Дипломная работа: Право собственности в Российской Федерации

Тем самым общий ограничитель свободы в реализации прав заключается: во-первых, в том, что нельзя осуществлять права с намерением причинить вред другому лицу, во-вторых, в недопустимости злоупотребления правом в других формах (хотя бы оно и не имело такой цели): в-третьих, в требованиях разумности и добросовестности к лицу, осуществляющему свое право.

В гражданском законодательстве существуют также специальные запреты и пределы, адресованные определенным лицам и рассчитанные на определенные правоотношения.

Наряду с установленными в законе "едиными для всех границами осуществления субъективных гражданских прав" и закреплением общей обязанности осуществлять их надлежащим образом существуют ограничения адресного, ненормативного характера. Ими устанавливаются границы осуществления гражданского права конкретного лица. Такие ограничения являются либо следствием применения к собственнику (субъекту иного вещного права) мер воздействия уполномоченными государственными органами (арест имущества, изъятие имущества), либо результатом применения мер защиты стороной в обязательстве (удержание), либо, наконец, самоограничением вещного права (возложение).

Такова в общем, довольно схематичном виде логика соотношений обременения и ограничения вещного права. В ней сознательно не рассматривается вопрос о том, может ли обременение права считаться одновременно и его ограничением и наоборот.

Ответить на этот вопрос однозначно нельзя. Бесспорно всякие дополнительно установленные права ограничивают обладателя основного вещного права в осуществлении своих правомочий (права арендатора практически оставляют за собственником только право распоряжения и в очень ограниченных пределах право владения, как правило, совершенно лишая его возможности использовать объект).

Арендой, например, ограничивается и правомочие распоряжения, поскольку собственник в этом случае лишается возможности повторной сдачи имущества в аренду Данное обстоятельство можно считать главным основанием для расторжения второго договора аренды, поскольку арендодатель оказывается не в состоянии исполнить этот договор в части передачи имущества (ст. ст. 318, 620 ГК РФ). Напротив, нет никаких признаков, которые могли бы свидетельствовать о незаконности и соответственно ничтожности этой второй сделки. Аргументы, используемые в пользу такой оценки подобных действий в судебной практике и юридической литературе, кажутся нам лишенными доказательной силы.

Гораздо предпочтительнее в такого рода случаях выглядит предложение использовать для такого рода сделок ст. 178 и 179. Однако, как известно, эти сделки относятся к категории оспоримых, да к тому же их признание таковыми установлено в интересах потерпевшей стороны, а в нашем случае - в интересах арендаторов. То обстоятельство, что сдаваемое в аренду имущество, являлось государственной собственностью, ничего в квалификации таких действий не меняет. Поэтому суд, признавая ничтожность второго договора аренды ввиду противоречия его ст. 168 ГК РФ, не мог считать такого рода обстоятельством один только факт сдачи в аренду имущества, уже обремененного арендой. Сами же арендаторы в обоих случаях настаивали как раз на исполнении арендных договоров.

Ограничение права может выступать как возложение на его субъекта дополнительной обязанности (запрет может быть рассмотрен как абсолютная обязанность) и в этом смысле считаться его обременением. Тем не менее мы полагаем, что практический смысл разграничения этих понятий приобретает только тогда, когда под обременением мы будем понимать установление дополнительных прав на объект, а ограничениями считать сужение пределов субъективного права, не сопровождающееся установлением каких-либо дополнительных прав. С этой точки зрения к числу ограничений относится арест на имущество и залог в той части, в какой он не предоставляет залогодержателю дополнительных прав на объект.

Таким образом, по нашему мнению необходимо в составе обременении недвижимости различать обременения вещного права (дополнительные, зависимые вещные права других лиц) и ограничения вещного права как "сужение границ" вещного права конкретного лица.

Правовой институт, право собственности определяется как совокупность норм права, регулирующих отношения по владению, пользованию и распоряжению собственником принадлежащей ему вещью исключительно в его интересах и по его усмотрению, а также по предотвращению и устранению вмешательства всех третьих лиц в сферу его хозяйственного господства над такой вещью. Наличие и обоснованность «триады права собственности» сомнений не вызывает.

При определении границ права собственности граждан, надлежит исходить из присущих гражданскому праву: принципа дозволительной направленности гражданско-правового регулирования и принципа диспозитивности. Действие первого принципа означает, что гражданину при осуществлении принадлежащих ему прав, в том числе и права собственности, дозволено все, что не запрещено законом. Действие принципа диспозитивности означает, что гражданин по своему усмотрению осуществляет право собственности или не осуществляет его, сам избирает цели осуществления права и средства их достижения.

Подводя итог необходимо отметить, что право частной собственности означает, что каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами, никто не может быть лишен своего имущества иначе, как по решению суда, а принудительное отчуждение имущества в пользу государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения. В соответствии со ст. 17 ч.3 Конституции Российской Федерации осуществление права собственности не должно нарушать права других лиц.

Одно из основных прав человека и гражданина – свободное распоряжение собственностью и ее защита гарантируется законом.

Однако в части определения полномочий собственника и объектов права собственности законодательство нуждается в уточнении:

1. Собственники объектов недвижимого имущества, пользуясь тем, что круг оснований, по которым вещь может поступить в общую собственность двух или более лиц, законом практически не ограничен (п. 4 ст. 244 ГК), нередко пользуются своим правом недобросовестно. По своему усмотрению они разбивают единое право собственности на «карликовые» доли типа 1/100, 1/32 и т.п. и отчуждают их другим лицам, создавая бесчисленное множество сособственников. При этом целью такого дробления может быть не столько обладание долей в праве собственности на недвижимость, сколько обход с помощью такого обладания предписаний публичного права (миграционного, налогового и др.).

Чаще всего подобные недобросовестные действия имеют место в отношении таких объектов недвижимости, как жилые помещения и земельные участки.

В случае с жилыми помещениями нарушаются нормы жилищного законодательства, которое исходит из того, что в неделимом жилом помещении постоянно должна проживать семья собственника, а не посторонние лица. Одновременно нарушаются нормы о целевом использовании жилого помещения для проживания в нем граждан, так как «карликовая» доля в праве собственности не соответствует установленной норме жилой площади на человека. То же самое можно сказать об оказавшемся в общей собственности множества лиц земельном участке, который в результате не может использоваться в соответствии с его целевым назначением.

С учетом изложенного предлагается ввести в ст. 244 ГК норму, которая бы ограничивала возможность собственника выделять с целью последующего отчуждения долю в праве собственности, которая по своим размерам не соответствует установленной Законом норме (жилой площади, земельного участка и т.п.) либо иным образом не соответствует принципу жизнеспособности выделяемой доли. На случаи возникновения права общей собственности помимо воли собственника (наследование по закону и т.п.) это ограничение распространяться не должно, так как злоупотребление собственника своим правом в этих случаях отсутствует.

2. Из перечня объектов недвижимого имущества, содержащегося в ст. 130 ГК, следует исключить такие объекты, как леса и многолетние насаждения,

В обоих случаях недвижимыми вещами являются не сами леса и многолетние насаждения, а те земельные участки, на которых они расположены.

3. В ст. 130 ГК к разряду объектов недвижимости отнесены также обособленные водные объекты.

И здесь объектом недвижимости являются не сами воды, хотя и сопряженные с дном и берегом водного объекта (ст. 7 Водного кодекса Российской Федерации), а земельный участок, на котором водный объект расположен (ст. 102 Земельного кодекса Российской Федерации).

4. Практика применения ГК и других законодательные актов о недвижимости дает достаточные основания для того, чтобы ст. 130 ГК была дополнена указанием на ряд других объектов недвижимого имущества, в ней в настоящее время не упомянутых.

Необходимость их включения в перечень недвижимых вещей можно объяснить не только особой значимостью этих объектов для гражданского оборота, но и необходимостью в дальнейшем значительно детализировать их правовой режим.

К числу таких объектов относятся: помещения (жилые и нежилые) и объекты незавершенного строительства.

5. Предлагается дополнить ст. 134 ГК указанием на такую сложную вещь, как комплекс недвижимого имущества.

Оборотоспособность такого рода вещей (комплексы газо- и электростанций, насосных станций и т.п.) не вызывает сомнений. Специальной отличительной особенностью комплекса недвижимого имущества могло бы стать объединение разнородных вещей единым хозяйственным назначением.

1.      Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 // Российская газета. - № 237. - 1993.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17