Курсовая работа: Поэтический мир Ахматовой
Б.
Эйхенбаум в 1923 году писал: «Поэзия Ахматовой – сложный лирический роман».
Стихи Ахматовой существуют не в отдельности, не как самостоятельные лирические
пьесы, а как мозаичные частицы, которые сцепляются и складываются в нечто
похожее на большой роман. Для рассказа отбираются кульминационные моменты:
встреча (нередко – последняя), еще чаще – прощание, расставание. Многие
стихотворения Ахматовой могут быть названы маленькими повестями, новеллами.
Лирические
стихи Ахматовой, как правило, невелики по объему: она любит малые лирические
формы, обычно от двух до четырех четверостиший. Ей свойственны лаконизм и
энергия выражения, эпиграмматическая сжатость: «Лаконизм и энергия выражения –
основные особенности поэзии Ахматовой... Эта манера... мотивируется...
напряженностью эмоции», – Б. Эйхенбаум. Поэзии Ахматовой свойственны
афористичность и отточенность формулировок (например: «Сколько просьб у любимой
всегда! У разлюбленной слез не бывает»), свойственна пушкинская ясность,
особенно поздней ее поэзии. В стихах Ахматовой мы не находим предисловий, она
сразу приступает к повествованию, как бы выхваченному из жизни. Сюжетный
принцип ее – «все равно с чего начинать».
Поэзии
Ахматовой свойственно внутреннее напряжение, внешне же она сдержанна и строга.
Стихи Ахматовой оставляют впечатление душевной строгости. Ахматова скупо
использует средства художественной выразительности. В ее поэзии, например,
преобладает сдержанный, матовый колорит. Она вводит в свою палитру серые и
бледно-желтые тона, использует белый цвет, часто контрастирующий с черным
(сереющее облачко, белая штора на белом окне, белая птица, туман, иней, бледный
лик солнца и бледные свечи, тьма и т.д.)[11, c.126].
Матово-бледному
колориту ахматовского предметного мира соответствуют описываемое время суток
(вечер, раннее утро, сумерки), времена года (осень, зима, ранняя весна), частые
упоминания ветра, холода, озноба. Матовый колорит оттеняет трагический характер
и трагические ситуации, в которых оказывается лирическая героиня.
Своеобразен
и пейзаж: приметой ахматовских стихов является городской пейзаж. Обычно все
любовные драмы в стихах Ахматовой разыгрываются на фоне конкретного, детально
выписанного городского пейзажа. Чаще всего это Петербург, с которым связана
личная и творческая судьба поэтессы.
2.3 Особенности языка Ахматовой
Ахматовская
поэзия необычайно естественна, доверительна. Этому способствует свобода ритма и
интонации стихов Ахматовой, ориентация на разговорную речь. Ахматова стремится
называть вещи «своими именами», а потому использует обиходный словарь и
разговорные интонации. Например, одно из ее стихотворений названо «Лотова жена».
Форма «Лотова» (притяжательное прилагательное) ныне является просторечной, но
именно она и нужна Ахматовой, чтобы перевести ситуацию в сферу быта, будничными
словами передать драматизм ситуации и тем самым усилить воздействие на
читателя.
Ахматова
относится к числу «преодолевших символизм» акмеистов, и это выразилось в том,
что в ее поэзии приглушено музыкально-мелодическое звучание (что в поэзии
символистов – К. Бальмонта и др. – размывало смысловые очертания слов, сообщало
образам туманность, расплывчатость). Стихам ее свойственны короткие
предложения, частое употребление союзов и, а, но, восклицаний. Она скупо
использует прилагательные. Отсутствие подчеркнутой напевности, мелодичности, а
также скупое использование прилагательных ведет к некоторой эмоциональной
скупости, сдержанности.
Ахматова
пришла в поэзию в то время, когда символизм переживал кризис, и, как сказано в
автобиографических заметках Ахматовой, она «сделалась акмеисткой». Акмеисты
отказались от устремленности в потусторонние миры, в область «непознаваемого»,
отвергли «зыбкость слова», использование символов и обратились к реальным
земным ценностям, красочности, богатству, вещности земного мира. Их поэзия –
это реабилитация реальности. Ахматова не случайно оказалась среди акмеистов. В
ее стихах перед нами предстает достоверно, в деталях, выписанный мир, предстает
лирическая героиня в различных ее эмоциональных и психологических состояниях.
Поэзия Ахматовой изысканно проста и сдержанна, конкретна, вещна.
Как
поэтический манифест можно расценивать знаменитое стихотворение Ахматовой «Мне
ни к чему одические рати...» из цикла «Тайны ремесла»:
Мне ни к
чему одические рати
И
прелесть элегических затей.
По мне,
в стихах все быть должно некстати,
Не так,
как у людей.
Когда б
вы знали, из какого сора
Растут
стихи, не ведая стыда,
Как
желтый одуванчик у забора,
Как
лопухи и лебеда.
Сердитый
окрик, дегтя запах свежий,
Таинственная
плесень на стене...
И стих
уже звучит, задорен, нежен,
На
радость вам и мне[1, c.38].
1940
Но очень
скоро рамки акмеистической поэзии оказались для нее тесными. Поэзия Ахматовой
развивалась в русле русской классической поэзии и прозы. Идеалом поэта, перед
кем она преклонялась, был А.С. Пушкин с его классической ясностью,
выразительностью, благородством. Чувство благоговения Ахматовой перед чудом
пушкинской поэзии выражено в стихотворении «Смуглый отрок бродил по аллеям...»
(1911) из цикла «В Царском Селе» (сборник «Вечер»). Причастной к чуду Пушкина
ощущает себя Ахматова, детство и юность которой прошли в Царском Селе:
Смуглый
отрок бродил по аллеям,
У
озерных грустил берегов,
И
столетие мы лелеем
Еле
слышный шелест шагов.
Иглы
сосен густо и колко
Устилают
низкие пни...
Здесь
лежала его треуголка
И
растрепанный том Парни[1, c.42].
1911
Царское Село
Прямых
перекличек с пушкинскими стихами в поэзии Ахматовой почти не встретишь,
воздействие Пушкина сказывалось на ином уровне – в философии жизни, в
стремлении идти наперекор судьбе, в верности поэта одной лишь поэзии, а не силе
власти или толпы. Ахматовой, как и Пушкину, свойственно ощущение драматичности
бытия и в то же время стремление укрепить человека и сострадать ему.
Ахматовой,
как и Пушкину, свойственно мудрое приятие жизни и смерти. Стихотворение «Приморский
сонет» (1958) перекликается с пушкинским стихотворением «Вновь я посетил...»
(1835). «Приморский сонет», как и стихотворение Пушкина, также написан незадолго
до смерти:
Здесь
все меня переживет,
Все,
даже ветхие скворешни
И этот
воздух, воздух вешний,
Морской
свершивший перелет.
И голос
вечности зовет
С
неодолимостью нездешней.
И над
цветущею черешней
Сиянье
легкий месяц льет.
И
кажется такой нетрудной,
Белея в
чаще изумрудной,
Дорога
не скажу куда...
Там
средь стволов еще светлее,
И все
похоже на аллею
У
царскосельского пруда[2, c.94].
«Голос
вечности» в стихотворении – отнюдь не аллегория: настает для человека время,
когда он слышит его все отчетливее. И окружающий мир, оставаясь реальным,
неизбежно становится призрачным, как дорога, что ведет «не скажу куда». Мысль о
неизбежности расставания со всем, что так дорого сердцу, вызывает скорбь, но
чувство это становится светлым. Осознание того, что «здесь все меня переживет»,
порождает не озлобление, а напротив – состояние умиротворенности. Это
стихотворение о стоящей у порога смерти. Но и о торжестве жизни, о дороге
жизни, которая уходит в вечность.
Для
Ахматовой характерно религиозное мировосприятие. По-христиански она
воспринимает свой поэтический дар – это для нее величайшая Божья милость и
величайшее Божье испытание, крестный путь поэта (как и для Б. Пастернака и О.
Мандельштама). Через испытания, выпавшие на долю Ахматовой, она прошла мужественно
и гордо. Поэт, как и Сын Человеческий, страдает за все человечество; лишь
совершив крестный путь, поэт обретает голос и моральное право говорить с
современниками и с теми, кто будет жить после него:
Помолись
о нищей, о потерянной,
О моей
живой душе,
Ты в
своих путях всегда уверенный,
Свет
узревший в шалаше.
И тебе,
печально-благодарная,
Я за это
расскажу потом,
Как меня
томила ночь угарная,
Как
дышало утро льдом.
В этой
жизни я немного видела,
Только
пела и ждала.
Знаю:
брата я не ненавидела
И сестры
не предала.
Отчего
же Бог меня наказывал
Каждый
день и каждый час?
Или это
ангел мне указывал
Свет,
невидимый для нас?[5, c.125]
1912
Как
Пушкин, Державин, Шекспир, Ахматова не могла не думать о сути поэзии, судьбе
поэтического слова. Поэзия Ахматовой никогда не была утилитарной, агитационной.
Поэтическое слово – «царственное слово» – обладает, по Ахматовой, большей
властью над умами и сердцами людей, чем золото, власть:
Кого
когда-то называли люди
Царем в
насмешку,
Богом в
самом деле,
Кто был
убит – и чье орудье пытки
Согрето
теплотой моей груди...
Вкусили
смерть свидетели Христовы,
И
сплетницы-старухи, и солдаты,
И
прокуратор Рима – все прошли
Там, где
когда-то возвышалась арка,
Где море
билось, где чернел утес, –
Их
выпили в вине, вдохнули с пылью жаркой
И с
запахом священных роз.
Ржавеет
золото, и истлевает сталь,
Крошится
мрамор – к смерти все готово.
Всего
прочнее на земле печаль
И
долговечней – царственное слово[3, c.210].
1945
Для
самой Ахматовой поэзия, сознание причастности к миру вечных ценностей было
спасительным в тяжелые годы унижений и гонений. Л. Чуковская писала: «Сознание,
что и в нищете, и в бедствиях, и в горе, она – поэзия, она – величие, она, а не
власть, унижающая ее, это сознание давало ей силы переносить нищету, унижение,
горе»[14, c.19].
Многие
ахматовские стихотворения – это обращение к трагическим судьбам России. Началом
тяжких испытаний для России стала в поэзии Ахматовой Первая мировая война.
Поэтический голос Ахматовой становится голосом народной скорби и одновременно
надежды. В 1915 году поэтесса пишет «Молитву»:
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5 |