Реферат: Система жанров средневекового фольклора

Маленький ребенок в лесной избушке рискует быть съеденным и лишь чудом избегает натопленной печки. Падчерица же в логове ведьмы не только сумеет избежать скорой расправы, но и добудет волшебный огонь из глазниц черепов, что висят на изгороди страшного дома. Но и ей не придет в голову проникнуть дальше, в глубь леса. Только юноша-искатель не остановится на границе двух миров. Он знает заговор, способный повернуть избушку на курьих ножках: Избушка-избушка, остойся к лесу пятами, ко мне воротами. Мне в тебе не век вековать, одну ночь ночевать. Он знает, как себя вести с Бабой-Ягой. Он получит необходимое и пойдет к самому сердцу загробного мира.

Сказка описывает единые законы идеальной вселенной. Сказки показывают, как работают эти нормы в жизни героев, как восстанавливается исконный порядок после нарушения повседневного хода событий. Этот универсализм сказки - основа для взаимодействия бытовой народной этики с этикой христианской, за ложью сказочных сюжетов возникают намеки на духовные ориентиры личности11.

Схожее со сказочным назначение есть и у жанра пословиц. Пословицы излагают законы окружающего мира в виде прямых утверждений или запретов: Худой мир лучше доброй ссоры, Не плюй в колодец - пригодится воды напиться. Поговорка ярко называет, рисует какое-то явление, например: Гол, как сокол, Как сыр в масле катается, Надулся, как мышь на крупу, Мягко стелет, да жестко спать, Нашла коса на камень. Пословица же высказывает в связи с жизненной ситуацией некое суждение, мораль: Любишь кататься - люби и саночки возить, За двумя зайцами погонишься - ни одного не поймаешь, Нет дыма без огня.

Пословицы и поговорки способны так емко обозначать явления окружающего мира потому, что они применимы не к одному случаю, а ко всем подобным событиям. Пословицы хранят народные представления о вреде и пользе, уме и глупости, о душевной красоте и уродливости в виде кратких изречений. Но есть и другой способ охарактеризовать личность, предмет или ситуацию - рассказать похожий случай, сослаться на известный всем сюжет-притчу. Аналогом литературной притчи в средневековом фольклоре выступает сказка о животных. Приписывание зверям, птицам, растениям человеческих свойств - традиционный для средневековой культуры способ познания внутреннего мира человека.

Ильин И. А. Духовный смысл сказки. Трубецкой Е. Н. «Иное царство» и его искатели в русской сказке. // Трубецкой Е. Н. Три очерка о русской иконе. М., 2000. С. 187 - 317.

С развитием художественного сознания аллегорический тип изображения личности оказывается недостаточным. Возникает потребность в реалистической передаче облика человека и его взаимоотношений с миром. Героями бытовых сказок становятся упрямый муж и сварливая жена, жадный хозяин и ловкий работник, глуповатая старуха и солдат, способный сварить кашу из топора. Сближаясь с реальностью, сказка, тем не менее, не теряет своего главного свойства, отличающего ее от повседневных рассказов про жизнь. Любая сказка, подобно пословицам, изображает не какого-то конкретного человека, излагает не единичный случай. В сказке изображаются типичные, характерные для всех людей ситуации.

Формирование этнического самосознания выделяет в массиве народной прозы особые сюжетные образования, связанные с родовыми корнями и истоками государственности. Первый слой народных исторических преданий повествует об основании сел, деревень, городов первопоселенцами. Нередко место для первого дома выбирали с помощью иконы: ставили образ на телегу и закладывали дом там, где лошадь остановится. Так же могли искать место для церкви: по реке пускали бревно с иконой и там, где оно приставало к берегу, ставили храм. Древнейшая русская летопись, «Повесть временных лет», сохранила разные варианты предания о возникновении топонима Киев (по имени Кия-князя или по имени Кия-перевозчика через Днепр).

Предания хранят память не только о первопоселенцах, но и об аборигенах края, живших здесь до прихода колонизаторов. Ряд севернорусских исторических рассказов повествует о первых встречах с финно-угорскими племенами. Их облик, язык и образ жизни были непривычными, чудными для русского сознания, потому и сохранились они в преданиях под именем чуди белоглазой. Следующим слоем исторической памяти были рассказы о столкновениях с внешними врагами, о защите родной земли. Южнорусские предания хранят воспоминания о татаро-монгольском нашествии, севернорусские - о польско-литовской интервенции Смутного века.

В «Повести временных лет» мы находим практически не тронутые авторской правкой народные предания о Никите Кожемяке, белгородском киселе, мести княгини Ольги, смерти вещего Олега, о князе-оборотне Всеславе Полоцком. Позднесредневековые предания рассказывают о выдающихся исторических лицах: народных героях (Разин), государственных деятелях (Марфа Посадница), о царе Иване Грозном.

Сюжеты фольклорных преданий встают в один ряд с устными переложениями библейских текстов о миротворении, о грехопадении человека, о грядущем конце света, образуя единую перспективу национальной и мировой истории.

Предания излагают частный факт, повествуют о событиях местного значения. Короткий прозаический рассказ не способен охватить масштаб целой исторической эпохи. Для решения этой задачи необходимы развернутые эпические формы. Эволюция форм фольклорной памяти от местных преданий до песен, посвященных событиям общенационального значения, получает свое завершение в жанре былин. Ядро былевых песен составляют сюжеты о золотом веке русской истории, каким он представлялся народному сознанию: единство национальной территории, мудрый правитель, могущественные воины-защитники родной земли. Это идеальное время соотнесено сказителями с расцветом Киевской Руси, с княжением Владимира Красна Солнышка. Вокруг князя собран цвет русского богатырства. У каждого из богатырей своя собственная судьба, своя эпическая биография, но все они собираются на пиру у стольного киевского князя, составляют его славную дружину, исполняют его службы-поручения. Однако прежде чем эпические сказания об отдельных богатырях сложатся в единый киевский цикл, их сюжеты проходят долгий путь развития. Следы длительной эволюции жанра былин хорошо заметны в расслоении единого массива богатырства святорусского на несколько образных пластов.

Первый пласт - архаические богатыри. Они живут до истории, до конфликтов и бед русского средневековья и вне самой земли Русской. Они как бы почва, на которой сложатся образы богатырей киевских. Один из древних богатырей Вольга-Волх - кудесник и чудесный охотник, добывающий с помощью оборотничества себе и своей дружине снаряжение и пропитание. С былинным Волхом сопоставляется образ князя-волхва Всеслава Полоцкого в «Повести временных лет» и в «Слове о полку Игореве». Былина о Волхе посвящена завоеванию Индийского царства, в котором он со своей дружиной и остается жить. Сюжет этого эпического сказания и облик главного героя совсем не похожи на классические былины о защите земли Русской.

Другой из доисторических богатырей Святогор живет на горах, мать-сыра земля не может носить его на себе. Стихийная, неуправляемая сила Святогора не находит реального применения: Кабы я тяги нашел, так бы я всю землю поднял! Святогор способен свернуть землю, но не возделывать или защищать ее. Потому и гибнет он, пытаясь осуществить свою похвальбу. А пахарь Микула Селянинович легко подымает эту суму с тягой земною, ведь своя ноша не тянет: удел землепашца - управляться с тяготами повседневного труда на земле. Характерно, что не только Святогор, но и другой архаический воин Вольга не способен потягаться с Микулой. Вольга не только не может три дня догнать в чистом поле идущего за плугом пахаря, но даже и выдернуть из земли его сошку.

Соответствие масштаба богатырских деяний нуждам родной земли - отличительный признак подлинного героя былин. Показательно, что Илья Муромец, центральный персонаж русского эпоса, отказывается взять всю силу умирающего Святогора, и берет лишь часть, соразмерную земному человеческому уделу.

В отличие от древних эпических героев, старшие богатыри родом из русских земель: Илья Муромец, Алеша из Ростова Великого, Добрыня Рязанец. Первые свои подвиги они совершают по дороге в Киев. Илья привозит ко двору князя Владимира Соловья-разбойника, Добрыня вызволяет из змеиного логова княжескую племянницу Забаву Путятичну, Алеша убивает крылатого Тугарина-змея.

Внешне и характерами богатыри сильно отличаются друг от друга: Илья прям и прост в словах и чувствах; Алеша лукав и остроумен; Добрыня - тонкий дипломат, не случайно его посылает князь получить дани за тридцать лет со степных народов. Но всем эпическим героям присущи и общие черты, выявляющие их богатырскую природу. В разных былинах описание этих богатырских качеств осуществляется одинаковыми стилистическими средствами, отчего и возникают в текстах былин так называемые общие места.

Прежде всего, былинных героев роднит чудесное получение силы. Одни обретают ее при рождении, другие - подобно Илье Муромцу, исцеленному каликами перехожими. В облике каждого русского богатыря особо подчеркивается вежество - умение себя держать в обществе: крест кладет по-ученому, поклон отдает по-писаному. За красотой и строгостью повседневного поведения скрывается умение распорядиться своей недюжинной силой. Этим русские богатыри отличаются от любого врага, чья стихийная сила ужасает, но оказывается бесполезной, расходуемой впустую.

Изображение реальных исторических лиц вместо обобщенных образов киевского князя и его богатырей, отражение в сюжете конфликтов конкретной эпохи требуют новой по сравнению с былинами жанровой формы. Время сложения жанра исторических песен - период татаро-монгольского ига. Национально-историческое сознание формируется наиболее интенсивно в момент смертельной опасности для русской государственности и культуры. От каждого пласта национальной истории в памяти народной остается несколько ярких сюжетов, за которыми скрываются основные конфликты эпохи. Так, ключевые коллизии эпохи царя Ивана Грозного народное сознание сохранило в четырех сюжетах.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5