Дипломная работа: Право собственности супругов
Женщины вкладывали свой труд в домашнее
хозяйство и воспитание детей. Имущество приобреталось на заработок мужа и
считалось его раздельной собственностью. В результате при разводе жена могла
остаться без имущества. Введение режима общности в этот период было объективно
обусловлено всеми указанными обстоятельствами[5]. Такое
объяснение кажется убедительным, но только до тех пор, пока рассматриваемая
новелла не анализируется в совокупности с демографическими данными и сведениями
социальной статистики того времени, общим направлением политики в стране, с
одной стороны, а также в совокупности с другими нововведениями Кодекса 1926 г.
и в их сравнении с нормами Кодекса 1918 г. – с другой. Именно в 1926 г.
была проведена первая перепись населения СССР, определившая, что население
страны составляет 147 млн. человек, в том числе 82% приходилось на сельских
жителей и только 18% проживало в городах. Население РСФСР насчитывало 100,8
млн. человек, большинство составляло самодеятельное население, при этом
самостоятельный источник средств существования имели 65,05% мужчин и 52,65%
женщин. О каких неблагоприятных для неработающей женщины последствиях развода
может идти речь, когда, во-первых, таковой был исключительной редкостью по
крайней мере для 82% населения страны. В 1926 г. на каждую тысячу мужчин в
стране приходилось только 5 разведенных, а на каждую тысячу женщин – 12
разведенных (в 1989 г. этот показатель составлял соответственно 57
разведенных на тысячу мужчин и 85 на каждую тысячу женщин)[6].
Во-вторых, крестьянка не была и не могла быть неработающей женщиной – домохозяйкой,
ее вклад в доход, а не заработок, крестьянской семьи был весомым и
значительным. Следовательно, о разводе как о распространенном и социально
значимом явлении, а тем более о таком, в результате которого жена могла
остаться без имущества, говорить еще не приходилось. Другие новеллы Кодекса – признание
силы законного брака за фактическими брачными отношениями и крайнее упрощение
процедуры развода, в результате которого расторжение брака стало производиться
по заявлению любого супруга в органах загса, причем без вызова второго супруга,
невозможно расценить как отвечающие интересам женщины вообще, а
женщины-домохозяйки тем более. Это подтверждает нашу гипотезу: вовсе не
интересами неработающей жены руководствовался законодатель, заменяя режим
раздельности на режим общности супружеского имущества. Причиной такого решения
было стремление к укоренению приоритета общественных форм в деятельности людей,
сужению до минимума частной сферы в жизни гражданина. Наступление на
мировоззрение, нравственность, бытовой и хозяйственный уклад российского народа
и, естественно, на семью велось по всем направлениям. Достаточно вспомнить, что
устои патриархальной России, и в их числе семья как традиционная ценность,
активно и целенаправленно разрушались, прежде всего посредством проводившейся
большевиками экономической политики. Социализм с самого начала означал отмену
частной собственности. Когда у людей отбирают принадлежащую им собственность,
их тем самым лишают независимости от государства. Между частной собственностью
и существованием гражданского общества имеется связь. Отмена частной
собственности означает уничтожение гражданского общества. В годы военного
коммунизма все слои гражданского общества были либо ликвидированы (дворянство и
различные слои буржуазии), либо попали в орбиту государства (например, рабочий
класс и частично интеллигенция). Исключение составлял огромный слой
крестьянства. С помощью принудительной коллективизации и индустриализации в
рамках первой пятилетки, партия – государство вторично поглотила и полностью
ликвидировала общество, независимое от государства[7].
Вот что по поводу режима имущества
супругов писал Д.И. Курский: «Брак при советском строе представляет собой
прежде всего союз двух трудящихся, где нет возможности расчленить, что из
общего имущества в этом союзе и кем заработано и принесено для общего
пользования. Поэтому с правовой стороны диктуется необходимость признать
общность прав каждого из супругов на все, что добыто ими при совместной жизни…
не ставя себе явно безнадежной и принципиально неправильной задачи учесть и
расчленить, что и в какой мере кто из супругов внес в это общее достояние»[8].
Из этого весьма откровенного высказывания наркома юстиции РСФСР, члена ЦКК,
члена Президиума ВЦИК и ЦИК СССР, усматривается суть семейной политики
Советского государства. Во-первых, ни о какой жене-домохозяйке речи быть не
могло, так как брак видится как союз двух трудящихся: «освобождение женщины»
проводится исключительно ради увеличения трудовых ресурсов[9],
в женских рабочих руках остро нуждается народное хозяйство, высокими темпами
растет женская занятость. Во-вторых, на заработок указывается как на
единственный источник приобретения имущества, кроме заработка, других доходов
нет и быть не должно, ибо «кто не работает, тот не ест». В-третьих, имущество
предназначено исключительно для удовлетворения потребительских нужд посредством
общего пользования. Учитывая крайне низкий уровень жизни огромного большинства
советских трудящихся, основным источником поддержания которого служила
заработная плата в промышленности, близкая к прожиточному минимуму, и почти
символическая оплата трудодня в колхозе, соглашаешься с автором в том, что
задача расчленить, что и кто из супругов внес, видится как безнадежная.
Любопытно, что автор считает эту задачу еще и принципиально неверной. В самом
деле, раздельность имущества супругов оправданна там, где существует частная
собственность, независимость и самостоятельность равноправных и свободных в
своем выборе супругов. По словам Г.Ф. Шершеневича, «юридический интерес
признания имущественной раздельности относится к недвижимостям, капиталам, не
подлежащим фактическому слиянию и обеспечивающим материальную самостоятельность
каждого из супругов»[10]. Приходится
признать, там, где нет частной собственности, а любое проявление
самостоятельности и независимости личности от государства подавляется и
искореняется, не остается места и режиму раздельности супружеского имущества,
как нет места брачному договору – частному проявлению свободы усмотрения и
выбора.
Совершенно очевидно, что избранная
правовая регламентация имущественных отношений в семье определялась факторами
политического и идеологического характера. Некоторые авторы глубоко
заблуждались, считая введение общности имущества мерой временной и необходимой
до тех пор, пока женщина не станет фактически равной с мужчиной в экономическом
отношении. К таким относился профессор Ганс Натан, полагавший, что «в обществе,
где полностью построен социализм… в качестве принципа должна быть установлена
раздельность имущества»[11].
Принцип общности имущества, нажитого
супругами во время брака, и раздельной собственности на имущество,
принадлежавшее супругу до вступления в брак, был затем воспринят последующим
советским семейным законодательством, получил закрепление в Основах
законодательства Союза ССР о браке и семье, введенных в действие с 1 октября
1968 г., и в принятых на базе Основ кодексах о браке и семье союзных
республик, в том числе, разумеется, и в Кодексе о браке и семье РСФСР, вступившем
в силу с 1 ноября 1969 г.
Представители науки советского семейного
права единодушно высказывались в поддержку общей совместной собственности
супругов. Так, по мнению К.А. Граве, «по мере укрепления фактического
равенства женщины с мужчиной их отношения все в большей мере строятся на основе
взаимного доверия, исключающего возможность скрупулезного подсчета обоюдных
взносов в имущество семьи, поэтому принцип общности имущества супругов
закрепился в советском законодательстве[12]. Согласна с
таким мнением и Н.М. Ершова: «Возрождение в семье раздельности имущества
супругов не будет содействовать очищению семейных отношений от материальных
расчетов, помогать воспитанию в семье общности как личных, так и имущественных
интересов. Общность имущества супругов – принцип, который не только имеет
глубокие корни, но и в перспективе будет определять имущественную сферу семьи.
Трудовая основа супружеской имущественной общности остается как в современных
условиях, так и в перспективе развития советской семьи»[13].
Более того, нормы семейного права, относящиеся к совместной собственности
супругов и составляющие ядро семейных имущественных отношений, выдвигались на
первое место среди прочих мер правовой защиты семьи. Принцип общности имущества
супругов рассматривался как прямо направленный на укрепление семьи прежде всего
потому, что все приобретенное в браке является общим независимо от размеров непосредственных
материальных вложений супругов[14]. Некоторые
авторы в стремлении укрепить семью правовыми средствами шли еще дальше,
полагая, что в условиях строительства коммунистического общества нет оснований
для деления имущества супругов на «твое» и «мое». Предлагалось все имущество
супругов, нажитое как до брака, так и в браке, признавать их общим совместным
имуществом[15]. Однако
влияние правовых норм на устойчивость брачных отношений юристами явно
преувеличивалось, об этом свидетельствуют результаты проводившихся исследований[16].
Правовые средства укрепления семьи оказались неэффективными. На протяжении
почти трех десятков лет брак расторгался при условии, если судом было
установлено, что дальнейшая совместная жизнь супругов и сохранение семьи стали
невозможными (ч. 3 ст. 33 КоБС РСФСР), а на суд возлагалась
обязанность принимать меры, направленные на примирение супругов. Так, суд
должен был по своей инициативе отложить разбирательство дела о расторжении брака
и назначить супругам срок для примирения в пределах шести месяцев (ч. 2
ст. 33 КоБС РСФСР). Однако, несмотря на это, кривая разводов в России
ползла вверх, о чем красноречиво свидетельствуют цифры: если на каждую тысячу
населения в 1970 г., следующем за годом введения в действие КоБС РСФСР,
приходилось 3 развода, в 1980 – 4,2, в 1990 – 3,8, в 1995 – 4,5, а в 1999 – 3,7.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19 |