Курсовая работа: Роль пролога в романе Андрея Платонова "Счастливая Москва"
М.
Михеев анализирует языковые средства представления души в романе и выделяет
следующие: душа –
-
внутренний двойник человека
-
внутренняя стихия
-
сердце, как механический двигатель
-
материализация души
-
самое нематериальное понятие
-
душа – воздух, проходящий через легкие в сердце и обратно, что находит
подкрепление в народных верованиях, не разделяющих дух и душу. Словарь Даля
также трактует душу как одну из частей тела.
-
душа как сердце и кровь. В русском языке сердце связано с душей, так кА
олицетворяет собой самые добрые и лучшие намерения. У Платонова же сердце –
вещественное доказательство души.
-
душа- пустота или пространство, которое вбирает в себя человек. Души у человека
нет, но можно её получить как «добавочный продукт».
-
душа- узник, который томится в заключении в теле человека. Человек всю жизнь
вымучивает из себя душу и покой приобретает только тогда, когда избавляется от
неё. Душа – тяжесть и бремя, которое человек должен нести на себе, чтобы не
потерять чувство жизни. Душе необходим объект, на который она может тратить
свои силы. Это может быть и конкретным объектом, а может быть и мечтой,
воспоминанием, потеряв свой объект, душа теряет и себя. В романе таким объектом
для многих героев служит главная героиня. Душа – двойник человека и её
присутствие переживается, как стеснение воли. Душа может переживать
перерождение, изначально злую душу можно излечить. Душа тесно связана с любовью,
ведь любовь не только одухотворяет, но и является болезнью, разрушителем жизни.
Важна и техника утраты души и готовность перемучиться за всех. Материальную
оболочку сменить на другую. Отдать себя кому-то переродиться. Здесь можно найти
параллель с пониманием души Самбикиным. Душа умершего человека спасает жизнь
новому человеку, Примером такого героя будет Сарториус и его перерождение в Груняхина.
«Душа Сарториуса испытывала страсть любопытства. Он стоял с сознанием
неизбежной бедности отдельного человеческого сердца; давно удивленный зрелищем
живых и разнообразных людей, он хотел жить жизнью чужой и себе не присущей».
Остро
стоит проблема подхода к разработке художественного пространства А. Платонова.
К. Уокер, ставя вопрос об уместности интертекстуального подхода к творчеству
писателя, пишет: «Платонов разработал оригинальную, крайне сложную систему
литературных аллюзий, природа которой ещё не нашла адекватного ей подхода».[39]
Это утверждение можно отнести не только к литературным, но и к культурным,
мифологическим, политическим аллюзиям. Платоновские произведения 1930-х годов
«сознательно включат в себя то, что можно назвать «множественной реальностью»,
что бы произвести более многоплановую и верную картину действительности».[40]
Наиболее
популярная, особенно у западных славистов, модель разработки платоновского
текста на уровне микролексемы с последующим вписыванием её в художественный,
философский и социальных контекст дополняемая исследованием структуры
архетипов, символов, мифологем.
Подробный
анализ мотивов романа «Счастливая Москва» можно увидеть в статье С. Семеновой
«Воскрешенный роман Андрея Платонова. Опыт прочтения «Счастливой Москвы». Однозначность
интерпретации неприменима для метатекста Платонова. Однако во множестве
вариантов многоуровневого подхода можно выделить постоянный элемент -
обязательную соотнесенность с социально-политической действительностью
социализма.
Можно
также сделать некоторые выводы о фрагментарности и незавершенности романа, исходя
из ключевой роли экспозиции в сюжетно-композиционной организации текста у
Платонова. Вместо факела (свет внешний) в прологе романа в эпилоге появляется
внутренний свет. Сатрориус прозревает сердцем и понимает, что жить нужно не
дальним, а ближним. «Не только чужой душой, но и свою душу, хотя и
приобретенную из вне, «воровством», - свою душу испускать в других без остатка,
- это тоже прекрасно, жизненно, закономерно, - столь же, сколь и первое». Если
у романа нет фиксированного финала, и большинством исследователей он
рассматривается как первая часть утраченной рукописи романа «Путешествие из
Ленинграда в Москву», то нельзя отрицать факт наличия эстетического конца
«Счастливой Москвы». Изменение внешних по отношению к человеку
социально-экономических обстоятельств не привело к творению принципиально
нового – совершенного – мира, но Сарториус принимает этот мир, как он есть и
находит свое страдательно-сердечное место в нем.
Не
завершены сюжетные линии героев, но ставка делается на героя, который живет не
только разумом, но и сердцем. Человек с факелом – это продолжение трагедии и в
новом мире. Вечное счастье не состоялось, «горе человека великого времени в
том, что пролетариат завоевал власть (частично, смешанно, но едко, отравлено
для оригинальной, удивительной формации буржазно-аппартаной демократии. Он
увидел в революции чистый свет мира, превращенный в бред. И человек – в бреду»[41],
но человек продолжает искать и надеяться. Человек с факелом сопровождает линии
всех героев, но важен не внешний огонь, а человек с горящим сердцем, живущий в
помощь другим. Это ещё раз доказывает исключительную важность Сарториуса, как
героя романа. Исследовательница Наира Сейрян пишет, что развитие темы любви в
её христианском понимании пришло к Платонову от ощущения разлада в обществе,
острого дефицита любви в её христианском и философском понимании. Писатель
лично страдал от этого, несмотря на то, что в обществе много говорилось о
коммунизме как счастье человека, о братстве, о социалистической семье.[42]
Заключение
В
ходе исследования нами была рассмотрена мотивная структура роман «Счастливая
Москва», были выявлены основные мотивы и образы повествования, заявленные в
начальном фрагменте. Это мотив скуки, заданный первым предложением романа, и
противопоставленный ему мотив счастья, вынесенный в название произведения. Мотив
света, сопровождает в сюжете строительство социалистического мира, но убывает
по ходу развития сюжета. Свет сопровождает мечту героев о «скором социализме»,
наполняет мир красками, надеждой. Ночью в подвале Комягина во тьме читатель
теряет из виду главную героиню романа. Антитетичный мотив тьмы сопровождает важные
события в жизни всех героев. Ночью в бюро Сатрориус рассуждает о жизни и
разочаровывается в ней. Именно ночью происходят решающие моменты в судьбах
Москвы и Сарториуса, именно ночью Сарториус прозревает во тьме и видит не
глазами, а сердцем.
Также
важен вывод о «расширении» времени экспозиционного фрагмента относительно
основного сюжетного времени романа. Так как пролог по временным рамкам выходит
за временные рамки романа и включает в себя жизнь героини, не раскрытую в
основном повествовании. Москва Честнова пропадает из поля зрения читателя в 12
главе молодой женщиной в возрасте примерно 24-х лет, но в начальном фрагменте
сказано о жизни Москвы Ивановны Честновой «до поздних лет».
Понятие
души, её поиск и наполнение важны при характеристике каждого героя романа. «Финалы»
героев связаны в повествовании с их пониманием души как материальной или
нематериальной инстанции. Начиная с души, как материального проявления и её
олицетворения в образе Самбикина, Платонов приходит к выводу, что душа в
человеке нематериальна и отдает по ходу повествования и сюжета «первенство»
Сарториусу-Груняхину, который является единственным героем романа,
представленным в духовном развитии, а не статике.
Анализ
образ человека с факелом из пролога привел нас к выводу, что в системе
персонажей вневойсковик Комягин является его двойником: как «мертвый при жизни»
герой прошлого, он олицетворяет собой дореволюционную Россию и одновременно
тщету революционного переустройства мира в октябре 1917 года.
Мечты
о счастье в социалистическом мире разума рушатся по ходу сюжета у всех героев,
но Сарториус преодолевает скуку и находит себя в помощи ближним. Для него
счастье состоялось, и это счастье – совесть. Открывающая повествование Москва
Честнова пропадает в середине сюжета, что говорит о незаконченности сюжетной
линии главной героини и открытом финале романа. Но эстетически и логически
роман все же завершен. Автор делает ставку не на разумного героя, а на героя с
открытым сердцем – Сарториуса, который выходит за рамки присущих другим персонажам
«Счастливой Москвы» томления и скуки. Пролетарская социалистическая революция с
ее ставкой на классовую сознательность и общечеловеческий разума привела к
разочарованию и не решила ключевых национальных и мировых проблем. Потому у
Платонова мотив света-надежды в финале закрепляется за Сарториусом,
сострадающим героем, который находит своё счастье в совести, помощи ближнему. И
таким образом Москва как город всё же обретает надежду на счастье вместе с
человеком с душой и сердцем. Экспозиционный фрагмент романа выступает у А.
Платонова не только в традиционной функции пролога, но и эпилога. В ходе
анализа его мотивной структуры и функций в романе «Счастливая Москва» мы пришли
к выводу, что Платонов показывает несостоятельность усилий разума и желаний построить
социалистический мир в Советском Союзе 1930-х годов. Писатель находится в
борьбе между революционной романтикой и сталинской утопией, но не приемлет ни
одну из них, продолжает искать выход из трагедии социализма.
Список
литературы
Платонов А.
Счастливая Москва // «Страна философов» Андрея Платонова: Проблемы творчества.
Вып. 3. М., 1999. С. 9 – 105.
Платонов А.
Счастливая Москва // Новый мир. 1991. №9 С. 5 – 78
Платонов А.П.
Избранное// А. Платонов Избранное. Счастливая Москва. – М.: Терра – Книжный
клуб. 1999 С. 305 – 378
Бергер-Бюгель П.
«Счастливая Москва» и новый социалистический человек в Соетском Союзе 30-х гг.
// «Страна философов» Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып. 3. М., 1999. С. 193 – 200
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6 |