Дипломная работа: Образ России в произведениях Александра Дюма и Жюля Верна

В 1847 г. Дюма стал директором «Theatre Historique», на сцене которого были поставлены многие из его пьес.

Биографы и исследователи творчества Дюма пишут об огромном трудолюбии писателя, его умении работать при любых условиях. И вместе с тем у него совсем не было обычного прилежания, регулярности в работе, свойственной тем чиновникам от литературы, которые каждый день выполняют свою положенную задачу. Бывало так, что он по целым дням не прикасался к перу, а затем, подгоняемый необходимостью, стремясь возместить потерянное время, писал по двенадцати или по пятнадцати часов подряд и даже больше. Некоторые произведения, напечатанные за подписью Александра Дюма, создавались романистом совместно с другими литераторами Франции.

В широкой читательской среде существует особый парадокс восприятия исторических романов Александра Дюма: уже третье столетие они необычайно популярны, но вместе с тем, рассматриваются как пример поверхностного изображения истории, изобилующего вымыслом, ошибками, неточностями и т.п. Предполагается, что отсутствие «подлинного историзма» в сочинениях писателя искупается яркостью характеров персонажей, динамикой и увлекательностью приключений, живостью воображения. В контексте подобной репутации Дюма-романиста (отчасти возникшей и под влиянием его собственного эпатажного высказывания – «История – это гвоздь, на который я вешаю свои картины») мемуарная проза писателя трактуется как обладающая невысокой ценностью: главная функция мемуаров – достоверное свидетельство о времени и месте, поэтому достоинства художественного воображения или вовсе не принимаются во внимание, или отступают перед необходимостью изображать страну и эпоху правдиво и по возможности объективно. Как кажется, в первую очередь в силу подобной литературной репутации Александра Дюма и возник миф о «развесистой клюкве»: не только в давнем словаре Д.Н. Ушакова, но и в самых современных газетных и журнальных публикациях («Независимая газета» – 2002, «Новая газета» – 2002, статья Е. Гришковца, «Советская Россия» – 2004, «Литературная газета» – 2005, журнал «Государственное управление ресурсами» – 2007) упорно утверждается, что автором выражения был А. Дюма, в своих описаниях путешествия по России якобы допускавший много ошибок и нелепостей. При этом и серьезные ученые-фразеологи, и, с другой стороны, историки литературы, тщательно исследовав тексты мемуаров писателя и его романов о России, а также историю бытования названного выражения, давно и твердо установили, что, во-первых, А. Дюма не является его автором, более того – нигде и никогда не употреблял его, а, во-вторых, что фразеологизм «развесистая клюква» вообще родился только в 1900‑х годах и первым зафиксированным примером его употребления является пародийная пьеса по роману русского сатирика Бориса Федоровича Гейера «Любовь русского казака» (1910).

Вероятно, еще одним источником подобного отношения к Дюма-мемуаристу является, помимо его собственной репутации, общая оценка литературных высказываний иностранцев о России и русских: большей частью они анализируются с точки зрения фактографической точности и знания историко-культурного материала, в гораздо меньшей – со стороны сознательной художественной трансформации исходного материала, его преображения в соответствии с эстетическим видением писателя, с избранной автором жанрово-стилевой моделью.

В 1858–1859 гг. Дюма совершает путешествие по России.

«Я не знаю странствия более легкого и покойного, чем путешествие по России. Услужливость всякого рода, приношения всякого вида всюду сопутствуют вам», – писал Александр Дюма-отец после того, как в первый и последний раз посетил Россию. Знаменитый французский романист так и не узнал, что эта долгая поездка была отнюдь не бесконтрольной, что одно из его «самых прекрасных путешествий» проходило под неусыпным жандармским надзором.

Царская охранка, III отделение императорской канцелярии открыли специальное дело: «Об учреждении надзора за французским подданным, писателем Александром Дюма».

Автор «Трех мушкетеров» исколесил всю Россию и видел, по его собственным словам, «много удивительного». Так. например, в войлочной юрте калмыцкого князя Тюменя он с удивлением обнаружил рояль, привезенный из Парижа, на котором музицировала дочь вождя кочевников. А на Кавказе знаменитый писатель упорно искал скалу, к которой был прикован Прометей. Здесь для него даже инсценировали схватки с горцами, что заставляло трепетать чуткое писательское сердце и пробуждало воображение.

Девять месяцев длилось путешествие Александра Дюма по «загадочной Московии», результатом чего стали два произведения – пятитомное «От Парижа до Астрахани» и трехтомное «Впечатления от поездки на Кавказ».

Многое поражало в Российской империи любопытного француза. Он упоминал о табели о рангах, о всяческих советниках – титулярных, надворных, статских, тайных, что дало ему основание ехидно заметить: «В России больше советников, чем где бы то ни было, но здесь меньше всего просят совета».

Рассказывая, как его угощали икрой, взятой у еще живого осетра. Дюма пришел к выводу: «Русские больше всего на свете любят икру и цыганок».

Описывая Волгу, Александр Дюма никак не мог обойтись без романтического образа Стеньки Разина: «Бандит Стенко Разин, родись он принцем, стал бы, вероятно, великим человеком и знаменитым полководцем; но поскольку он был простой казак, его четвертовали. Он отличался мужеством заговорщика, смелостью разбойника, прозорливостью генерала и вдобавок красотой».

Как известно, Александр Дюма был большим гурманом, любил обильно покушать и даже написал кулинарную книгу. Поэтому его заинтересовала и русская кухня. Но «кислые чи», т.е. русские щи, ему совершенно не понравились, он их ругает, а это слово, по его мнению, явно китайского происхождения. Развенчивает писатель-гастроном и знаменитую волжскую «стерлет». Все беды в России, пришел к выводу писатель, от того, что в империи нет талантливых поваров.

Для чего русским нужна нагайка? Вот что по этому поводу пишет крестный отец д'Артаньяна: «Непременным спутником путешествующих в России является нагайка, без нее лошадей не получишь».

Не обошел вниманием Александр Дюма и своих собратьев по перу. Пушкину посвятил целую главу. «Русские боготворят Пушкина и Лермонтова, второго в особенности женщины, которые знают все его стихи наизусть».

Дюма рассказывает о том, как Пушкин решил принять участие в восстании декабристов 14 декабря 1825 года на Сенатской площади. Поэт уже выехал в Петербург, но заяц дважды перебежал ему дорогу, и он вернулся домой, потому что это очень плохая примета. «Иначе Пушкин был бы либо повешен, как Рылеев, либо сослан в Сибирь, как Трубецкой и другие», – разъясняет французский писатель.

Началось же путешествие Александра Дюма по «стране гипербореев», то есть «стране северян», как называл он Россию, началось из ее столицы.

Летом 1858 года на даче графа Г.А. Кушелева-Безбородко в Полюстрово под Петербургом появился замечательный гость. Владелец неисчислимых богатств, граф решительно не знал, чем занять себя. По словам писателя Д.В. Григоровича, на загородной даче Кушелева-Безбородко постоянно жило множество «иностранных и русских пришельцев, игроков, журналистов, их жен и приятелей. Все это размещалось по разным отделениям обширного барского дома, ело, пило, играло в карты…».

Устав от меценатства, граф уехал отдыхать за границу и, встретившись в Париже, в гостинице «Трех императоров», с прославленным на весь мир писателем, пригласил его к себе, в Петербург. Дюма с радостью принял приглашение. Он давно мечтал побывать в загадочной стране. Увы, в царствование Николая I у Дюма отношения с русским императором не сложились. Роман «Записки учителя фехтования» не мог не вызвать возмущения царя, ведь там описывалась история русского офицера-декабриста и его жены, последовавшей за своим мужем в сибирскую ссылку. Этот роман Дюма был запрещен в России, его читали тайком.

Так что при Николае въезд французскому романисту в Россию был заказан. И только теперь, при Александре II, давняя мечта Дюма-отца могла осуществиться, хотя подозрение к нему далеко не исчезло.
Была еще одна причина, по которой романист стремился в Россию. Он искал новый литературный жанр и в поездке по незнакомой стране, в ее таинственной истории надеялся найти его. Покидая родину, Александр Дюма пообещал своим соотечественникам побывать у самого Шамиля.
И вот 11 июня 1858 года пароходом из Штеттина в компании с художником Жаном Муане и популярным тогда «медиумом» и «вызывателем духов» Юмом Александр Дюма прибыл в Петербург.

Слава Дюма была настолько широка, романы настолько популярны в России, что по выражению И.И. Панаева, «ни один разговор не обходился без имени Дюма, его отыскивали на всех гуляньях, на публичных сборищах, за него принимали бог знает каких господ. Стоило шутя крикнуть: «Вон Дюма!» – и толпа начинала волноваться и бросаться в ту сторону, на которую вы указывали. Словом, господин Дюма был львом настоящей минуты». Об интересе к французской знаменитости, часто слишком неумеренном, с сожалением писала литературная критика тех лет. Именно подобострастие к Дюма, проявленное во время его приезда, стало причиной, что он довольно холодно был принят поэтом Н.А. Некрасовым. А известный карикатурист того времени Н. Степанов это раболепное преклонение перед «великим и курчавым человеком» петербургской аристократии и некоторых русских литераторов высмеял в своем альбоме «Знакомые».

Живя в гостях, Александр Дюма много и систематически работал. Заметки об увиденном в России он регулярно отправлял в редакцию своего журнала «Монте-Кристо», в Париж.

Гидом Дюма в Петербурге стал писатель Д.В. Григорович. А Петербург прямо-таки очаровал гостя из Франции. «Я не знаю, есть ли в мире какой-нибудь вид, который мог бы сравниться с развернувшейся перед моими глазами панорамой…» – говорил с восхищением Александр Дюма, стоя на гранитной набережной Невы.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8