Реферат: Некрасов Н.А. - народный поэт

С первого взгляда народная жизнь, изображенная в этой поэме, представляется очень печальной. Уже самые названия деревень — Заплатово, Дырявино, Разутово, Знобишино, Горелово, Неелово, Неурожайна тоже  говорят о безрадостном существовании их жителей. И хотя одна из глав поэмы изображает деревенских счастлив­цев и даже носит название «Счастливые», но на самом-то деле, как выясняется из ее содержания, эти «счастли­вые» глубоко несчастны — замученные нуждой, боль­ные, голодные люди. И сколько человеческих страданий в той части поэмы, где изображается жизнь крестьянки Матрены!

Нет косточки неломаной,

Нет жилочки нетянутой,—

говорит эта крестьянка о себе. Вообще, когда читаешь первые главы поэмы, кажется, что на вопрос, поставлен­ный в ее заголовке: кому на Руси жить хорошо? — можно дать единственный ответ: каждому живется очень плохо, особенно же «освобожденным» крестьянам, о счастье которых Некрасов в той же поэме писал:

Эй, счастие мужицкое!

Дырявое с заплатами,

Горбатое с мозолями,

Проваливай домой!

Некрасов начал поэму тотчас же после «освобожде­ния» крестьян. Он очень хорошо понимал, что, в сущ­ности, никакого освобождения не было, что крестьяне по-прежнему остались под ярмом у помещиков и что, кроме того,

...на место сетей крепостных

Люди придумали много иных.

Но откуда, же в этой грустной поэме, изображающей столько скорбей и трагедий, тот бодрый тон, который чувствуется в ней буквально на каждой странице? Почему самый голос поэта звучит так оптимистично и радостно? Почему в этой поэме столько шуток, приба­уток, забавных эпизодов и речей? (См., например, «Сельскую ярмонку» или «Пьяную ночь».)

Иначе, в сущности, и быть не могло, ибо всякая поэма с русском народе, даже такая, где повествуется о его тысячелетних страданиях, не может не вызвать в поэте светлых и радостных чувств — столько духовной красоты и величия открывается ему в жизни народа.

В центре своей эпопеи Некрасов недаром поставил «Савелия, богатыря святорусского», человека огромных сил, как бы созданного для революционной борьбы. По убеждению Некрасова, таких богатырей в русском народе миллионы:

Ты думаешь, Матренушка,

Мужик — не богатырь?..

……………………………

Цепями руки кручены.

Железом ноги кованы.

Спина... леса дремучие

Прошли по ней — сломалися...

………………………………

И гнется, да не ломится.

Не ломится, не валится...

Ужли не богатырь?

Рядом с Савелием в поэме встают привлекательные образы русских крестьян: Якима Нагого — вдохновенного защитника чести трудового народа, Ермила Гирина — деревенского праведника и Матрены Корчагиной, сумевшей отстоять свое человеческое достоинство в условиях разнузданного произвола и рабства. Самим своим существованием эти люди свидетельствовали, какая несокрушимая сила сокрыта в народной душе.  Можно было не сомневаться, что у такого народа есть все возможности завоевать себе счастье. Отсюда оптимизм поэмы:

Сила народная,

Сила могучая —

Совесть спокойная,

Правда живучая!

Сознание этой нравственной «силы народной», предвещавшей верную победу народа в борьбе за счастливое будущее, и было источником той радостной бодрости, которая чувствуется даже в ритмах великой поэмы Не­красова.

Поэма, начатая в 1863 году, писалась в течение не­скольких лет, но в начале 70-х годов Некрасова отвлек­ла от нее другая тема — декабристы.

До той поры в русской подцензурной печати о дека­бристском восстании не появлялось ни единого слова, за исключением лживых и клеветнических официозных отчетов. Но в 1870 году цензурный запрет был немного ослаблен,  и  Некрасов  воспользовался   первой   возможностью, чтобы напомнить молодым поколениям о вели­ких зачинателях революционной борьбы.

В поэме «Дедушка» он изобразил старика декабриста, который видит в маленьком внуке своего боевого на­следника и завещает ему свою ненависть к народным врагам. Декабристы были предшественниками всех позднейших революционеров России, духовными отцами Белинского, Герцена, Огарева, Чернышевского и мно­жества безыменных героев, ушедших в сибирскую ка­торгу.

Некрасов видел прямую преемственность между ста­рыми борцами и новыми. Он хотел, чтобы подвиги дека­бристов вдохновляли на такие же подвиги революцион­ную молодежь его времени.

Трогательные образы жен декабристов — особенно Трубецкой и Волконской — так волновали Некрасова, что, слушая, например, чтение записок Волконской, он, пожилой человек, плакал навзрыд, как ребенок. В 1871— 1872 годах он написал об этих героинях поэму «Русские женщины».  Ни в одном своем произведении не отразил он с такой силой клокочущую ненависть к самодержав­ному строю, к царю Николаю и его бессердечным приспешникам. Слезно забыв, что в России существует цензура, он называл в этих стихах Николая «мститель­ным трусом», «мучителем», «палачом свободных и святых».

В поэме было столько проклятий народным врагам, в ней чувствовалось столько благоговейной любви к де­кабристам, что в подлинном своем виде она могла появиться лишь после Октябрьской революции, а до той поры почти полстолетия печаталась с большими иска­жениями, с пропусками многих стихов. Но и в таком коверканном виде она имела небывалый успех, и ее агитационное значение было огромно, особенно среди передовой молодежи.

В первой части  поэмы   под  видом   сонного  видения своей героини  поэт изобразил восстание на Сенатской площади, и то были первые стихи в подцензурной печати, трактующие эту запретную тему.

А поэма «Кому на Руси жить хорошо» так и осталась незаконченной.

В 1876 году, когда Некрасов снова вернулся к своей эпопее у него уже не было сил, чтобы закончить ее. Он тяжело заболел. Врачи отправили его в Ялту, на берег моря. Но ему с каждым днем становилось все хуже. Болезнь была смертельная. Некрасов знал, что его дни сочтены, и потому трудился, превозмогая болезнь. «Ведь каждый день может оказаться последним»,— говорил он окружающим.

Новая часть поэмы была названа им «Пир — на весь мир». Ему хотелось непременно закончить ее, потому что он видел в ней свое завещание, свое последнее на­путственное слово молодым революционным бойцам. Основное содержание «Пира» определяется притчей «О двух великих грешниках», где поэт утверждает, что беспощадная расправа с тираном — святое, благородное дело.

В центре «Пира» — «народный заступник» юноша Григорий Добросклонов (в лице которого Некрасов про­славлял Добролюбова):

Ему судьба готовила

Путь славный, имя громкое

Народного заступника,

Чахотку и Сибирь.

И замечательно, что хотя Добросклонову угрожает сибирская каторга и ранняя смерть, он единственный истинный счастливец во всей этой поэме. Некрасов всячески подчеркивает, что на поставленный его поэмой вопрос: кому на Руси жить хорошо? — следует ответить: Добросклонову,   революционному борцу за народное счастье.

Слышал он в груди своей силы необъятные,

Услаждали слух его звуки благодатные,

Звуки лучезарные гимна благородного —

Пел он воплощение счастия народного!

Счастье отдельной личности — только в служении народу. Таковые последние строки последней поэмы Некрасова.

Мысль, высказанная в «Пире — на весь мир», была так дорога Некрасову, что он хотел, возможно, скорее обнародовать эти стихи. Но едва они появились в жур­нале, как цензура конфисковала журнал и заставила вырезать оттуда произведение Некрасова.

Для умирающего это было тяжелым ударом и увели­чило его предсмертные страдания.

— Вот оно, наше ремесло литератора! — сказал он одному из докторов.— Когда я начал свою литературную деятельность и записал первую свою вещь, то тотчас же встретился с ножницами. Прошло с тех пор тридцать семь лет — и вот я, умирая, пишу свое последнее произ­ведение и опять-таки сталкиваюсь с теми же ножни­цами.

Кроме этой поэмы, Некрасов буквально на смертном одре создал целый цикл лирических стихов, где слышится та же боль о народе.

Поэт перенес мучительную операцию, которая лишь на несколько месяцев отсрочила смерть. Спать Некрасов мог только под сильным наркозом, страдания его были ужасны, и все же нечеловеческим напряжением воли он находил в себе силы слагать свои «Последние песни».

Когда читатели узнали из этих песен, что Некрасов смертельно болен, его квартира была засыпана телеграм­мами и письмами.

В своих «Последних песнях» поэт говорил:

Скоро стану добычею тленья.

Тяжело умирать, хорошо умереть.

Ничьего не прошу сожаленья,

Да и некому будет жалеть.

Прочтя эти грустные строки (напечатанные в янва­ре 1877 года), студенты нескольких высших учебных заведений Петербурга и Харькова поднесли Некрасову приветственный адрес; в адресе они говорили:

«Тяжело было читать про твои страдания, невмоготу услышать твое сомнение: «да и некому будет жалеть»... Ми пожалеем тебя, любимый наш, дорогой певец наро­да, певец его горя и страданий; мы пожалеем того, кто зажигал в нас эту могучую любовь к народу и воспла­менял ненависть к его притеснителям. Из уст в уста передавая дорогие нам имена, не забудем мы и твоего имени и вручим его исцеленному и прозревшему наро­ду, чтобы знал он того, чьих много добрых семян упало на почву народного счастья».

Особенно растрогал больного прощальный привет Чер­нышевского, присланный из далекой Сибири в августе 1877 года,

«Скажи ему,— писал Чернышевский одному литера­тору,— что я горячо любил его как человека, что я бла­годарю его за доброе расположение ко мне, что я целую его, что я убежден: его слава будет бессмертна, что вечна любовь России к нему, гениальнейшему и благороднейшему из всех русских поэтов. Я рыдаю о нем. Он действительно был человек очень высокого благородства души и человек великого ума».

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6