Курсовая работа: Композиционная роль Собора Парижской Богоматери в одноимённом романе В. Гюго
е. Собор
Подлинный
герой романа - это "огромный собор богоматери, вырисовывающийся на звёздном
небе чёрным силуэтом двух своих башен, каменными боками и чудовищным крупом, подобно
двухголовому сфинксу, дремлющему среди города…". Гюго умел показать в своих
описаниях натуральное в ярком освещении и бросать на светлый фон странные чёрные
силуэты. "Эпоха представлялась ему игрой света на кровлях и укреплениях, скалах,
равнинах, водах, на площадях, кипящих толпами, на сомкнутых рядах солдат, - ослепительный
луч, выхватывая здесь белый парус, тут одежду, там витраж. Гюго был способен любить
или ненавидеть неодушевлённые предметы и наделить удивительной жизнью какой-нибудь
собор, какой-нибудь город и даже виселицу. Его книга оказала огромное влияние на
французскую архитектуру".
"…
Вряд ли в истории архитектуры найдётся страница прекраснее той, какою является фасад
этого собора, где последовательно и в совокупности предстают перед нами три стрельчатых
портала; над ними - зубчатый карниз, словно расшитый двадцатью восемью королевскими
нишами, громадное центральное окно-розетка с двумя другими окнами, расположенными
по бокам, подобно священнику, стоящему между дьяконом и иподьяконом; высокая изящная
аркада галереи с лепными украшениями в виде трилистника, несущая на своих тонких
колоннах тяжёлую площадку, и, наконец, две мрачные массивные башни с шиферными навесами.
Все эти гармонические части великолепного целого, воздвигнутые одни над другими
в пять гигантских ярусов, безмятежно в бесконечном разнообразии разворачивают перед
глазами свои бесчисленные скульптурные, резные и чеканные детали, могуче и неотрывно
сливающиеся со спокойным величием целого. Это как бы огромная каменная симфония;
колоссальное творение и человека и народа; единое и сложное; чудесный результат
соединения всех сил целой эпохи, где из каждого камня брызжет принимающая сотни
форм фантазия рабочего, направляемая гением художника; одним словом, это творение
рук человеческих могуче и изобильно, подобно творению бога, у которого оно как будто
заимствовало двойственный его характер: разнообразие и вечность. "
"Собор
Парижской богоматери" не был ни апологией католицизма, ни вообще христианства.
Многих возмущала эта история о священнике, пожираемом страстью, пылающем любовью
к цыганке. Гюго уже отходил от своей ещё недавней непорочной веры. Во главе романа
он написал "Ananke"…Рок, а не провидение… "Хищным ястребом рок парит
над родом человеческим, не так ли?" Преследуемый ненавистниками, познав боль
разочарования в друзьях, автор готов был ответить: "Да". Жестокая сила
царит над миром. Рок - это трагедия мухи, схваченной пауком, рок - это трагедия
Эсмеральды, ни в чём не повинной чистой девушки, попавшей в паутину церковных судов.
А высшая степень Anankе - рок, управляющий внутренней жизнью человека гибельный для
его сердца. Гюго звучное эхо своего времени, он воспринял антиклерикализм своей
среды. "Это убьёт то. Печать убьёт церковь… Каждая цивилизация начинает с теократии,
а кончается демократией…" Изречения, характерные для того времени.
"Собор
Парижской богоматери" был крупнейшим достижение Гюго. По словам Мишле:
"Гюго выстроил рядом со старым собором поэтический собор на столь прочном фундаменте
и со столь же высокими башнями". Действительно "Собор Парижской богоматери"
является важным связующим звеном для всех персонажей, всех событий романа, этот
образ несёт иную смысловую и ассоциативную нагрузку. Собор, построенный многими
сотнями безымянных мастеров, становится поводом для создания поэмы о таланте французского
народа, о национальном французском зодчестве.
Все события
описанные в романе связаны с Собором: то ли это разгул толпы на Гревской площади,
то ли завораживающий танец Эсмеральды, то ли неистовство колоколов под рукой Квазимодо,
то ли восхищение красотой собора у Клода Фролло.
"…Квазимодо
был тесно связан с собором. Отрешенный навек от мира тяготевшим над ним двойным
несчастьем - тёмным происхождением и физическим уродством, замкнутый с детства в
этот двойной непреодолимый круг, бедняга привык не замечать ничего, что лежало по
ту сторону стен, приютивших его под своей сенью. По мере того как рос он и развивался,
Сбор богоматери последовательно служил для него не то яйцом, то гнездом, то домом,
то родиной, то, наконец, вселенной.
Собор заменял
ему не только людей, но и всю вселенную, всю природу. Он не представлял себе иных
цветущих изгородей, кроме никогда не меркнущих витражей; иной прохлады, кроме тени
каменной, отягощённой птицами листвы, распускающейся в кущах саксонских капителей;
иных гор, кроме исполинских башен собора; иного океана, кроме Парижа, который бурлил
у подножья."
Но и собор
казался покорным Квазимодо. Казалось, что Квазимодо вливал жизнь в это необъятное
здание. Он был вездесущ; как бы размножившись, он одновременно присутствовал в каждой
точке храма.
Гюго писал:
"Странная судьба выпала в те времена на долю Собора богоматери - судьба быть
любимым столь благоговейно, но совсем по-разному двумя такими несхожими существами,
как Клод Фролло и Квазимодо. Один из них любил Собор за стройность, за ту гармонию,
которую источало это великолепное целое. Другой же, одарённый пылким, обогащённым
знаниями воображением, любил в нём внутреннее значение, скрытый в нём смысл, любил
связанную с ним легенду, его символику, таящуюся за скульптурными украшениями фасада,
подобно первичным письменам древнего пергамента, скрывающимся под более поздним
текстом, - словом, любил ту загадку, какой извечно остаётся для человеческого разума
Собор Парижской богоматери".
"Собор
Парижской богоматери" был крупнейшей победой, одержанной в области прозы молодым
вождём французских прогрессивных романтиков. Принципы, провозглашённые им в предисловии
к "Кромвелю", Гюго успешно применил в романе. Реальность картины жизни
средневекового города соединяется здесь со свободным полётом фантазии. Историческая
достоверность идёт рука об руку с поэтическим вымыслом. Прошлое перекликается с
современностью.
В
"Соборе Парижской богоматери" автор раскрывает "ананке догмы",
показывает зависимость человека от религии. Он представляет символом этой силы собор,
который так или иначе направляет судьбу каждого действующего лица.
Экскурсы
в историю помогают Гюго объяснить и высвобождение его сознания от гнёта религиозных
догм. Конкретно это показано на примере Квазимодо. Сущность этого "почти"
человека (Квазимодо означает "как будто бы", "почти") преобразила
любовь, и он оказался неспособным не только разобраться в конфликте Эсмеральды с
Клодом Фролло, не только вырвать из рук "правосудия" прелестную плясунью,
но и решиться на убийство её преследователя Фролло, своего приёмного отца. Таким
образом, воплощается в романе тема исторического процесса. Этот процесс ведёт к
пробуждению более гуманной морали, а в обобщённом смысле - к смене символической
"каменной книги средневековья". Просвещение победит религиозное сознание:
именно эта мысль запечатлена в одной из глав романа, носящей название "Это
убьёт то".
Стиль романа
и сама композиция контрастны: ироническая мужественность заседаний суда сменяется
раблезианским юмором толпы на празднике крещения и празднике шутов; романтическая
любовь Эсмеральды к Квазимодо противопоставляется чудовищной любви Клода Фролло
к Эсмеральде. Контрастна и вся канва романа, и в этом главная особенность романтического
метода Гюго. Вот многоголосая толпа, в которой пляшет Красавица Эсмеральда, олицетворяющая
доброе и светлое, талантливое и естественное, и горбатый звонарь Квазимодо, уродливый,
но одарённый внутренней красотой, питающей бескорыстную самоотверженную любовь,
представляют два разных лица. Квазимодо пугает своим уродством, а его воспитатель
- архидиакон Клод Фролло ужасает своей всепоглощающей страстью, которая губит смятенную
душу Квазимодо и Эсмеральду; или другое не менее жестокий король Франции, при всём
своём внешнем благочестии. Много противоречивого заключается и во взаимоотношениях
всех действующих лиц романа, созданных Гюго в тесном сплетении возвышенного и низменного,
трагического и комического. Эта страстная контрастность романа, резкое противопоставление
положительных и отрицательных характеров, неожиданные несоответствия внешнего и
внутреннего содержания человеческих натур можно понять, как стремление писателя
показать противоречие современной ему действительности на материале Франции XV века.
Многие
газеты и журналы встретили журнал враждебно. Одни обвиняли автора в излишнем педантизме:
в книге чересчур много описаний, деталей, исторических справок; другие, наоборот,
корили его за неосведомлённость, выискивая мелкие ошибки и неточности; третьи осуждали
за отношение к религии. Альфред Мюссе шутливо заметил в газете "Тан",
что роман Гюго пошёл ко дну вместе с архиепископской библиотекой в день народного
мятежа.
Но книга
отнюдь не "пошла ко дну", она завоевала всё больше и больше читателей
во Франции и во всём мире.
Гюго не
боится предельно ярких, ослепляющих красок, сгущения, преувеличения. Кое-что в палитре
автора сродни неистово-романтическому "чёрному роману" с его нагнетением
страстей, злодейств и неожиданностей. Но роман Гюго неизмеримо возвышается над мутным
потоком "романов ужаса". Эффекты и кошмары отнюдь не являются его целью;
ему чужда и враждебная мистика, страсть к потустороннему. Всё в романе имеет реальное,
вполне "земное" объяснение. Цель автора - пробудить в читателе чувство
прекрасного, чувство человечности, пробудить протест против кошмаров прошлого, ещё
тяготеющих над современностью.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8 |