Курсовая работа: Влияние творчества Блока на поэзию Анны Ахматовой
Курсовая работа: Влияние творчества Блока на поэзию Анны Ахматовой
Курсовая работа Елены Таракановой
Известным
литературоведом В.М. Жирмунским было проведено крупное исследование ,
посвященное теме "блоковского текста" в творчестве Анны Ахматовой.
Многие исследователи затрагивают в своих работах эту проблему: Чуковская Л.К.,
Тименчик Р.Д. , Цивьян Т.В. , а также Топоров В.Н. , посвятивший этому вопросу
многие статьи.
Но
все же пока еще сложно, да и рано подводить итоги поэтической перекличке двух
поэтов. Очень много противоречивых фактов и мнений связаны с этой темой.
Настоящая работа также не может претендовать на то, чтобы исчерпать этот
вопрос, но в ней, в частности, предпринимается попытка обратиться к новому
кругу источников, скрытых, однако, в тех же самых текстах (ахматовских),
которые давно известны исследователям.
Понятие
легенды неоднозначно. Термин "легенда" применительно к истории своих
отношений к Блоку употребляла сама Ахматова. "Вторая легенда", с
которой я прошу моих читателей распроститься навсегда ,- писала она в поздних
автобиографических заметках, - относится к моему так называемому
"роману" с Блоком...", " Из чего была состряпана легенда о
романе, просто ума не приложу , но что она нравилась и ее хотели, это
несомненно". ( № 3 стр. 189 ) Понятие "легенда" употреблено
здесь Ахматовой в очень узком , чисто биографическом и резко отрицательному
смысле, как синоним "сплетни", "нелепого вымысла". С этой
"легендой" Ахматова в поздние годы жизни, по мнению многих
исследователей, считала необходимым бороться, опровержению этой
"легенды" ( также по мнению некоторых литературоведов) в значительной
степени посвящены ее "Воспоминания об Александре Блоке".
В
ином, значительно более широком смысле, применительно к творчеству Блока и его
облику в сознании современников, употребил понятие "легенда" Ю.М.
Тынянов. В статье "Блок", написанной вскоре после смерти поэта,
Тынянов писал: "Блок- самая большая лирическая тема Блока.(...) Об этом
лирическом герое и говорят сейчас. Он был необходим, его окружает легенда, и не
только теперь - она окружала его с самого начала, казалось даже, что она
предшествовала самой поэзии Блока..." (№ 12, стр. 94).
В
своей работе мы пользуемся понятием "Блоковская легенда" в широком
смысле, близком к пониманию Ю. Н. Тынянова, имея ввиду восприятие
современниками и , в частности, Ахматовой поэтического образа Блока, его
литературной личности, его лирического героя, его лирической темы.
"ВОСПОМИНАНИЯ О БЛОКЕ"
В
рабочих тетрадях Ахматовой сохранилось большое число отрывков мемуарного
характера, относящиеся к Блоку. Все они, как и печатные
"Воспоминания", по шутливому определению самой писательницы, в
сущности, написаны на тему: "О том, как у меня не было романа с
Блоком". Все мои воспоминания о Блоке,- сообщает Ахматова в своих
записях,- могут уместиться на странице обычного формата, и среди них интересна
только его фраза о Льве Толстом".
В
черновых планах статьи перечислены все встречи Ахматовой с поэтом, они даже
пронумерованы (девять номеров, однако список не доведен до конца).
Однако
при всем поверхностном и мимолетном характере этих встреч "на людях",
в литературных салонах и литературных вечерах, нельзя не заметить, что для
Ахматовой они всегда были чем-то очень важным что она на всю жизнь запомнила,
казалось бы внешне незначительные, но для нее по-особенному знаменательные
слова своего собеседника. Это относится, например, к упомянутым выше словам
Блока о Л.Н. Толстом. В разговоре с Блоком Ахматова передала ему замечание
молодого поэта Бенедикта Лившица, "что он, Блок, одним своим
существованием мешает писать стихи". "Блок не засмеялся, а ответил
вполне серьезно: "Я понимаю это. Мне мешает писать Лев Толстой". В
другой раз, на одном литературном вечере, где они выступали вдвоем, Ахматова
сказала: "Александр Александрович, я не могу читать после вас". Он- с
упреком в ответ- "Анна Андреевна, мы не тенора". Сравнение это,
надолго запечатлевшееся в памяти, было, может быть подхвачено через много лет в
стихотворении, где Блок предстает как "трагический тенор эпохи"
(1960). Ахматова рассказывает дальше: "Блок посоветовал мне прочесть
"Все мы бражники здесь". Я стала отказываться: "Когда я читаю
"Я надела узкую юбку", смеются". Он ответил: "Когда я
читаю: "И пьяницы с глазами кроликов"- тоже смеются". ( №4, стр.
21).
Но
наиболее впечатляющей была неожиданная встреча Ахматовой с Блоком в поезде на
глухом полустанке между географически близкими Шахматовым (усадьбой Бекетовых)
и Слепневым (имением Гумилевых), скорее напоминающая не бытовую реальность, а
эпизод из неправдоподобного любовного романа: "Летом 1914 года я была у
мамы в Дарнице, под Киевом. В начале июля я поехала к себе домой, в деревню
Слепнево, через Москву. Где-то, у какой-то пустой платформы, поезд тормозит,
бросают мешок с письмами. Перед моим изумленным взором неожиданно вырастает
Блок. Я вскрикиваю: "Александр Александрович!". Он оглядывается и,
так как он был не только великим поэтом, но и мастером тактичных вопросов,
спрашивает: "С кем вы едете?". Я успеваю ответить: "Одна".
Поезд трогается". И этот рассказ подтверждается свидетельством записных
книжек Блока. Ахматова продолжает: Сегодня, через 51 год, открываю Записную
книжку Блока и под ( 9 июля 1914 года читаю : " Мы с мамой ездили
осматривать санаторию за Подсолнечной.- Меня бес дразнит.- Анна Ахматова в
почтовом поезде". (№ 7, стр. 325).
В
своих мемуарных записях Ахматова уделила немало места опровержению
"легенды" о ее "так называемом романе с Блоком", или, как
она пишет в другом месте, "чудовищных слухов о ее "безнадежной
страсти к А. Блоку, которая почему-то до сих пор всех весьма устраивает. (...)
Однако теперь, когда она грозит перекосить мои стихи и даже биографию, я считаю
нужным остановиться на этом вопросе". (№10, стр. 325).
Сплетня
эта -"провинциального происхождения", она " возникла в 20-х
годах, после смерти Блока", " уже одно опубликование архива А.А.
Блока должно было прекратить эти слухи". ( №10, стр. 325).
Гораздо
существеннее для современного читателя восприятие Ахматовой поэтической
личности Блока и те творческие связи между ними, о которых ниже пойдет речь.
Ахматова писала в своих заметках: "Блока я считаю не только величайшим
поэтом первой четверти Двадцатого века (первоначально стояло: "одним из
величайших", - В. Жирмунский - № 10 , стр. 325) , но и человеком-эпохой,
т.е. самым характерным представителем своего времени..."
К
богатой мемуарной литературе о Блоке присоединяются еще несколько фрагментарных
страниц содержащих воспоминания о Блоке Анны Ахматовой. В этих воспоминаниях
воспроизводятся 3-4 интересных высказывания Блока, ряд беглых впечатлений от
встреч с ним и кое-какие любопытные подробности, но в целом они далеко не
поражают обилием материала. Информация, заключенная в них имеет значение не
столько сама по себе, сколько тем, от кого она исходит. Анна Ахматова избрала в
своих кратких мемуарах жесткий, "пушкинский" принцип чистого
фотографического повествования. Рассказав о встречах с Блоком, она не
поделилась своими мыслями о нем, промолчала о своем глубинном отношении к нему
и о его поэзии и оставила при себе свои оценки его произведений.
В
самом деле, А. Ахматова и ее старший современник А. Блок были знакомы друг с
другом гораздо меньше, чем это многим представляется. " Анна Андреевна
говорила мне,- пишет Д. Максимов что встречалась с Блоком редко, за всю жизнь -
не более 10-ти раз и подолгу с ним не разговаривала, Эти встречи происходили на
людях, иногда при совместных выступлениях. У Анны Андреевны Блок ни разу не
был. А она к нему зашла лишь 1 раз - в конце декабря1913 года, когда он жил на
Офицерской. Да и тогда она торопилась к себе в Царское село и просидела
недолго, "минут сорок".(№11, стр. 188) . Легенду о романе с Блоком
Ахматова решительно отрицала, и не случайно, читая Д. Максимову свои воспоминания,
в шутку назвала их так: "О том, как у меня не было романа Блоком".
"Как человек-эпоха Блок попал в мою поэму "Триптих" (Демон сам с
улыбкой Тамары"...), однако из этого не следует, что он занимал в моей
жизни какое-то особенное место. А что он занимал особенное место в жизни всего
предреволюционного поколения, доказывать не приходится". ( №11 , стр.
189). Оригинал заметки - в Рукописном отделе Ленинградской публичной
библиотеки).
В
образной форме эта мысль воплощена в одном из более поздних стихотворений Ахматовой
(1946) , посвященных исторической роли поэта, ее современника:
Как
памятник началу века,
Там
этот человек стоит...
Однако
хотелось бы посмотреть на описанные выше факты с другой стороны. В.М.
Жирмунский пишет: "В своих мемуарных записях Ахматова уделила немало места
опровержению... легенды..( о чем уже упоминалось выше). Далее Жирмунский
заключает: "Мы будем исходить в дальнейшем из этих неоднократно
повторенных признаний А.А. Ахматовой и не считаем необходимым вообще
углубляться в интимную биографию художника." ( №10, стр. 264).
Однако,
как мне кажется, из этого не следует, что интерес к биографии поэта ( в
частности, а иногда и в особенности , к интимной) незаконен или, по меньшей
мере, имеет малое отношение к изучению творчества. Напротив, "...любителю
Словесности, скажу более, наблюдателю-философу приятно было бы узнать некоторые
подробности частной жизни великого человека, познакомиться с ним, узнать его
страсти, привычки, странности, слабости и самые пороки, неразлучные спутники
человека" ( "О характере Ломоносова", - в кн. "Опыты в
стихах и прозе" Константина Батюшкова. Часть1. Проза. 1817, стр. 40).
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7 |