Курсовая работа: Опыт сравнительного анализа приема подтекста в языке и литературе
Регулярными условиями возникновения приращенных значений
языковых единиц художественного текста являются повтор, ритмо-мелодические
особенности текста (такие как ритм, рифма, порядок слов, парцеллирование
отдельных элементов) и позиция синтаксической однородности. Повтор традиционно
считается основным средством выражения скрытых смыслов. Он связан с
существованием суперструктурных корреляций между повторяемыми ситуациями,
которые могут иметь двусторонний - перспективный и ретроспективный - характер,
а также может быть основой ритмизации текста.
Дистантный многократный повтор (парадигматика) приводит к
обогащению повторяющегося элемента. С одной стороны, повтор обеспечивает
выполнение "принципа избыточности", способствует "помехоустойчивости
при передачи информации". С другой стороны, повторы на уровне символизации
гасят избыточность текста, являясь одним из сигналов, стимулирующих "включение"
символического кода, развитие значений единиц в тексте.
Если в нехудожественных текстах повтору информации
соответствует нулевая степень новизны, то в художественном тексте, напротив, неоднократное
повторение какой-либо информации свидетельствует о ее концептуальной важности,
причем каждый новый повтор детали приводит к обрастанию ее новыми смыслами,
тогда как единожды воспроизведенная информация может остаться иррелевантной для
основной мысли художественного текста.
Повтор в лирическом стихотворении связан с особенностью
лирического жанра - кружением вокруг одной мысли, одного чувства, что и
составляет позицию автора (концептуальный смысл текста). В прозаическом
произведении повтор также связан с концептуальной важностью той или иной
информации и всегда нагружен скрытым модально-концептуальным смыслом [13, с.18].
Повтор неодинаковых, но сходно звучащих элементов
выстраивает между ними смысловые отношения сходства или отличия (паронимическая
аттракция).
Повтор делает ее значимой и способствует концептуальному
развитию значения этой детали в контексте, то есть создает переносное (образное)
значение ситуации.
Повтор представляет собой универсальное условие выражения
скрытого смысла и не связан с определенным языковым уровнем: возможны
фонетические, лексические, словообразовательные, синтаксические повторы.
Разноуровневые повторы служат созданию различных фигур (параллелизма,
анафоры, эпифоры и т.п.).
Общие принципы ритмо-мелодического смыслообразования в
художественном тексте: "нарушение привычного" в ритмической, рифмовой
организации текста, а также нарушение порядка слов и парцелляция служат
выделению "сильных позиций" текста, передаче авторской концептуальной
информации; ритмическое или рифмовое объединение элементов может приводить к их
семантическому сближению (по типу синонимии, антонимии, гипо-гиперонимии), к
паронимической аттракции; семантизация метра (например, "пушкинского"
четырехстопного ямба), "память рифмы" (розы-морозы, любовь-кровь и др.)
и "память рифма" (например, "античного", былинного сказа и т.п.)
создают не только концептуальный, но отчасти и фактуальный скрытый план текста
[13, с. 19].
Позиция однородности является универсальным условием, при
котором происходит образование скрытых смыслов, в силу своей синтаксической
природы - соединения под знаком тождества разноплановых понятий и явлений.
"Но здесь открылась старая рана - венский учитель (Меттерних)
отрекся от петербургского ученика (Нессельроде), он ругал его на всех языках
Дантоном и идиотом (Ю. Тынянов, "Смерть Вазир-Мухтара").
Более сильный коннотативно член соединительного ряда
окрашивает более слабый. Сближение в сочинительном ряду слов "Дантон"
и "идиот" актуализирует в собственном имени, принадлежащем известному
деятелю французской революции, совершенно неожиданно сему "глупость",
связанную с тем, видимо, что, по мнению Меттерниха, тот, кто разрушает порядок,
не отличается умом. Приращенное значение и возникающее между сочиненными
понятиями предикативные отношения (идиот потому, что подобно Дантону разрушает
порядок) и становятся основой скрытого смыслового пласта текста [13, с. 20].
К числу нерегулярных видоизменений, передающих "приращенную"
скрытую информацию, относятся следующие.
Фонетические видоизменения. В арсенале "звучащих"
средств, служащих выражению скрытой информации художественного текста,
находятся видоизменения фонетического облика слова, связанные с анатомическими
или физиологическими аномалиями речевого аппарата говорящего, а также различные
речевые погрешности, оговорки, необычные звучания более или менее случайного
характера, вызываемые какими-либо помехами или специфическими условиями
говорения. Например:
"- Унтег’-цег’, - выговорил Най-Турс, причем кровь
потекла у него изо рта на подбородок, а голос начал вытекать по капле, слабея
на каждом слове, - бг’осьте гег’ойствовать к чег’тям, я умиг’аю… (М. Булгаков
"Белая гвардия") [13, с.23].
Окказиональные словообразовательные единицы. Частотно
употребление концептуально важных словообразовательных окказионализмов (созданных
по действующей словообразовательной модели или с нарушением ее), приобретающих
в контексте значение, не равное сумме производящих компонентов. Например, в
"Господах Головлевых" М.Е. Салтыкова-Щедрина концептуальной
доминантой становятся слова "пустоумие", "пустомыслие",
"пустомысленный", "пустоутробный", имеющие дополнительные
семы "лицемерный", "бесполезный", "мертвый" и др.
В тексте иногда такие слова даются в кавычках, подчеркивающих "окказиональность",
"разовость" их.
Окказиональные образования регулярно выражают и скрытую
эмоционально-экспрессивную информацию (например, окказиональные образования
разных типов у Н. Лескова: воительница, ажидация, шалуша, милиатюрность, пупоны
и т.п.).
Скрытые смыслы, выражаемые окказиональными образованиями,
относятся преимущественно к разряду планируемых автором (поскольку налицо
момент сознательного "творения") и обязательных для восприятия
читателем. Однако степень сознательности "творения" тем больше, чем
"окказиональнее" модель, по которой происходит создание слова.
Грамматические видоизменения. К разряду
грамматических видоизменений относятся формы, образованные в результате
расширения категориальных возможностей единицы, заполнения "лакун" в
системе формообразования, а также различного рода неправильности, связанные с
национально-диалектными или образовательными особенностями говорящего. В
авторской речи преобладает использование таких видоизменений, как "игра
грамматическими категориями", заполнение формообразовательных лакун,
расширительное использование категориальных возможностей слов, тогда как в речи
персонажей - стилизация грамматических ошибок, просторечных форм или
неправильностей, связанных с невладением в полной мере русским языком.
"Пока выпячивают, рифмами пиликая,
Из любвей и соловьев какое-то варево,
Улица корчится безъязыкая -
Ей нечем кричать и разговаривать" (Маяковский "Облако
в штанах").
"Расфразеологизированные" фразеологизмы разных
типов представляют концептуальные иронические скрытые смыслы, причем
одновременно такое видоизменение обычно служит средством концептуального "выдвижения"
видоизмененной части фразеологической единицы, а также тех семантических
изменений, которые произошли в результате преобразования состава фразеологизма:
"Лечись - иль быть тебе Панглоссом,
Ты жертва вредной красоты -
И то-то, братец, будешь с носом,
Когда без носа будешь ты" (А. Пушкин. Эпиграмма) [13, с.28].
Видоизмененные фразеологические единицы по большей части
относятся к средствам представления планируемых автором, обязательных для
восприятия скрытых смыслов.
Неполные и семантически избыточные конструкции
обладают значительными смысловыми возможностями в силу того, что они своей
лингвистической природой предназначены выражать подтекстное (скрытое) содержание
художественного текста. Выразительность различных незамещенных позиций связана
с особого рода воздействием на читателя: недоговоренность стимулирует
воображение ("деавтоматизирует" восприятие), то есть дает практически
неограниченные возможности для "достраивания" художественных скрытых смыслов.
Неполные конструкции, по характеру выражаемых скрытых
смыслов, можно разделить на восполняемые в контексте и те, которые
достраиваются только за счет привлечения внетекстовой информации, находящейся в
фонде "фоновых" знаний читателя. Если первые (обычно формально
неполные) служат знаком скрытой эмоционально-экспрессивной, а также
модально-концептуальной информации (отнесение в подтекст события, "выводимого"
из контекста), имеют концептуальный характер, автор как бы приглашает читателя
ответить на вопрос: почему для ранее названного в контексте или однозначно
прессупозиционально восстанавливаемого события применена в данном случае
структурно неполная единица), то вторые (обычно формально полные, но
семантически неполные) призваны актуализировать "внетекстовой"смысл,
и в этом плане они приближаются к несобственно языковым способам выражения
скрытых смыслов - языковым знакам с внетекстовой семантической нагрузкой (скрытая
информация в этом случае может быть как фактуальной, так и
модально-концептуальной).
"Турбину толстый, золотой, с теплыми руками, сделал
чудодейственный укол в здоровую руку, и через несколько минут серые фигуры
перестали безобразничать" (М. Булгаков. "Белая гвардия") [13, с.23-30].
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7 |