Курсовая работа: Архитектура Москвы 1920-х годов
Среди других жилых домов, построенных в Москве в
1920-е годы – Студенческие общежития МВТУ в Анненгофской роще (1920 год, Б.Н.
Блохин, Б.В. Гладков, А. Зальцман), Студенческий городок в Дорогомилове
(1929-1930 годы, Б.Н. Блохин, Б.В. Гладков, А. Зальцман), Студенческий городок
во Всехсвятском (1929-1930 годы, Б.Н. Блохин, Б.В. Гладков, А. Зальцман Жилой
дом общества «Динамо» с клубом и магазином (1928-1932 годы, И.А. Фомин, А.Я.
Лангман), Жилой дом кооператива «Крестьянская газета» (1927-1930 годы, Н.А.
Ладовский), Жилой дом Госстраха на М. Бронной (1926-1927 годы, М.Я. Гинзбург),
Дом-коммуна на ул. Лестева (1926-27 годы, Г.Я. Вольфензон, С.Я. Айзикович, Е.
Волков), Студенческий дом-коммуна (1929 год, И.С. Николаев).
Вторым важнейшим направлением после жилой застройки
в 1920-е годы было строительство клубов. Каковы задачи клубного строительства?
Вот как их сущность сформулировал профсоюз коммунальных рабочих в положении «К
разработке проектов наших клубов»:
1.
«Клуб
есть место, где рабочие должны получить знание, культурные развлечения и отдых.
2.
Клуб,
как лаборатория, должен быть приспособлен к нашим поколениям (взрослые рабочие,
молодежь и пионеры). Нельзя забывать и физкультурников.
3.
Клуб
– не строгий храм какого-то божества, в нем надо добиться такой обстановки,
куда бы рабочего не тащить, а он сам бы бежал туда мимо дома и пивной. Таким
образом не следует строить клуб только для политических занятий клуб должен,
если сумеет, показать, как надо строить новый быт.
4.
Несмотря
на то, что в клубе должен быть зрительный зал со сценой, на 800-900 человек и
малый зал человек на 100-150, он не должен походить на театр или кино, в смысле
распланировки помещений надо иметь в виду различные кружки…
5.
Так
как члены нашего союза по роду своей работы в большинстве вынуждены работать в
одиночку, необходимо создать такую обстановку, которая говорила бы о мощи
коллектива и рабочего класса.
6.
Индустриализация
– база социализма, поэтому некоторые моменты творчества архитектуры желательно
соединить с индустриализацией…».
Для Лефовцев и всех сторонников новой эстетики
строительство клубов было еще и потому важным делом, что они видели в клубе
антитезу театру. В 1924 году в статье «Не в театре, а в клубе!» О. Брик писал:
«Театр бьется в своей коробке и не может из нее вылезть. Не помогают никакие
конферансье, никакие прохождения через публику, выезды «на местах»,
злободневные вставки и т. п. вылазки крепко замурованного рампой актера.
Пробовали взрывать «изнутри». Неудачно. Динамитчики-взрыватели добросовестно
растрачивали свои запасы динамита, – но результат получился неожиданный: вместо
взрыва – блестящий фейерверк во славу все той же театральной твердыни (см.
«Лес» Мейерхольда, «Гроза» Таирова и пр.). Да надо ли взрывать театр? Пусть
стоит архивным памятником искусства и старины. Новая театральность сформируется
без него и вне его, – не в специальных театральных коробках, а в гуще зрителей,
– в клубе!». А в 1927 году Вит. Жемчужный определил основные задачи клуба так:
1.
«Кузница
пролетарской культуры.
2.
Место,
где формируется рабочая общественность.
3.
Своеобразный
дом отдыха, дающий ежевечернюю зарядку на следующий рабочий день».
Больше всего клубов в Москве создано К.С.
Мельниковым. Первым был построен дом культуры им. И. Русакова (1927-1929 годы)
на Стромынке для Союза транспортников МКХ. Три огромных консоли, впечатляющих
каждого, кто подходит к зданию, являются балконами зрительного зала. По
воспоминаниям архитектора, в то время от строителей требовали залы с одним
амфитеатром, без ярусов и лож – считалось, что это демократично. В качестве
компенсации пространственной упрощенности Мельников расчленил часть амфитеатра
как бы на три ложи – так появилось и разделение, и общность. Кроме этого, эти
балконы можно было отгораживать от зала специальными перегородками, создавая из
них отдельные аудитории. Как ни странно, здание клуба не совсем подходит для
театральной деятельности – для спектаклей там слишком маленькая глубина сцены.
Другое решение предложил архитектор для клуба кожевников «Буревестник»
(1928-1930 годы). Там торжествовала идея изменяемости форм и функций – фойе
можно было переоборудовать в бассейн. Происходить это должно было так: партер
убирали, пол раскрывали, а ряды кресел в боковых частях зала становились
трибунами. Однако это смелое предложение не было осуществлено – бассейн не
построили, по выражению Мельникова, «из-за тугого младенчества техники». В
1990-х годах здание было отремонтировано. Хотя этот ремонт и вызвал
многочисленные нарекания, – в частности из-за искажения интерьеров и упрощения
рисунка оконных проемов, – но на данный момент «Буревестник» находится в самом
хорошем состоянии из всех зданий К.С. Мельникова.
Клуб завода «Каучук» (1927-1929 годы) был построен в
согласии с планом «Новая Москва» – на пересечении бульварного кольца «Г» с
Плющихой. Отсюда необычная форма сектора в четверть круга, обращенного дугой к
перекрестку. И в этом клубе была предусмотрена трансформация внутренних
пространств – центральная часть могла подниматься до уровня балконов,
высвобождая место для проведения массовых действ. Эта идея не была
осуществлена, возможно, по техническим причинам, а возможно и потому, что
массовые действа, эта важная идейная составляющая жизни 1920-х, были уже не к
месту в 1930-е.
Другие клубы Мельникова в Москве – клуб Дорхимзавода
с фабрикой-кухней (1927-1929 годы), клуб фабрики «Свобода» (1927-1929 годы).
Программным было строительство дворца культуры автозавода
им. Лихачева (1931–1937 годы, братья Веснины) на месте Симонова монастыря. Это
последнее по времени строительство рабочего клуба, и оно как нельзя лучше
подходит для демонстрации приоритетов и намерений власти. Для постройки этого
гигантского сооружения был наполовину снесен Симонов монастырь – взорвали пять
из шести его церквей. Погибли Успенский собор, колокольня, надвратные церкви,
Сторожевая и Тайнинская башни, были уничтожены все могилы на территории
обители. От монастыря уцелела лишь южная стена с башнями, трапезная палата с
церковью Сошествия Святаго Духа и хозяйственная постройка. Было уничтожено и
монастырское кладбище (прах известных культурных деятелей, таких, как Д.В.
Веневитинов, С.Т. Аксаков перенесли на Новодевичье кладбище). «Культурный
Днепрострой» – так в печати называли строительство нового клуба. В центре
западного фасада клубного корпуса, законченного в 1937 году, выстроена
стеклянная полуротонда, над которой возвышается купол обсерватории – так
архитекторы отметили место снесенного собора. Символика очевидна – там, где был
очаг мракобесия, теперь очаг культуры. На месте старого святого места строится
то, что свято для нового поколения людей. Общественность приветствовала
открытие нового комплекса. К.Г. Паустовский писал о нем так: «Дворец культуры
похож со стороны на глыбу черного хрусталя. Он сверкал радиусами белого цвета и
раздвигал ночь – ночи приходилось прятаться в глухие башни Симонова монастыря,
покрытые черными лишаями. В потолках сиял невидимый свет. Казалось, что обширное
здание не имеет веса и опирается не на стены и колонны, а на просторные
геометрические линии». Действительно, дворец культуры автозавода можно назвать
одним из совершенных памятников московского конструктивизма; его внешний вид
обращает на себя внимание четко выделенными объемами, а Т-образный план
клубного корпуса позволил сгруппировать помещения по секторам с отдельными
входами. Система лестниц, связывающая зал и фойе с гардеробом, кафе, бильярдной
и служебными помещениями, добавляет выразительности пространственному решению
интерьера. Впрочем, задуманный братьями Весниными комплекс не был достроен. Им
пришлось отказаться от запланированного театра на 4000 мест и спортивного
корпуса – к 1937 году стало ясно, что конструктивистская эстетика больше не отвечает
пожеланиям «партии и народа».
Крайне интересным памятником является клуб имени
Зуева, построенный в 1927–1929 годах по проекту И.А. Голосова. Союз
коммунальников объявил конкурс на проект нового клуба, и голосовский был
признан лучшим (он обошел, в частности, К.С. Мельникова, предложившего проект в
виде пяти врезанных друг в друга цилиндров одного диаметра). А. Шадрин назвал
здание Голосова «конструктивистским Парфеноном». Его эффектная, геометрически
уравновешенная композиция как бы надета на стеклянный цилиндр угловой башни.
Это отражение идеи Голосова о том, что архитектурное сооружение должно иметь
доминанту – своеобразное композиционное ядро, вокруг которого концентрируется и
которому подчиняется архитектурная масса, организованная в соответствии с
определенным четко заданным ритмом. А ритм, в свою очередь, представляет собой
чередование масс и элементов различной ценности. Угловая ротонда была любимым
приемом классицизма, однако у Голосова подобная тема обретает новое звучание –
геометрические формы – куб, параллелепипед, цилиндр – четче противопоставлены
друг другу и по-новому организуют пространство вокруг дома. По Лесной улице
должно было пройти новое Бульварное кольцо, куда и выходил бы торцевой фасад
здания.
Кроме собственно клубов к числу культурно-развлекательных
учреждений относится и планетарий, построенный М.О. Барщем и М.И. Синявским в
1927–1929 годах. Это высокое здание было изначально задумано как полемическое
по отношению к стоящей рядом церкви Покрова в Кудрине (научное знание против
«опиума для народа»). Церковь позже снесли, а храм науки остался стоять.
Планетарий должен был стать частью целого образовательного комплекса, в который
входили бы еще зоопарк, музей естественной истории и библиотека. Однако из
запланированных построек возвели только планетарий. Купол планетария водружен
на цилиндрический объем, разделенный на три яруса: в нижнем – гардероб и
технические помещения, в среднем фойе, в третьем – зрительный зал на 1440
человек. Зал был перекрыт подвесной полусферой, на которую проецировалось
звездное небо. Планетарий на Садово-Кудринской был тринадцатым по счету в мире.
До того один планетарий был в Австрии, один в Италии и десять в Германии. Перед
началом строительства архитектор Барщ путешествовал по среднеазиатским республикам,
и в архитектуре здания прослеживается связь с мусульманскими культовыми
постройками. Первому московскому планетарию В.В. Маяковский посвятил
стихотворение «Пролетарка, пролетарий, заходите в планетарий»:
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8 |