Реферат: Гражданский спор или уголовное дело

Пример 6

Супруги Головины и гражданин Асеев признаны виновными в мошенничестве в крупном размере, совершенном по предварительному сговору, с причинением организации АОЗТ "Асек" (Российская Федерация) ущерба на сумму 632 800 тыс. рос. руб. при следующих обстоятельствах.

Головин и директор фирмы "Гамбит" Штейнмиллер заключили сделку, для осуществления которой Головин дал в долг Штейнмиллер 30 млн рублей, а последняя в счет погашения долга должна была предоставить Головину стоматологическое оборудование. С этой целью Головин получил кредит в акционерном банке "Югорский" (г. Нижневартовск) в сумме 30 млн руб. под залог своей квартиры. Директор же фирмы - Штейнмиллер - своих обязательств не выполнила. С целью погашения кредита и процентов по нему Головин и его супруга учредили предприятие "Экспансия", директором которого был назначен Асеев, и взяли кредит в Западно-Сибирском коммерческом банке. Гарантом погашения нового кредита выступил директор другого предприятия - Бабушкин. Получив кредит в сумме 70 млн руб., Головина погасила кредит в акционерном банке "Югорский". В счет возмещения задолженности Головин передал Бабушкину 10 млн руб., обещая остальную сумму вернуть позднее.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, отменяя судебные решения и прекращая дело за отсутствием в действиях Головиных и Асеева состава преступления, указала следующее. Статья 159 Уголовного кодекса Российской Федерации предусматривает ответственность за мошенничество, то есть хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием. Способом завладения имуществом при мошенничестве может быть обман или злоупотребление доверием в любых формах, преступление совершается только с прямым умыслом, обязательный признак субъективной стороны - корыстная цель. Обман в любой форме для получения кредита может квалифицироваться как мошенничество только в том случае, если по делу будет установлено, что обманное завладение денежными средствами совершено с целью обращения их в собственность виновного или других лиц. Такие обстоятельства (предусмотренные законом) по данному делу судом не установлены. В деле нет доказательств (не приведены они и в приговоре), подтверждающих наличие в действиях осужденных преднамеренных обмана или злоупотребления доверием с целью безвозмездного завладения деньгами. Показания Головина о том, что изначально, беря кредит в акционерном банке "Югорский", он не имел намерения не погашать его и последующие долги, подтверждены другими материалами дела: показаниями Головиной, Асеева, свидетеля Бабушкина, фактом частичного погашения долга предприятию, которым руководил Бабушкин. Осужденные не обратили в свою пользу либо в пользу третьих лиц суммы полученного кредита, погасить своевременно задолженность не имели возможности в связи с отсутствием денежных средств по причине неумелого и неудачного ведения своих дел. Неисполнение договорных обязательств при таких обстоятельствах влечет гражданско-правовую ответственность.

Некоторые ученые и правоприменители в данной связи полагают, что действия лиц в условиях коммерческого риска могли бы быть охвачены составом хищения, если допустить возможность совершения этого преступления с косвенным умыслом либо если расценить умысел таких лиц не как косвенный, а как прямой неопределенный.

Действительно, обман в ряде случаев может сознательно допускаться мошенником. В этом контексте лицо, получая кредит и обеспечивая его возврат, исключает тем самым обвинение себя в желании причинить ущерб кредитно-финансовому учреждению, но если оно создает лишь видимость обеспечения исполнения обязательства по кредитному договору, а на самом деле в случае чрезмерно рискованной и неудачной операции не сможет этого сделать, можно говорить о предвидении им двух вариантов (в одном случае заемные средства возвращаются, в другом - нет) развития причинной связи, отправной точкой которой стали его действия 5.

Конечно, должники выдвигают версии, согласно которым, получая раз за разом кредитные средства, они рассчитывают погасить их за счет последующих (причем несколько первоначальных обязательств ими таким образом исполнено). Однако, по утверждению П. С. Яни, если расценивать психическое отношение лица к данным действиям как умысел прямой неопределенный (а оно рассматривает два варианта последствий своих действий, один из которых заключается в невозможности исполнения взятых на себя обязательств и причинения тем самым вреда), то есть все основания квалифицировать такие действия как хищение 6.

К сожалению, так уж сложилось, что принцип свободы договора зачастую используется недобросовестными лицами для умышленного причинения имущественного вреда, злостного уклонения от уплаты налогов, достижения иных противоправных целей, и с этим спорить мы не станем, однако полностью поддержать позицию П. С. Яни в этой части мы не можем.

Если действия рассматриваемых лиц оценивать как хищения по причине наличия у них прямого неопределенного умысла на совершение преступления, то не повлечет ли это за собой иные, далеко идущие последствия? Ведь здесь представление виновного о существенных объективных признаках совершаемого деяния является не индивидуально-определенным, а охватывает лишь его видовые признаки. Во всяком случае при неопределенном умысле субъект должен предвидеть возможность наступления различных вредных последствий, но все же последствий однородных, в равной мере желая или сознательно допуская их наступление.

Пример 7

Директор УП "Алкмар" на основании устной договоренности с директором УП "Белакт" получил на складе товар. Товар предоставлялся в долг с обещанием вернуть товар такого же качества. В течение длительного времени товар не возвращался, что мотивировалось отсутствием товара необходимого качества.

В отношении директора УП "Алкмар" было возбуждено уголовное дело, однако директор был оправдан в связи с отсутствием в его действиях состава преступления (мошенничества) 7.

Вместе с тем, если занять позицию П. С. Яни, то вполне может оказаться, что директора УП "Алкмар" можно осудить за хищение, так как он мог предполагать два варианта последствий от своих действий, одним из которых является невозможность исполнения взятых на себя обязательств, что влечет причинение ущерба кредиторам. Однако не получится ли так, что в данном случае одну коллизию мы заменим другой и породим еще большую неопределенность? А ведь суд в примере 7, вынося оправдательный приговор, указал, что в момент получения товара директор УП "Алкмар" сам, по своей инициативе, на фирменном бланке УП написал расписку о получении им товара и идентифицировал себя подобным образом, то есть он не имел намерения не исполнять обязательство.

В свою очередь, анализируя вышеизложенные случаи, не без оснований можно утверждать, что если в подобных примерах отсутствуют признаки хищения (безвозмездность, прямой умысел либо иные), то следует говорить о причинении имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием при отсутствии признаков хищения, поскольку ущерб собственнику здесь причиняется путем непередачи ему имущества (денег), которые он должен был получить.

Вместе с тем при таком подходе необходимо будет вернуться к тому, с чего мы начинали, а именно доказывать наличие у виновной стороны признаков обманного неисполнения взятых обязательств. Учитывать придется и размер извлеченной выгоды (а он может быть лишь значительным для признания действий уголовно-противоправными). Однако все же размер ущерба не может служить формализованным основанием разграничения уголовной и гражданско-правовой ответственности, ибо ущерб от неисполнения соответствующего договорного обязательства может быть гораздо больше, чем от преступления. Разграничение между преступлением и гражданско-правовым деликтом не количественное (размер дохода, ущерба), а качественное - наличие или отсутствие в конкретном случае обмана.

Обстоятельства, подлежащие оценке

Обратим внимание еще на одно обстоятельство. Вынося оправдательные приговоры и констатируя наличие гражданско-правовых отношений между сторонами, суды предлагают им разрешить возникшую коллизию в гражданском порядке (даже когда одна из сторон отрицает сам факт передачи ей имущества).

Таким образом, при возникновении спора о том, была ли сделка совершена устно, сторона, настаивающая, что этот факт имел место, в подтверждение его имеет право использовать ограниченный круг доказательств (объяснения сторон, письменные и вещественные доказательства, заключения экспертов), за исключением свидетельских показаний. Согласно положениям гражданского законодательства запрет использования свидетельских показаний распространяется только на случаи, когда оспаривается сам факт совершения сделки. Если же спор касается ее содержания или факта исполнения (неисполнения) стороной, устная форма сделки не препятствует допуску свидетелей. Иначе говоря, если вопреки закону, требующему письменной формы, сделка совершена устно, то при утверждении "денег не брал" другая сторона не вправе оспаривать это утверждение ссылкой на свидетельские показания. В то же время утверждение "деньги брал, но не отдал" можно оспорить, используя любые доказательства, включая свидетельские показания.

Тем самым суды, вынося по таким делам оправдательные приговоры (в случае отрицания одной из сторон передачи имущества или совершения сделки) и предлагая обратиться за защитой своих прав в гражданский суд, невольно ставят точку не только в уголовном деле, но и в гражданском споре, поскольку ни один суд при таких обстоятельствах не удовлетворит претензий истца (примеры 1, 3) даже при наличии свидетельских показаний.

Безусловно, единообразная квалификация деяний, содержащих признаки обмана, - не самоцель, а необходимое условие достижения целей уголовно-правовой борьбы с преступлениями в имущественной сфере, так как правильное применение закона способствует формированию правосознания населения, позволяет четко определить рамки уголовно-правовых запретов, знание которых весьма необходимо для реализации мотивов законопослушного поведения населения.

Страницы: 1, 2, 3