Реферат: Образ России в русской литературе, Пушкин-Гоголь-Достоевский
Простерши руку в вышине,
За ним несется Всадник Медный
На звонко-скачущем коне…
Показательна
цветовая специфика картины: "бронзовый по материалу, иззелена-черный по
цвету патины памятник Петру I, которого в русском народе втайне считали
антихристом, получил здесь подсветку луною бледной. В этом - прозрачный намек
на св. Писание" (М. Ф. Мурьянов. Из символов и аллегорий Пушкина. М.,
1996. С. 8). Имеется в виду текст Апокалипсиса: "И я взглянул, и вот, конь
бледный, и на нем всадник, которому имя "смерть"; и ад следовал за ним;
и дана ему власть над четвертою частью земли - умерщвлять мечом и голодом, и
мором и зверями земными" (Откр.6, 8).
Отмеченная
подоплека образа подчеркнута в произведении неоднократным именованием памятника
русскому императору "кумиром":
…В неколебимой вышине,
Над возмущенною Невою
Стоит с простертою рукою
Кумир на бронзовом коне.
Согласно
определению словаря Вл. Даля, "кумир" - "изображение, изваяние
языческого божества; идол, истукан или болван" (и только как второе,
переносное, приводится значение "предмет бестолковой любви, слепой
привязанности", в данном случае неактуальное) (Даль. Толковый словарь
живого великорусского языка. Т. II. М., 1981. С. 217). Общеизвестна заповедь,
полученная Моисеем от Бога на горе Синай: "Не делай себе кумира и никакого
изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже
земли" (Исход 20, 4; Второзак.5, 8). Т. е. употребление слова
"кумир" имеет однозначно смысл богопротивления. Пушкинский
"медный всадник" - ужасно-зловещий ("Ужасен он в окрестной
мгле!"). В то же время он - преследующий:
И во всю ночь безумец бедный
Куда стопы ни обращал,
За ним повсюду Всадник Медный
С тяжелым топотом скакал.
В
контексте сказанного о связи такого преследования с библейским повествованием о
чудесном избавлении народа израильского от преследовавших его египтян в
пушкинском образе-сравнении ("Не так ли ты над самой бездной, / На высоте,
уздой железной / Россию поднял на дыбы?") можно увидеть двойное
содержание. С одной стороны, - видимое спасение от падения в бездну. Но для того,
чтобы усматривать причину этого спасения в действии всадника, дано достаточно
предостережений. С другой стороны, текст "петербургской повести"
свидетельствует:
…В тот грозный год
Покойный царь еще Россией
Со славой правил. На балкон,
Печален, смутен, вышел он
И молвил: "С Божией стихией
Царям не совладеть"…
Поэтому
есть основания толковать образ Петра-всадника, поднявшего коня на дыбы, как
преследование-борьбу-обуздывание коня всадником, чудесно остановленное в
решающий момент силой, с которой "царям не совладеть". (Ср.
евангельское повествование об искушении Христа в пустыне, положенное Достоевским
в основу поэмы о великом инквизиторе в романе "Братья Карамазовы":
"Потом берет Его диавол в святой город и поставляет Его на крыле храма, и
говорит Ему: если Ты Сын Божий, бросься вниз" - Мф.4, 5 - 6).
К
"Петра творенью" в "Медном всаднике" применен образ
"окна", "прорубленного" в Европу:
Сюда по новым им волнам
Все флаги в гости будут к нам,
И запируем на просторе.
А
в стихотворении Пушкина "Была пора: наш праздник молодой…" (П.1; 586
- 588), когда речь идет о "народов друге, спасителе их свободы"
Александре I - победителе Наполеона в "грозе двенадцатого года",
Русь, которая "обняла кичливого врага", вновь изображена "взнесенной
им (т.е. Александром-победителем - Ф.Т.) над миром изумленным". В обоих
случаях образ "взнесенной" Руси оказывается в смысловом пространстве
Россия - Европа. Но во втором случае "мир изумленный" (ср.
"пораженный Божьим чудом созерцатель" у Гоголя) - это "кичливый
враг", спасенный "объятием" победительницы-Руси, а не тот
эталон, на который следует взирать в "прорубленное окно". Ситуация
"все флаги в гости будут к нам" через "племена сразились"
превращается в зеркальную противоположность. Об этом красноречиво говорят
отрывки III и IV строф десятой главы "Евгения Онегина", где, как и в
стихотворении "Была пора: наш праздник молодой…", речь заходит о
"грозе двенадцатого года" (П.2;349):
Гроза двенадцатого года
Настала - кто тут нам помог?
Остервенение народа,
Барклай, зима иль русский Бог?
.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но Бог помог - стал ропот ниже,
И скоро силою вещей
Мы очутилися в Париже,
А русский царь главой царей.
Русский
царь стал главой царей и спасителем народов не своей силой, но "силою
вещей" - действенной помощью "русского Бога"; он - орудие Его
воли.
Употребленное
Пушкиным выражение "русский Бог", уникальное по неимению в
христианском мире этнических аналогов и построенное по образцу Бога Израиля
(выведшего Свой народ из Египта), вводит мысль поэта в пространство, в котором
формировались и функционировали концепции религиозного предназначения России.
(Анализ истории и содержания понятия "русский Бог" дан в кн.: М. Ф.
Мурьянов. Из символов и аллегорий Пушкина. М., 1996; глава "Русский Бог".
C. 256 - 266). Филологические разыскания указывают на бытование выражения
"русский Бог" в течение не одного столетия: оно обнаружено в изданиях
рукописей XV - XVI вв. (Б. А. Успенский. Филологические разыскания в области
славянских древностей. М., 1982. C. 120). Т.е. это как раз время, когда, после
Флорентийской унии и падения Константинополя в 1453 году, воспринятого на Руси
как апокалиптическое предзнаменование, формировалась общеизвестная теория
"Москва - третий Рим". Исследователь "путей русского богословия"
пишет, что "это была эсхатологическая теория, и у самого старца Филофея
она строго выдержана в эсхатологических тонах и категориях <…> Схема
взята привычная из византийской апокалиптики: смена царств или, вернее, образ
странствующего Царства, - Царство или Град в странствии и скитании, пока не
придет час бежать в пустыню". Далее отмечаются два аспекта схемы:
апокалиптический минорный и мажорный хилиастический. Именно первый был основным
"в русском восприятии". "Чувствуется сокращение исторического времени,
укороченность исторической перспективы. Если Москва есть Третий Рим, то и
последний, - то есть: наступила последняя эпоха, последнее земное
"царство", конец приближается". И только если "забыть о
Втором Пришествии, тогда уже совсем иное означает утверждение, что все православные
царства сошлись и совместились в Москве, так что Московский Царь есть последний
и единственный, а потому всемирный Царь" (Прот. Георгий Флоровский. Пути
русского богословия. Париж, 1937. C. 11)
У
Пушкина апокалиптическая перспектива не "забывается". Об этом
свидетельствуют апокалиптические реминисценции в описании "суда"
Александра I над Европой в стихотворении "Недвижный страж дремал на
царственном пороге…" (П.1;303) (См.: N. N. "Апокалиптическая
песнь" Пушкина (опыт истолкования стихотворения "Герой") //
Русская литература, 1995, № 1). Образ Наполеона, павшего кумира,
"всадника, перед кем склонилися цари" из этого стихотворения
присутствует и в десятой главе "Евгения Онегина": "Сей всадник,
папою венчанный, / Исчезнувший как тень зари". Т.е. Пушкин, создавая в
очевидной взаимоориентированности двух кумиров-всадников, русского и
французского, одновременно непосредственно предвосхищает тему антихриста у
Достоевского (Там же. C. 113).
В
черновых записях Достоевского к роману "Бесы" есть кратко обозначенная
концепция предназначения России в мировой истории: "Россия есть лишь
олицетворение души Православия (раб и свободь). Христианство <…>
Апокалипсис, царство 1000 лет <…> Мы несем миру <…> Православие,
правое и славное вечное исповедание Христа <…> Мы несем 1-й рай 1000 лет,
и от нас выйдут Энох и Илия, чтоб сразиться с антихристом, т. е. духом Запада,
который воплотится на Западе. Ура за будущее" (11; 167 - 168). Про царство
1000 лет, о котором идет речь в процитированной записи, говорится в конце Апокалипсиса:
"И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и
большую цепь в руке своей. Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол
и сатана, и сковал его на тысячу лет, и низверг его в бездну, и заключил его, и
положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не окончится тысяча
лет; после же сего ему должно быть освобожденным на малое время. И увидел я
престолы и сидящих на них, которым дано было судить, и души обезглавленных за
свидетельство Иисуса и за слово Божие, которые не поклонились зверю, ни образу
его, и не приняли начертания на чело свое и на руку свою. Они ожили и
царствовали со Христом тысячу лет" (Откр.20, 1 - 4).
Страницы: 1, 2, 3, 4 |
