Реферат: История и сюжет "Слова о полку Игореве"
Первой случайной
находкой была золотоордынская берестяная грамота 14 в., обнаруженная при рытье
силосной ямы под Саратовом в 1930. После этого археологи пытались найти
берестяные письма именно там, где к бересте нет доступа влаги, как это было в
Поволжье. Однако этот путь оказался тупиковым: в большинстве случаев береста
превращалась в труху, и обнаружить следы писем не удавалось. Лишь глубокая
убежденность советского археолога А.В. Арциховского в том, что берестяные
письма следует искать на северо-западе России, заставила организовать специальные
раскопки в центре Новгорода. Там почвы, в отличие от Поволжья, очень влажны, но
к слоям глубокого залегания нет доступа воздуха, а потому в них хорошо
сохраняются именно предметы из древесины. Арциховский основывал свои гипотезы и
на древнерусских упоминаниях в литературных текстах, и на сообщении арабского
писателя Ибн ан-Недима, приведшего слова «одного кавказского князя» 987 года:
«Мне рассказывал один, на правдивость которого я полагаюсь, что один из царей
горы Кабк послал его к царю руссов; он утверждал, что они имеют письмена,
вырезаемые на дереве. Он же показал мне кусок белого дерева, на котором были
изображения…» Вот этот «кусок белого дерева» – береста, плюс информация о
распространенности писем на бересте среди аборигенов Нового Света и заставляли
его искать берестяные письма на северо-западе России. Новгородская
археологическая экспедиция, работавшая с 1930-х годов под руководством А.
Арциховского, неоднократно находила обрезанные листы берёзовой коры, а также
писа́ла — заострённые металлические или костяные стержни, известные как
инструмент для писания на воске (впрочем, до открытия берестяных грамот версия
о том, что это именно писала, не была преобладающей, и их часто описывали как
гвозди, шпильки для волос или «неизвестные предметы»). Уже тогда у Арциховского
возникла гипотеза о возможности находки грамот, процарапанных на бересте.
Однако Великая Отечественная война (во время которой Новгород был оккупирован
немцами) прервала работы археологов, и они возобновились только в конце 1940-х
годов.
26 июля 1951 на
Неревском раскопе была обнаружена берестяная грамота № 1: она содержала
перечень феодальных повинностей («позёма» и «дара») в пользу некоего Фомы.
Открытие показало, что, вопреки опасениям, при написании грамот почти никогда
не использовались хрупкие чернила (найдено всего три таких грамоты из тысячи с
лишним, в том числе большая московская грамота в 2007 г.); текст был просто
процарапан на коре и прекрасно читался. (В честь этой находки 26 июля в
Новгороде отмечается ежегодный праздник — «День берестяной грамоты»). Этот же
археологический сезон принёс ещё 9 документов на бересте, опубликованных только
в 1953 году (поначалу открытие берестяных грамот не получило адекватного
освещения в прессе, возможно, из-за идеологического контроля за исторической
наукой).
Кроме того,
значительную долю находок составляют фрагменты берестяных грамот, нередко
повредившихся уже после попадания в землю, но ещё чаще уничтоженных
(разорванных или разрезанных) непосредственно перед тем, как их выбросили. Эта
практика упоминается в «Вопрошании» Кирика Новгородца XII в., где спрашивается,
нет ли греха в том, чтобы по разрезанным грамотам «ходили ногами». Цель
уничтожения грамот понятна: адресаты писем заботились о том, чтобы ставшее
ненужным письмо не прочёл посторонний. В роли такого «постороннего» и
оказываются современные исследователи. Несмотря на то, что в интерпретации
фрагментированных грамот накоплен значительный опыт, и общий характер документа
удаётся уловить в большинстве случаев (лишь совсем крохотные фрагменты
интерпретации не поддаются), наличие оборванных букв и лакун часто затрудняет
истолкование отдельных мест (как с языковой, так и с содержательно-исторической
стороны).
Датировка
Главным способом
датирования берестяных грамот является стратиграфическое датирование (на
основании археологического слоя, из которого извлечена грамота), в котором
важную роль играет дендрохронология (в Новгороде с большим количеством часто
ремонтировавшихся деревянных мостовых датировка точнее, чем в других городах —
обычно в пределах 30—40 лет).
Некоторое количество
берестяных грамот может быть датировано благодаря упоминанию в них известных по
летописям исторических лиц или событий (например, в ряде грамот выступают
представители шести поколений знаменитого новгородского рода бояр Мишиничей —
посадники Варфоломей, Лука, Юрий Онцифорович и другие).
В последнее время, с
накоплением фонда берестяных грамот, появилась возможность комплексного
параметрического датирования грамот на основе целого ряда внестратиграфических признаков
— прежде всего палеографии, а также лингвистических признаков и этикетных
формул, имеющих хронологическое значение. Данный метод, разработанный А. А.
Зализняком, успешно применяется для грамот, не имеющих (вообще или достаточно
узкой) стратиграфической даты.
Содержание грамот
Большинство берестяных
грамот — частные письма, носящие деловой характер (взыскание долгов, торговля,
бытовые указания). К этой категории тесно примыкают долговые списки (которые
могли служить не только записями для себя, но также и поручениями «взять с
такого-то столько-то») и коллективные челобитные крестьян феодалу (XIV—XV века)
Кроме того, имеются
черновики официальных актов на бересте: завещания, расписки, купчие, судебные
протоколы и т. п.
Сравнительно редки, но
представляют особый интерес следующие типы берестяных грамот: церковные тексты
(молитвы, списки поминаний, заказы на иконы, поучения), литературные и
фольклорные произведения (заговоры, школьные шутки, загадки, наставления по
домашнему хозяйству), записи учебного характера (азбуки, склады, школьные
упражнения, детские рисунки и каракули). Огромную известность получили
обнаруженные в 1956 году учебные записи и рисунки новгородского мальчика
Онфима.
Берестяные грамоты, как
правило, предельно кратки, прагматичны, содержат только самую важную
информацию; то, что автору и адресату и так известно, в них, естественно, не
упоминается. Те трудности интерпретации, с которыми из-за отсутствия контекста
постоянно сталкиваются современные исследователи — расплата за чтение «чужих
писем».
Бытовой и личный
характер многих берестяных грамот Великого Новгорода (например, любовные
послания незнатных молодых людей или хозяйственные записки-наказы от жены к
мужу) свидетельствуют о высоком распространении грамотности среди населения.
Грамоты как
исторический источник
Как важнейший
исторический источник берестяные грамоты были оценены уже их первооткрывателем
А.В. Арциховским. Основные монографические работы на эту тему принадлежат Л В.
Черепнину и В.Л. Янину.
Берестяные грамоты
являются одновременно вещественными (археологическими) и письменными
источниками; место их нахождения — столь же важный для истории параметр, как и
их содержание. Грамоты «дают имена» безмолвным находкам археологов: вместо
безликой «усадьбы знатного новгородца» или «следов деревянного навеса» мы можем
говорить об «усадьбе священника-художника Олисея Петровича по прозвищу Гречин»
и о «следах навеса над помещением сместного суда князя и посадника». Одно и то
же имя в грамотах, обнаруженных на соседних усадьбах, упоминания князей и
других государственных деятелей, упоминания значительных денежных сумм,
географических названий — всё это много говорит об истории строений, их
владельцев, об их социальном статусе, об их связях с другими городами и
областями.
Благодаря берестяным
грамотам изучена генеалогия боярских родов древнего Новгорода (ср. в
особенности исследования Янина), выявлена политическая роль некоторых деятелей,
недостаточно освещённая в летописи (таков известный нам благодаря работам А. А.
Гиппиуса Пётр-Петрок Михалкович, видный деятель боярской олигархии XII века)
Немало говорят документы на бересте о землевладении в Новгородской земле, об
экономических связях новгородцев с Псковом, Кучковом (будущей Москвой),
Полоцком, Суздалем, Киевом, даже Сибирью (Обдорской землёй). Челобитные
крестьян, купчие и завещания XIV—XV веков свидетельствуют о закреплении
крепостного права, о развитии судебной бюрократии и делопроизводства (эта
область в домонгольский период ещё практически не отграничена от частной
переписки). Мы узнаём о военных конфликтах и внешней политике Новгорода, о
сборе дани с покорённых земель — узнаём в массе бытовых подробностей, которые
нам никогда бы не сообщили официальные документы. Ряд первостепенных данных
имеется по истории церкви — засвидетельствована древность некоторых черт
литургии, есть сведения о взаимоотношениях членов клира с жителями окормляемых
ими усадеб, а упоминание Бориса и Глеба в списке святых в грамоте 3-й четверти
XI века почти совпадает со временем их канонизации (1071).
Уникален этот источник
для изучения повседневной жизни Древней Руси — тематики, столь популярной в
медиевистике XX века. Берестяные грамоты свидетельствуют о широком
распространении грамотности в Древней Руси, о том, что горожане обучались
азбуке с детства и сами писали свои письма, что грамотны были и женщины; вместе
с тем в ряде ситуаций (особенно в переписке высокопоставленных чиновников)
уместна была и фигура писца, записывавшего под диктовку и служившего затем в
роли посыльного. Семейная переписка новгородцев свидетельствует о высоком
положении женщины, посылавшей мужу наказы («приказы»), вступавшей
самостоятельно в денежные отношения и т. п.
Есть в берестяных
грамотах сведения о рационе древних новгородцев, их одежде, их ремёслах, а
также о сфере человеческих взаимоотношений, родственной и дружеской заботе,
гостеприимстве, конфликтах. Совершенно исключительный интерес представляет
любовное письмо девушки XI века (грамота № 752).
Язык берестяных грамот
Большинство берестяных
документов с территории Новгородской феодальной республики (из Новгорода,
Старой Руссы и Торжка) написано на древненовгородском диалекте, отличающемся от
известного по традиционным памятникам древнерусского языка на различных
уровнях: в фонетике, морфологии, отчасти также лексике. В широком смысле к
древненовгородскому диалекту можно относить также и диалект древнего Пскова
(имеющий ряд собственных фонетических особенностей). Отдельные диалектные
новгородские и псковские явления были известны историкам русского языка и
раньше, но лишь по эпизодическим вкраплениям в рукописях, на фоне общей
установки писца на более престижный язык (церковнославянский, наддиалектный
древнерусский). В берестяных же грамотах эти явления представлены либо
совершенно последовательно, либо (реже) с незначительным влиянием книжной
нормы.
Страницы: 1, 2, 3, 4 |
