Контрольная работа: Приемы создания образа Аси в одноименном произведении И.С.Тургенева
Искреннее
признание Аси контрастирует с нарастающим взрослым благоразумием Н.Н.
Гармонического единения душ в этом последнем диалоге не произошло: «Одно слово…
я расточал его на ветер, … но … было поздно». Его слово, которое должно было
быть ответом на любовь героини, так и не было произнесено.
Здесь повесть дает
градацию человеческих типов: с одной стороны, герой, для которого порыв органичен
и пробуждает высшие субстанциональные силы (Ася), и – с другой стороны, -
герой, для которого идеальный порыв – это преходящий этап, сменяемый трезвым
взглядом взрослого. Субстанциональные силы натуры, пробудившиеся в духовном
порыве, оказываются слишком слабыми, чтобы вступить в противодействие с трезвым
практическим укладом жизни. Они не становятся органической частью его существа.
Сложность и глубина этих градаций подчеркнута поэтикой названия повести. Ася –
героиня, которая исчезла в небытие, и мотив смерти легким пунктиром
сопровождает это имя. В отрочестве, оторванная от родной почвы, Ася «чуть не
умерла» в пансионе. После драматического свидания напрасно искавший Асю герой
видит на самом берегу Рейна быстрой тенью мелькнувшую белую фигуру возле
одинокого каменного креста на могиле утопленника. И, наконец, раздумывая над
судьбой Аси в «эпилоге», старик вновь предполагает раннюю смерть героини:
«…рука, которую мне только раз пришлось прижать к губам моим, быть может, давно
уже тлеет в могиле…»
Этот мотив смерти
подчеркивает идеальность героини и, с другой стороны, раскрывает трагическую
невоплотимость идеала в действительность.
Причину
несостоявшегося счастья молодых людей определяли по-разному. Чернышевский,
хотел доказать, что в несчастной любви рассказчика повинны не роковые законы, а
он сам как типичный "лишний человек", пасующий перед любыми
решительными поступками. Тургенев был далек от такого понимания смысла своей
повести. У него герой неповинен в своем несчастье. Его погубила не душевная
дряблость, а своенравная сила любви. В момент свидания с Асей он еще не был
готов к решительному признанию - и счастье оказалось недостижимым, а жизнь
разбитой.
Предсказаниями
будущей драмы героев служит целый ряд эпизодов[14]. Уже до свидания Аси и Н.Н. без всяких видимых
оснований трагичный конец был предрешен. Гагин замечает: «До сих пор ей никто
не нравился, но беда, если она полюбит». «Ах, что за душа у этой девочки… но
она себя погубит непременно». Сама Ася говорит герою: «Умереть лучше, чем жить
так». С самого начала и до эпилога через текст проходят метафорические
пророчества грядущей трагедии.
Таково уже то
слово: «Гретхен - не то восклицание, не то вопрос», которое «так и просилось на
уста» Н.Н. еще до знакомства его с Гагиными. Но «Гретхен», т.е. несчастная и
обезумевшая возлюбленная гетевского Фауста Маргарита была для современников
Тургенева ярчайшим символом трагичной любви и жизни. Далее этот мотив
подкреплен и усилен образом «маленькой мадонны с почти детским лицом и красным
сердцем на груди, пронзенным мечами…». «Почти детские щечки» и «грациозное», но
еще не вполне развившееся сложение отметил Н.Н. в облике Аси в момент
знакомства с девушкой. Позднее она вызовет у него ассоциацию с одной из фигур
«Триумфа Галатеи» Рафаэля, знаменитого, прежде всего, изображениями богоматери.
«Статуйка мадонны» вновь в контексте с Асей возникает в восьмой главе повести,
где девушка впервые косвенно обнаружила свое чувство к Н.Н., вдруг подав ему
при расставании руку. Наконец, «маленькая мадонна», «все также печально»
выглядывающая из темной зелени старого ясеня, появится в концовке событийной
части произведения после получения героем последней «маленькой записки» Аси со
словами «Прощайте навсегда!»
Это же слово
«прощайте» (а не «до свидания» или «до встречи») героиня употребляет и в конце
первой встречи Н.Н. с Гагиными, когда, возвращаясь к себе, герой переезжает
Рейн. И эта случайная обмолвка оказывается более чем оправданной, если учесть,
что Ася «привязалась» к Н.Н. «с первого взгляда». Своим «прощайте» девушка,
таким образом, невольно пророчествовала, выступала гласом их, в конечном счете,
совершенно тождественной с Н.Н. судьбы.
Метафорическим
предвестниками последней выступают в повести также руины («развалина»)
феодального замка, легенда о Лорелее, образ «глухой, едва освещенной комнаты» и
настойчивый мотив креста. Руины замка, на уступе которого Ася предстает взору
Н.Н., знак рыцарских времен и рыцарственной верности даме-избраннице.
Представить себя объектом рыцарственного поклонения не прочь и сама девушка.
Однако от героических эпох остались лишь «развалины» и теперь реальность или
иллюзорность рыцарственной любви определена далеко не только человеком.
Многими
ассоциациями упреждает судьбу Аси и восходящая также к рыцарским векам «сказка»
о Лорелее, которую девушка узнает от старой немки. Здесь и общее с повестью
место действия – берег Рейна с легендарной скалой, и похожие действующие лица –
дочь простого рыбака (Ася – дочь крестьянки) и молодой рыцарь-граф, на первый
взгляд, лично виновным в его разлуке с Лорой-Лорелеей. Роль немецкой легенды в
контексте повести определена не этими частными параллелями с ней, но подлинной
– сверхличной – причиной гибели и Лорелеи и ее возлюбленного. Это – «старый бог
Рейна», разгневанный на людей, переставших почитать его и решивший отомстить
им. Он-то и превратил Лорелею в погибельную для человека сирену-колдунью.
Образ «мрачной
комнаты» впервые появляется в рассказе брата Аси о детстве Аси: в такой комнате
скончалась мать Гагина. В свою очередь устойчивый в тургеневских повестях 50-х
годов, он в качестве метафоры гроба выступает предчувствием неотвратимой смерти
того или иного героя. И ставшее последним интимное свидание героини с Н.Н.
проходит не в светлой и радостной, а в «глухой, едва освещенной комнате».
Все вышеназванные
иносказательные намеки на будущую драму интегрируются в повести сквозным
мотивом креста, причем не деревянного, т.е. недолговечного, но каменного. Сидя
на «каменной скамье», Н.Н. видит статую мадонны; около «каменной часовни»
назначает Ася сперва свидание герою. Сам символ крестного удела человека
появляется впервые после слов героини о желании «пойти куда-нибудь далеко…» - в
прочтенном Асей намеренно неточного двустишия из пушкинского «Онегина»: «Где
нынче крест и тень ветвей/ Над бедной матерью моей». А в конце сюжетной части
повести происходит и прямая встреча героев с крестом. «Куда могла она пойти,
что она с собой сделала?» - восклицал я в тоске беспомощного отчаяния… Что-то
белое мелькнуло вдруг на самом берегу реки. Я знаю это место; там, над могилой
человека, утонувшего лет семьдесят тому назад, стоял до половины вросший в
землю каменный крест с старинной надписью. Сердце во мне замерло… Я подбежал к
кресту: белая фигура исчезла».
Это не совместное,
но порознь свидание героев с древним символом человеческого самоотречения и
жертвы - подлинная кульминация[15] произведения, предрешившая и ее настоящую развязку.
Вопреки, казалось бы, очевидной возможности завтра же своим признанием в
возникшей ответной любви успокоить женскую гордость Аси и быть вместе
счастливыми, Н.Н. никогда более не увидит девушку, и все розыски ее останутся
столь же тщетными, как и надежда обоих героев на «бессмертное» счастье.
«Ася» отличается от предшествующих тургеневских повестей
возросшей внутренней сложностью и многогранностью характеров. Все богатство содержания
вырастает из динамического и остро драматического сопоставления двух типов
человеческой психологии, воплощенных в образах героя и героини. В характере
Аси есть черты, ставящие ее в один ряд с такими героинями, как Марья Павловна,
Софья Злотницкая, Вера Ельцова. Ее сближает с ними честность, прямота,
своеобразный максимализм чувств и желаний. Но героиня повести – явление уже
другого литературного ряда, ведущего к Лизе Калитиной.
Литература:
- Тургенев И.С. Полное собрание сочинений: в 28 т.-Т.7.-М.-Л.,1964.-С.71-122..
- Курляндская Г. Метод и стиль Тургенева-романтиста.-Тула, 1967.
- Лотман Л.М. Комментарии к повести «Ася»//Тургенев И.С. Полное
собрание сочинений и писем: в 28 т. – Т.7.-М.-Л., 1964.-С.437.
- Маркович В.М. «Русский европеец» в прозе Тургенева 1850-х
годов//Памяти Григория Абрамовича Бялого.-СПб., 1996.-С.24-42.
- Недзвецкий В. А. Любовь – крест – долг// Известия Академии наук.
Сер. Литературы и языка.- 1996.- Т. 55. -№2.- С.17-26.
- Писарев Д.И. Женские типы в романах и повестях Писемского,
Тургенева и Гончарова// Писарев Д.И. Сочинения в 4 томах.-Т.1.-М.,
1955.-С.231-274.
- Хетеши И. О построении повести И. С. Тургенева «Ася»// От Пушкина
до Белого: Проблемы поэтики русского реализма XIX – начала ХX века/ Под
ред. В. М. Марковича.-СПб., 1992. – С. 136-146.
- Ходанен Л.А. Идиллическое начало в повести И.С. Тургенева
«Ася»//Историческое развитие форм художественного целого в классической
русской и зарубежной литературе: Межвуз. сб. науч. тр.-Кемерово,
1991.-С.64.
- Чернышевский Н.Г. Русский человек на rendez-vous// Чернышевский Н.Г. Собрание сочинений в 5
т.-Т.3.-М., 1973.
- Эткинд Н.Г. Двойной человек («Ася»)// Эткинд Н. Г. «Внутренний
человек» и внешняя речь: Очерки психопоэтики русской литературы XVIII-XIX
веков.-М., 1999.-С.169-213.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5 |