Изложение: Паломничество Чайльд-Гарольда. Байрон Джордж Гордон
Хорошо
известные эпизоды "итальянского периода" биографии Байрона-
своеобразный комментарий к заключительной песни поэмы. Сама же поэма, включая и
неповторимый облик ее лирического героя, - символ веры автора, завещавшего
современникам и потомкам незыблемые принципы своей жизненной философии: "Я
изучил наречия другие, / К чужим входил не чужестранцем я. / Кто независим, тот
в своей стихии, / В какие ни попал бы он края, - / И меж людей, и там, где нет
жилья. / Но я рожден на острове Свободы / И Разума - там родина моя..."
Чайльд Гарольд - юноша, которого побуждает к беспредельному скепсису
"тоски язвительная сила", сделавшаяся отличительным свойством целого
поколения, заставшего только закат героической эпохи революционных потрясений и
освободительных войн.
Пушкинское
определение - "преждевременная старость души" - выделяет самое
существенное качество воплотившегося в Г. мирочувствования. Окрасившее собой
целый период европейской духовной жизни, подобное умонастроение, средоточием и
выразителем которого выступает Г., придало рассказу о его
"паломничестве" значительность яркого документа эпохи и одного из
крупнейших событий в истории романтизма. Ощущая себя родившимся под
"бесславной звездой" и оставивший надежду отыскать цель, достойную
дремлющих в нем сил, Г. в свои неполные девятнадцать лет мечтает лишь о
забвении, которое могло бы принести бегство "от самого себя", но
разъедающее неверие преследует его, "и в сердце места нет покою".
Позицией Г. становится тотальная ирония, которая за масками благородства
обнаруживает мелочное своекорыстие, а за высокими словами - пустоту смысла,
ставшую хронической болезнью эпохи, когда утратилось ощущение содержательности
и целенаправленности существования.
В
Испании, проезжая полями "скорбной славы", оставшейся как память о
сопротивлении наполеоновскому нашествию, даже в Греции, где "свободных в
прошлом чтят сыны Свободы", и в красочной суровой Албании Г.,
путешествующий с единственным желанием не вдыхать отравленного воздуха родной
земли, испытывает только чувство, мучительное и для него самого, -
безучастность. "Паломничество" предстает не как духовное странствие,
не как подвиг рыцаря, движимого мечтами о славе, а как осуществление давнего
замысла "хоть в ад бежать, но бросить Альбион". Предыстория Г.
рассказана в первых же строфах, говорящих о единственной, но им самим
отвергнутой любви, поскольку герой предпочел "прельщать любовью
многих" - с надеждой этим внешним многообразием притупить ощущение скуки
среди "шума людных зал". Его ранимая гордость, соединившаяся с тоской
и безысходным разочарованием, самим Г. осознана как "болезнь ума и сердца
роковая", но "жизне-отрицающая печаль" оказывается сильнее всех
других побуждений. Подавляя "чувств невольный пыл", он в равнодушии
ищет защиты от травм, причиненных соприкосновением с реальным порядком вещей в
мире, каким Г. его знает. Скорбь, владеющая Г., органична, неподдельна и не
может быть объяснена ни его "несчастным характером", как полагали
первые критики, ни кажущейся неотличимостью персонажа от автора, тогда как на
самом деле поэма отнюдь не носит характера лирической исповеди. В гораздо
большей степени целью Байрона был портрет его поколения, представленного в
образе юного скептика, который чужд всех обольщений, томится бесцельностью и
пустотой своих будней и слишком хорошо знает цену прекрасным обманам любви,
мечтательности, бескорыстия, самопожертвования. Понятие "байронический
герой" возникло и закрепилось вместе с публикацией первых песен поэмы. Как
представитель эпохи Г. обрел намного более широкую и устойчивую известность,
чем как литературный герой, обладающий своей индивидуальностью.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://lib.rin.ru/cgi-bin/index.pl
|