалка: Все изложения
Однажды он приехал погостить к отцу и,
желая показать свою силу, завязал узлом кочергу. Глубокий старик отец не на
шутку рассердился на сына за то, что тот портит домашние вещи, и тут же в
сердцах развязал и выпрямил кочергу. У Гиляровского в жизни было много случаев,
сделавших его в нашем представлении человеком просто легендарным.
Естественно, что человек такого размаха и
своеобразия, как Гиляровский, не мог оказаться вне передовых людей и писателей
своего времени. С Гиляровским дружили Чехов, Куприн, Бунин и многие писатели,
актеры и художники.
Но, пожалуй, Гиляровский мог гордиться
больше, чем дружбой со знаменитостями, тем, что был широко известным и любимым
среди московской бедноты. Он был знатоком московского «дна», знаменитой
Хитровки, — приюта нищих, босяков, отщепенцев — множества талантливых и простых
людей, не нашедших себе ни места, ни занятия в тогдашней жизни.
Хитровцы любили его как своего защитника,
как человека, который понимал всю глубину хитрован-ского горя, несчастий и
опущенности.
Сколько нужно было бесстрашия,
доброжелательства к людям и простосердечия, чтобы заслужить любовь и доверие
сирых и озлобленных людей.
Один только Гиляровский мог безнаказанно
приходить в любое время дня и ночи в самые опасные хит-ровские трущобы. Его
никто не посмел бы тронуть пальцем. Лучшей охранной грамотой было его
великодушие. Оно смиряло даже самые жестокие сердца.
Каждому времени нужен свой летописец не
только в области исторических событий, но и летописец быта и уклада.
Есть люди, без которых трудно представить
себе существование общества и литературы. Это своего рода бродильные дрожжи,
искристый винный ток.
Не важно, много ли они или мало написали.
Важно, что они жили, что вокруг них кипела литературная и общественная жизнь,
что вся современная им история страны преломлялась в их деятельности. Важно то,
что они определяли собой свое время.
(По К. Г. Паустовскому.) (437 слов.) №29
Был октябрь, на лугах гуляло стадо, и
доносило дымом с картофельных полей. Я шел медленно, посматривая на перелески,
на деревеньку за лощиной, и вдруг ясно представил живого Некрасова. Ведь он в
этих местах охотился, бродил с ружьем. Может, у этих старых дуплистых березок
он и останавливался, отдыхая на пригорке, беседовал с деревенскими ребятишками,
думал, слагал строки своих стихов. Может, потому как живой и видится на этих
дорогах Некрасов, что он создал, бывая здесь, много поэтических произведений,
воспел красоту верхневолжской природы.
Сама по себе природа вечна и почти
неизменна. Пройдет сто лет, люди придумают новые машины, побывают на Марсе, а
леса будут такими же, и так же будет пригоршнями разбрасывать ветер золотой
березовый лист. И так же, как сейчас, природа будет будить в человеке порывы
творчества. И так же будет страдать, ненавидеть и любить человек...
Плыли мы как-то вниз по Ветлуге на старой
деревянной барже. Рабочие леспромхоза, их было человек десять, играли в карты,
лениво переговаривались и курили. А две поварихи и женщина из района сидели на
корме и ели яблоки. Река сначала была узкой, берега унылы, с лозняком и ольхой,
с корягами на белом песке. Но вот баржа обогнула отмель и вышла на широкий
простор. Глубокая и тихая вода лакированно блестела, словно в реку вылили
масло, и в это черное зеркало смотрелись с обрыва задумчивые ели, тонкие
березки, тронутые желтизной. Рабочие отложили карты, а женщины перестали есть.
Несколько минут стояла тишина. Только катер постреливал глушителем да за кормой
вскипала пена.
Вскоре мы вышли на самую середину реки, и,
когда за изгибом показался хуторок с убегающей в поле дорогой, женщина склонила
голову набок и запела тихо:
Куда бежишь, тропинка милая,
Куда зовешь, уда ведешь...
Поварихи тоже стали глядеть на
дорогу и, пока женщина делала паузу, как бы забыв что-то, повторили первые
слова песни, а потом уж все вместе ладно и согласно закончили:
Кого ждала, кого любила я, Уж не
воротишь, не вернешь...
Они некоторое время молчали,
не отрывая серьезных лиц от берега, и, вздохнув, поправив платочки, продолжали
петь, смотря друг на друга и как бы чувствуя родство душ. А мужчины, сдвинув
брови и поджав губы, тоже уставились на хуторок, и кое-кто из них невольно
подтягивал, не зная слов или, стесняясь петь в голос. И целый час все вместе
пели они эту песню, по нескольку раз, повторяя одни и те же строчки, а баржа
катила себе вниз по Ветлуге, по лесной дикой реке. Я смотрел на них,
вдохновленных, и думал о том, что вот все они разные, а сейчас вдруг как бы
одинаковыми стали, что-то заставило их сблизиться, забыться, почувствовать
вечную красоту. Еще подумал я о том, что красота, видно, живет в сердце каждом
человека и очень важно суметь разбудить ее, не дать ей умереть, не проснувшись.
(По Ю. Грибову.) (445 слов.) №30
Легенда о Коломне
Кто создает легенды? Ответ известен —
народ. Конечно, легенду создает какое-то определенное лицо, а при передаче от
одного лица другому она обрастает новыми подробностями, новыми поворотами
сюжета, меняется внимание к отдельным ее моментам. Народ совершенствует ее,
завершает как художественное произведение. Удачная, интересная легенда никогда
не имеет определенного автора. И все же известны случаи, когда легенду создает
определенное лицо.
Одну из таких легенд создал известный
русский писатель и историк Н. М. Карамзин. Он очень любил путешествовать и из
каждого путешествия писал друзьям письма. Так, в результате путешествия по
Европе появилось его интересное сочинение «Письма русского путешественника».
Осенью 1803 г. Карамзин путешествовал по
Подмосковью и свои впечатления, как обычно, излагал в форме писем. В дождливый
сентябрьский день приехал он в Коломну. Карамзин многое знал об истории этих
мест и даже о происхождении некоторых названий. Он знал, что происхождение и
значение названия Коломна не выяснено, и решил сочинить легенду, которую, и
изложил в письме из Коломны. «Желаете ли знать, — писал он, — когда и кем
построен, сей город? Никто вам этого не скажет. Летописи в первый раз упоминают
об нем в конце XII века».
Затем он пишет, что поскольку неизвестно,
кто основал этот город, то название его «для забавы можно произвести от славной
итальянской фамилии Колонна» . Известно, что папа Вонифатий VIII преследовал
всех представителей рода Колонна, которые искали убежища в разных странах. Это
факт достоверный. Карамзин пишет, что один из представителей этого рода,
возможно, бежал в Россию, получил у великих русских князей землю при впадении
Москвы-реки в Оку, основал город и назвал его своим именем — Колонна.
Шутка Карамзина попала на страницы журнала
«Вестник Европы» и обсуждалась там серьезными литераторами как вполне реальная
версия. При этом никому не приходило в голову, что в истории неизвестен факт
приезда из Италии в Москву никакого Колонны. Правда, русская история к тому
времени была изучена недостаточно. Особенно горячо эта легенда была воспринята
в самой Коломне. Кто-то переложил ее на летописный стиль, она переписывалась,
как отрывок из некоего летописца и заканчивалась так: «Коломна сей город,
некоторых летописцев по уверению, построен вышедшим из Италии знатным
человеком, нарицаемым Карлом Колонною, около 1147 г.».
Эта легенда, красиво написанная, висела в
рамке почти в каждом купеческом доме, на почетном месте. Шутка Карамзина
сделала свое дело, и изображение колонны было включено в герб города Коломны,
учрежденный тогда же.
Есть научные гипотезы и версии о
происхождении и значении этого названия. Таких версий несколько. Наиболее
убедительной, хотя и не окончательной, можно считать такую. Название Коломна
восходит к финскому слову. До прихода славян на этой территории проживали
финские племена, они-то, вероятно, и оставили это название. Оно значит
«поселение около кладбища». Географических объектов, имеющих названия с таким
корнем, довольно много, и почти все они расположены к северо-западу от Москвы:
озеро Коломно и село Коломна (в Тверской области), болото Коломенское,
неоднократно река Коломенка и др.
(Г. П. Смолицкая. Занимательная
топонимика.) (449 слов.)
№31 Красота в обыденном
«Натюрморт» — французское слово и значит
буквально «мертвая природа». В натюрмортах изображают не только неодушевленные
предметы, но также фрукты, цветы, рыбу или дичь.
На небольшом круглом столе, на белой
скатерти, в беспорядке стоит посуда. Как будто только что здесь кто-то
завтракал. Вот лежит, тускло поблескивая серебром, бокал, в другом, стеклянном,
— недопитое вино. На серебряной тарелке пирог. У него отломлена хрустящая
корочка, и мы видим начинку — варенье. Картина так и называется: «Завтрак с
ежевичным пирогом». Ее написал голландский художник В. Геда, живший в XVII
веке.
Голландия в ту пору была самым передовым и
богатым государством. После буржуазной революции XVI века народ освободился от
власти феодалов и церкви. Окончилась победой и долгая война с испанскими
захватчиками. Мужественный, трудолюбивый голландский народ вернулся к мирной
жизни. И тогда люди особенно остро почувствовали, как хороша природа, как мила
им их простая жизнь. И художники стали рисовать то, что было понятно и близко
всем: тихие поля и море, уютные комнаты со старинной мебелью, семейные сценки.
Это было время расцвета голландской
живописи. Все увлекались искусством, все покупали картины. Художники даже
иногда платили своими картинами и хозяйке за комнату, и портному за костюм.
С особой любовью голландские художники
писали натюрморты. «Завтрак с цыпленком», «Завтрак с ветчиной и персиками»,
«Завтрак с омарами» — вот их излюбленные темы.
Они любили серые тона, особенно для фона,
но зато каким золотом отливают на этом фоне лимоны! Как хороши сочные персики с
бархатистым пушком или селедка, вся сверкающая перламутром! Какими тугими складками
падает накрахмаленная белая скатерть из знаменитого голландского полотна!
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21 |