Дипломная работа: Художественное время в поэзии В.А. Жуковского
Пожалуй, стоит привести в
пример известнейшее, хотя и чрезвычайно кратное стихотворение «Воспоминание»
(1821), самое светлое из трагичных стихотворений поэта:
О милых
спутниках, которые наш свет
Своим
сопутствием для нас животворили,
Не
говори с тоской: их нет;
Но с
благодарностию: были.
Глубина мысли, заложенная
в этих четырех строках, поражает. Вечность через память дается воспоминанием о
«милых спутниках», но также очень важно понимание замены Жуковским настоящего
отрицательного на прошедшее положительное: «их нет» на «были». «Их нет»
подразумевает конец бытия, а потому – тоску от безысходности потери. «Были»,
несмотря на прошедшее время, подразумевает некую будущность: уникальное
понимание прошедшего, которое воспринимается как залог будущего. Через память,
воспоминание о тех, кто «был», им дается вечная жизнь, и тем самым они – через
память – вечно «есть» для тех, кто их помнит.
В то же время память –
это животворящее начало не только для ушедших, получающих через память вечную
жизнь, но и для хранящего память: она позволяет сохранить образы любви и
счастья в любых перипетиях настоящего. «… Не унывай; минувшее с тобой» –
говорит лирический герой в стихотворении «Голос с того света». Память – это
эстетическая и нравственная ценность, чрезвычайно важная для ушедших, но, быть
может, еще более – для остающихся.
Сочетание обеих идей –
вечности через воскресение в райском покое и вечности через память
реализовалось в стихотворении на память Марии Протасовой.
Известно, какое влияние
на судьбу поэта имела его любовь к племяннице – Машеньке Протасовой, любовь
хотя и взаимная, но безнадёжная. Маша вынуждена была выйти замуж за профессора
медицины И. Ф. Мойера и переехать в Дерпт. И хотя муж её боготворил, а
Жуковский остался самым преданным другом семьи Мойеров, молодая женщина не
чувствовала себя счастливой. Во время вторых родов Мария Протасова скончалась
вслед за младенцем. Сражённый страшным известием, поэт прискачет в Дерпт на
следующий день после похорон. 19 марта появилось стихотворение:
Ты предо мною
Стояла тихо.
Твой взор унылый
Был полон чувства.
Он мне напомнил
О милом прошлом...
Он был последний
На здешнем свете.
Ты удалилась,
Как тихий ангел;
Твоя могила,
Как рай, спокойна!
Там все земные
Воспоминанья,
Там все святые
О небе мысли.
Звёзды небес,
Тихая ночь!..
В этом стихотворении
реализуются обе стороны категории вечного в понимании Жуковского: вечность
через покой, райское блаженство и вечность через память любящего человека,
который помнит «о прошлом».
В литературоведении не
раз отмечалась обращение Жуковского в прошлое, культ былого, минувшего. Смерть
– также импульс к внутреннему созерцанию прошлого. Со смертью М.А. Мойер, как пишет
Жуковский, «прошедшее как будто ожило и пристало к сердцу с новой силой...».
Однако ретроспекция часто соседствует в поэзии Жуковского с устремленностью в
будущее и не только в пределах земной жизни, но и за гранью ее. У Жуковского
настоящее так мимолетно, что между прошедшим и будущим не остается никакого
зазора, будущее озаряет прошедшее, прошедшее перетекает в будущее. Вспомним:
«былое сбудется опять» в стихотворении «Я музу юную, бывало...» или
стихотворение «Приношение» (1827), посвященное тому, кто
Минувшее животворит
И будущее предрешает.
Вообще прошлое для Жуковского
предпочтительнее настоящего, предпочтительнее по весьма личным причинам. Трагическая
история любви В. А. Жуковского к Маше Протасовой-Моейр стала как бы основой,
открытым содержанием его творчества. Невозможность женитьбы на племяннице,
трагедия разделенной, взаимной – но, увы, непризнанной обществом любви – стала
основой и мрачного репертуара, и своеобразной философии Жуковского, определила
его понимание любви и счастья.[25]
После вынужденной свадьбы Маши поэт писал: «Роман моей жизни кончен; начну ее
историю».[26]
Как будто с вышины
Спускается приятный
Минувшего привет,
И то, что невозвратно,
Чего на веки нет…
На земле – в настоящем –
нет счастья, есть только тень его, счастье утраченное, отсюда и «низость
настоящего».
Истинное же счастье – в
воспоминаниях о блаженных минутах, пережитых чувством, а вечное счастье – за
гробом:
Где жизнь без разлуки,
Где все не на час.
Уже здесь мы видим, как прошлое
и будущее выступают в творчестве Жуковского не столько в оппозиции друг другу, сколько
в диалектическом единении:
О милые воспоминанья,
О том, чего уж в мире
нет!
О дума сердца – упованье
На лучший, неизменный
свет!
Ретроспекция часто
соседствует в поэзии Жуковского с устремленностью в будущее и не только в
пределах земной жизни, но и за гранью ее. У Жуковского настоящее так мимолетно,
что между прошедшим и будущим не остается никакого зазора, будущее озаряет
прошедшее, прошедшее перетекает в будущее. Вспомним: «былое сбудется опять» («Я
музу юную бывало..», 1824 г.) или стихотворение «Приношение» (1827),
посвященное тому, кто
Минувшее животворит
И будущее предрешает.
Это единение будущего и
прошлого чрезвычайно характерно для В. А. Жуковского и раскрывается им в рамках
жизненного цикла рождение – жизнь – смерть. Рождение предваряет небытие,
смерть уходит в пакибытие; круг замыкается, в обеих концах – вечность. Такое
понимание прошлого и будущего демонстрирует поэма «Камоэнс».
В феврале 1839 года
Жуковский сделал перевод небольшой пьесы Фридриха Гальма «Камоэнс». Камоэнс и
Васко Квеведо – две стороны души самого Жуковского, его т. н. «прошлое» и
«настоящее». «С удивлением прислушивался Жуковский к голосу неумирающей и
возрождающейся Красоты. Среди молодых голосов начинал звучать и голос молодого
Жуковского, который приходил к Жуковскому старому…», - пишет В.
Афанасьев.[27]
Нигде так, пожалуй, не
слились прошлое, настоящее и будущее, как в этом произведении. С высоты будущего
знания старшее alter ego поэта
вопрошает:
Слепец! Тебя зовет
надежда славы,
Но что она? и в чем ее
награды?
Кто раздает их? и кому
они
Даются? и не все ль ее
дары
Обруганы завидующей
злобой?
За них ли жизнь на жертву
отдавать?
И вот что отвечает
«молодой Жуковский», пока еще видящий в будущем лучи надежды:
Нет, нет! не счастия, не
славы здесь
Ищу я: быть хочу крылом
могучим,
Подъемлющим родные мне
сердца…
Молодой Жуковский – уже
прошлое поэта, но он смотрит в будущее, тогда как обремененный знанием о
будущем старый Жуковский подводит итог прошлому. Взаимопереплетение времен выходит
на уровень над временного осмысления жизни как единства прошлого, настоящего и
будущего.
Такое единство времен не
раз осмысляется Жуковским. К примеру, в стихотворении «Моя тайна» (1840) поэт
представляет идеал счастливой (веселой) жизни:
Вам чудно, отчего во всю
я жизнь мою
Так весел? – Вот секрет:
вчера дарю забвенью,
Покою –
ныне отдаю,
А завтра
– провиденью!
Другое дело, что все иное
творчество Жуковского демонстрирует, что этому жизненному принципу он не
следовал: он не забывает прошлого, не видит покоя в настоящем. «Тайна» – это,
скорее, идеал спокойной, счастливой жизни, недоступной поэту, – а может, и
грустно-сатирический взгляд на попытки правильного образа жизни, дарующего
покой при жизни. Так или иначе, но в этом стихотворении поэт свел воедино три
времени в попытке осмыслить их единство в жизненном цикле человека, которому не
дано избежать ни прошлого, ни настоящего, ни будущего.
Это стихотворение – одно
из немногих исключений в творчестве Жуковского, подверженного общему
лейтмотиву: настоящее – страдание, счастье в прошлом и будущем. Еще одно
исключение – «Голос с того света» (1815):
Не узнавай, куда я путь
склонила,
В какой предел из мира
перешла…
О друг, я все земное
совершила;
Я на земле любила и жила.
Нашла ли их? Сбылись ли
ожиданья?
Без страха верь: обмана
сердцу нет;
Сбылосья все; я в стороне
свиданья;
И знаю здесь,
сколь ваш прекрасен свет.
С одной стороны, это
стихотворение повторяет основной лейтмотив творчества Жуковского: «сторона
свиданья» (тот свет), «минувшее с тобою» и т. д. В то же время такие фразы, как
«друг, на земле великое не тщетно» и «не унывай» несколько противоречат общему
пониманию Жуковским настоящего. Как и предыдущее стихотворение, «Голос с того
света» показывает, что абсолютно единственного понимания времени Жуковским не
было и быть не могло: жизнь и творчество слишком многогранны, чтобы можно было
выстроить их в один ряд.
В любой тенденции бывают
свои исключения; тем не менее, рассмотрев творчество В. Жуковского, можно
выделить две основные временные оппозиции в его поэзии: «настоящее – будущее», «настоящее
– прошлое» и «прошлое – будущее», причем последняя оппозиция предстает скорее в
состоянии диалектического единения и взаимопроникновения.
Настоящее – будущее
противопоставляются в рамках отчасти античной, но в большинстве своем
христианской традиции: настоящему присуща эфемерность, суета, как итог – скорбь
и несчастья; будущее воспринимается как неизбежная смерть, но, в
противоположность настоящему – положительное явление, освобождающее от тягот
земной жизни, сулящее вечность через воскресение и вечность через память.
Интересно, что в вечности через память мы видим обращение Жуковского к
прошлому, это своеобразное будущее через прошлое. Особенно ярко это единство
прошлого и будущего проявилось в историческом времени Жуковского, что будет
более детально рассмотрено в следующем параграфе.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8 |