Контрольная работа: Либерализм: эволюционные трансформации
Специфическая черта постмодерна — безусловная приоритетность
субъекта над объектом. "Отличие постмодернистского гуманизма, — отмечал
украинский ученый В. Ильин, — состоит в его внимательном отношении к
субъективности". С этих позиций меняются акценты относительно роли
нематериальных ценностей. Они становятся "фундаментом (базисом) всего
общественного развития". Материальное переходит в "инфраструктуру
человеческого бытия". Из базиса в инфраструктуру переходит и экономика.
Обретение доминантности постматериальными ценностями "является содержанием
постмодерной действительности, или современности ". Человек становится
свободнее в собственном выборе. Все это требует, писал В. Ильин, "нового
социального представления и мышления, мужества отказаться от веками устоявшихся
принципов, традиций, идей, образа жизни". Эти идеи не должны
восприниматься только в абстрактно-теоретическом контексте. Порожденные
современной эпохой хаос и бифуркации, несомненно, имеют ту же основу —
изменение субординации материальных и нематериальных ценностей, приобретение
последними приоритетности. Экономика, как и общество в целом, лишь ищет
механизмы адаптации к отмеченным трансформациям.
Соответствующий процесс связан также с одной из наиболее актуальных
задач современности - поиском инструментария преодоления ограниченностей
"общества потребления", в котором все в большей мере угнетается
личность. Утрачивается рациональность потребительского спроса. Происходит
разрыв между потреблением и удовлетворением реальных нужд человека. Формируются
"плохие", виртуальные по своей сути потребности, определяющим мотивом
которых становится безмерное желание "иметь". Остановиться в этом
невозможно, предела желанию "иметь" нет. В этой системе координат
человек утрачивает свободу выбора, полностью интегрируется в систему вещей,
становится всего лишь придатком этой системы. В итоге девальвируются богатство
человеческой личности, индивидуальность человека, его идентичность. Когда речь
идет о кризисе неолиберализма, о его чуть ли не самой системной
противоречивости, то следует учитывать и данную ситуацию. По моему мнению, это
ситуация "неолюмпенизации человека", когда формируются "новые
маргиналы", "богатые люмпены", "сытые рабы". Методологическая
значимость постмодернизма состоит в том, что он чуть ли не активнее всего
акцентирует внимание на этой критической ситуации, на поиске механизмов ее
преодоления.
Из этого
следует вывод: постмодернизм, методология сложных синергетических систем и
методология индивидуализма — это те базовые взаимозависимые звенья
познавательного процесса, опираясь на которые можно постичь новейшую
эволюционную логику либерализма, о которой речь идет в статье В. Гейца. Проблемным
для нас является вопрос, насколько научная общественность нашего государства
готова с должной конструктивностью воспринимать эти, далеко не канонические по
своему содержанию, методологические постулаты. Понимая объективные трудности в
этом, я все же склонен к позитивным ожиданиям.
2. Рынок и государство: новые аспекты взаимодействия
Новейшая эволюционная логика либерализма требует внесения
принципиальных уточнений и в канонические определения взаимозависимости
"рынок — государство". Понять ее перспективы можно лишь исходя из
того, что рынок — это первооснова не только экономики, но и общества. Учитывая
противоречивость этого тезиса, целесообразно остановиться на нем подробнее.
Рынок — патриарх общества. Он принимает на себя коммуникативную функцию — линии
взаимодействия человека и общества формируются через сетевую структуру рынка.
Известно, что связь человека и общества осуществляется также по другим
коммуникационным каналам, однако рынок в этом (по крайней мере в течение всего
цивилизационного развития человечества) играет системообразующую функцию — энергетические
потоки общества формируются и направляются через рыночные механизмы.
В этом контексте важно подняться еще на одну ступень методологии —
посмотреть на общество как на живой функционирующий организм, в котором рынок
реализуется как "живая паутина" как ячейка разума. Речь идет о
методологической конструкции ноогенетического анализа, в соответствии с которым
разум присущ не только живым организмам, и прежде всего человеку, но и природе,
социальным системам. Разум рынка идентифицируется, с одной стороны, с его
сетевой структурой, реализующей себя как специфическая "нервная
система" общества, а с другой - с рефлексивностью, способностью рынка к
самоконтролю и самозащите, его возможностью не только накапливать информацию,
но и адекватно реагировать на ее содержательные флуктуации, отвечать на внешние
раздражители, а следовательно - быть способным, как отмечал А. Бергсон, к
"творческой эволюции", самосовершенствованию.
Эта констатация крайне важна с позиции нашего понимания перспектив
рынка, логики его трансформаций. Результатом процесса усложнения всей системы
общественных отношений, вызванного ростом самодостаточности и свободы человека
как первоосновы рыночных отношений, является не угнетение, а наоборот —
обогащение "интеллектуального" потенциала рынка. Разум — это атрибут
сложных систем. Существует прямая зависимость между уровнем сложности и
степенью "интеллектуализации" системы. Это общее правило. Рынок не
является и не может быть в этом исключением. Иная ситуация, когда речь идет о
регулирующих возможностях государства - они девальвируются адекватно усложнению
экономических процессов. То, что государство было способно делать в условиях
индустриальной (структурно простой) экономики, становится невозможным в
экономике высшего порядка — в постиндустриальной, информационной (виртуальной
по своему определению).
В этой взаимозависимости существует еще один принципиальный
аспект. Как и любому живому организму, рынку присуще качество цикличности. Это
известная истина. Однако, в отличие от существующих (канонических) представлений, рынок в своей
эволюции стремится к равновесию. Состояние равновесия минимизирует
энергетический потенциал рынка. Инновационные возможности рынка проявляются на
расстоянии, удаленном от равновесия. Чем дальше от равновесия, тем рынок
становится инновационно более дееспособным, усиливаются его обратные связи с
нерыночными, прежде всего социальными, политическими, духовными и другими
факторами общества. На этой основе актуализируются механизмы самосовершенствования
- рынок становится не только сложнее, но и структурно более дифференцированным,
гибким. Когда мы говорим о регулирующей функции государства, то должны
учитывать и эту специфику рынка.
И наконец, еще одно концептуальное определение. Рассматривая дееспособность
рынка, необходимо всегда учитывать его протяженность - рынок небезграничен, он
имеет объективные рамки. Рынок не поглощает, как на этом настаивают Л.
Евстигнеева и Р. Евстигнеев, всю экономику. Отсутствие в теории четких
разграничений между рынком и нерынком - основа искаженных толкований его конструктивности.
Дж. Сорос называет соответствующую ситуацию "рыночным
фундаментализмом", и в этом есть смысл. Что такое нерынок в экономике,
насколько естественными являются существующие процессы проникновения рынка в
систему собственно социальных и политических отношений, в сферу духовной жизни
- это вопрос не экспансивности рынка, а проблема другого уровня -
сформированных государством институциональных (прежде всего правовых)
механизмов. Они могут отвечать саморегулирующим началам рынка и отрицать их,
усиливать их энергетику, и наоборот, минимизировать ее потенциал, однако при
всем этом государство, с учетом своих сущностных определений, чисто
политической специфики (рынок, как и экономика в целом, аполитичны), никогда не
могло и не способно в условиях современных преобразований принимать на себя
функцию мозгового центра экономики, которая в процессе естественной эволюции
закрепилась за рынком.
На первый взгляд складывается впечатление, что кризис 2008-2009
гг. отрицает эту определенность - он преодолевался с помощью государственных
регуляторов, огосударствления отдельных экономических структур, однако остается
вопрос перспективности этих шагов. Что касается причин этого кризиса, то
существуют вещи, которые очевидны: в основе кризиса - "долговая
пирамида", фактическим мультипликатором которой была не ипотека, а
игнорирование любых пределов долговых обязательств государства. Речь идет не
только о таких странах, как Греция, Португалия, Испания. В начале февраля
текущего года Б. Обама представил в Конгресс США проект бюджета на 2011 г. с
рекордным за всю историю страны дефицитом в 1,6 трлн. дол. (2007 г. - 573,7
млрд. дол.). Это составляет 9,9% ВВП, то есть не оптимальные 2—3, а почти 10%.
У Японии — та же ситуация. Выводы из этого очевидны: современные параметры
государства уже давно превысили оптимальные пределы. Экономика даже самых
развитых стран мира не способна обслуживать ежедневно растущие потребности.
Кризис лишь подтверждает этот вывод. Ренессанс идеологии либерализма корреспондирует
и с этой ситуацией.
Акцентируя на
этом, я не имею в виду реанимацию смитовского определения государства как
"ночного сторожа". Речь не идет, по существу, и о доминирующей в
обществоведческой литературе позиции относительно девальвации (самоотрицания) в
условиях возрастающей глобализации государства в целом. В действительности
исчезает традиционное (классическое) государство индустриального общества -
привычное для нас государство модернистской культуры. В то же время в больших
муках, еще полностью не определив свои основы, рождается государство нового
типа — государство постиндустриализма.
Соответственно изменяется и субординация "рынок —
государство". Государство все больше утрачивает функцию непосредственного
участника экономического процесса, значимость институционального менеджера экономики,
перестает быть ее функциональным регулятором. Можно полностью согласиться с
позицией известного российского экономиста В. May, который отмечал, что
постиндустриальный мир "плохо воспринимает централизованное регулирование
и бюрократическое вмешательство в свою тонкую ткань интересов. Даже если
признать необходимость более точного регулирования финансовых рынков, было бы
большой ошибкой переносить регулятивные выводы (и, соответственно, регулятивную
практику) в сферу производства". В этой ситуации формируется иная
взаимозависимость: регулирующие функции государства принимает на себя
информационная сеть, которая естественнее и органичнее дополняет рынок, не
сужает (как это обычно имеет место в условиях применения административных
регуляторов), а наоборот — углубляет его рефлексивные способности, разумные
начала и. Конвергенция рынка и информационной сети — это та реальная
(объективная) основа, на которой трансформируется (наполняется новым
содержанием) экономическая роль государства. Оно во все большей мере
"вытесняется" в более естественную для него сферу общественных
отношений - сугубо социальных и гуманитарных преобразований, воздействует на
экономические процессы через соответствующие механизмы.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5 |