Курсовая работа: Теории риторики, разработанные древнегреческими и древнеримскими философами
категории
«Риторики» Аристотеля с его общественнонаучными идеями связываются следующим
образом.
Категории
полезного и вредного, справедливого и несправедливого, прекрасного и постыдного
являются отнесением риторической аргументации к соответствующим классам общих
мест. Общество, в изображении Аристотеля, представляет собой информационную
систему, поэтому каждый тип общественного устройства (монархия – тирания, аристократия
– олигархия, полития – демократия) предполагает определенный способ принятия
решений в совещательной речи, которая и обращена к тем, кто решение принимает.
Отсюда: понятие пользы и вреда для людей различного общественного положения,
возраста, имущественного состояния и профессии будет различным. Но в любом
случае оно определяется тем, каковы уровень культуры и интересы правящей
группировки: в тирании, олигархии и демократии таким критерием пользы будет
корысть, а в монархии, аристократии и политии – общественная польза. Вместе с
тем, каждый тип принятия решения (монархический, аристократический и
политический) определяется объемом аудитории, к которой обращается ритор: чем
меньше по составу и чем лучше подготовлена аудитория, тем большие возможности
основательной аргументации открываются перед ритором, чем шире аудитория, тем
более она будет подчинена эмоции и этосу. Но понятие общественной пользы
подчинено понятию справедливости (правосудности) как высшей добродетели – «законопослушный
правосуден», а: «Законы говорят обо всех вместе, причем имеют в виду либо
пользу всех, либо лучших, либо имеющих власть по добродетели или как-то еще
иначе, так что в одном из значений мы назовем правосудным то, что для взаимоотношений
в государстве создает и сохраняет счастье, и все, что его составляет».
Справедливое именно как правосудное и является предметом судебной (в широком
смысле) речи. Но сама справедливость является, по Аристотелю, экономической
категорией и при различии профессий, качества и форм труда (Аристотель имеет в
виду только тех, кто организует труд, но не рабов-исполнителей) мерой труда
являются деньги, поскольку обмен невозможен без уравнения ценностей. Поэтому организация
речевых отношений и техника аргументации в судебной речи связаны в первую
очередь с отношениями между словом, характером разделения труда и оценкой
объема труда в деньгах, при этом слово является инструментом регулирования всех
экономических отношений.
Судебная
аргументация, по Аристотелю, включает нетехнические аргументы (законы,
свидетельские показания, договоры, показания под пыткой, клятвы) и технические
аргументы – рассуждения. В технических аргументах могут различным образом
обосновываться, толковаться и интерпретироваться нетехнические: приведение факта
к закону содержит энтимему (в современной практике она называется юридическим
или нормативным силлогизмом), но общее место (топ) является критерием
применимости юридического силлогизма: и на каждый род нетехнических
доказательств существует своя топика, например: «Доказательства надежности и
ненадежности договора ничем не отличаются от рассуждения о свидетелях, потому
что договоры получают характер надежности в зависимости от того, каковы лица,
подписавшие их и хранящие их». А характер лица определяется в показательной
речи через категории прекрасного и постыдного, поэтому показательная речь
задает общие ценности и правила поведения, то есть является речью
воспитательной.
В третьей
книге «Риторики» рассматриваются вопросы стиля и композиции речи. Аристотель
называет достоинства стиля: ясность, правильность, краткость, выразительность,
этичность, уместность, благозвучие. С точки зрения характера связи между
предложениями речь может быть беспрерывной и периодической. Завершенность
беспрерывной речи определяется ее содержанием. Периодическая речь состоит из
логически и ритмически организованных фраз (периодов), строение которых
обозримо и отражает структуру отдельной мысли.
С точки
зрения отношения отдельной мысли к ее словесному выражению Аристотель использует
понятие выражения. К выражениям относятся метафоры (слова в переносном
значении) и обороты речи. В композиционном отношении речь состоит из четырех
основных частей: вступления, изложения, доказательства и заключения.
«Риторика»
Аристотеля не первое руководство по ораторскому искусству, но первый дошедший
до нас научный трактат, в котором систематически изложена теория публичной
аргументации.
4. Ораторское искусство в древнем Риме. Риторика Цицерона.
Несмотря на то, что Аристотель оставался для античного Рима высшим
авторитетом в области риторики, тем не менее римляне внесли немало ценного и
заслуживающего внимания в эту науку и особенно практику ораторского искусства.
Усилия древнеримских ораторов были сконцентрированы главным образом
вокруг проблем политической борьбы в сенате, на народных форумах, а также судебных
разбирательств гражданских и уголовных дел. Поэтому их мало занимали
теоретические вопросы аргументации и риторики вообще. Единственным исключением
из этого был, пожалуй, выдающийся оратор античного Рима Марк Юлий Цицерон,
неизменно подчеркивавший в своих сочинениях необходимость сочетания красноречия
с убедительностью, риторики с философией. В риторике Цицерон пытался
объединить, с одной стороны, философские принципы Платона и Аристотеля, а с
другой, чисто практические приемы и рекомендации, идущие от Исократа. Однако главное
внимание он уделяет не философским принципам, о которых очень мало говорится в трех
его трактатах об ораторском искусстве. Его больше всего занимает прикладная сторона
риторики, ее умелое использование в сенате, народном собрании, суде.
Руководствуясь этой целью, Цицерон во главу угла ставит
содержательность и убедительность речи, а не ее внешнюю форму и красоту.
Идеалом оратора для него является не ремесленник с хорошо подвешенным языком, а
мудрец, знающий науку о красоте выражения. Поэтому воспитание и образование
оратора должно строиться так, чтобы развить его природные качества, ибо без
природного дара, живости ума и чувства нельзя влиять на слушателей, убеждать их
в чем–то. “Следовательно, необходимо помнить, во-первых, о том, что цель
оратора, – подчеркивает он, – говорить убедительно; во-вторых, о том, что для
всякого рода речи предметом служит или вопрос неопределенный… или случай». Именно
на таких вопросах должен сосредоточить свои доказательства и опровержения оратор.
Характеризуя структуру публичной речи, Цицерон обращает внимание
на то, что “все силы и способности оратора служат выполнению следующих пяти задач:
во-первых, он должен приискать содержание для своей речи; во-вторых, расположить
найденное по порядку, взвесив и оценив каждый довод; в-третьих, облечь и украсить
все это словами; в–четвертых, укрепить речь в памяти; в-пятых, произнести ее с достоинством
и приятностью». Но прежде чем приступить к делу, предупреждает Цицерон, надо в
начале речи расположить слушателей в свою пользу, затем установить предмет
спора и только после этого начать доказывать то, на чем оратор настаивает и что
он опровергает. В конце речи следует подвести итоги сказанному, а именно “развернуть
и возвеличить то, что говорит за нас, и поколебать и лишить значения то, что
говорит за противников».
Более подробное обсуждение перечисленных пяти задач дается в трактате
“Оратор», где он главное внимание обращает на то, что сказать, где сказать и
как сказать. В этой триаде основную роль играет, по его мнению, процесс нахождения
того, что нужно сказать и какими доводами подтвердить сказанное.
Поскольку в судебной и политической речи необходимо было
сосредоточить усилия прежде всего на предмете спора, постольку выяснению подлежали,
“во-первых, имел ли место поступок, во-вторых, как его определить и, в-третьих,
как его расценить». Решение первого вопроса достигается с помощью доказательства.
В качестве посылок таких доказательств Цицерон рассматривает не только факты, но
и суждения общего характера, которые Аристотель называет топами. На их основе
“можно развить речь и за и против», но ими следует пользоваться не бездумно, а
точно все взвесить и сделать выбор, прежде чем применить к конкретному случаю.
Определение и оценка поступка осуществляется путем соотнесения к
соответствующему роду на основе понятий и определений. При разрешении третьего вопроса
используются понятия правоты и неправоты, справедливости и несправедливости.
Примечательно, что в трактате “Оратор» Цицерон впервые ясно
указывает на связь своих основных идей с логическими принципами аристотелевской
риторики. Действительно, когда он говорит о доказательствах в судебной речи, то
обращает внимание на значение общих мест, или топов, в качестве посылок
рассуждения и в то же время указывает, какую большую роль в ней играют частные суждения,
которые выступают как свидетельства, факты, контракты, юридические нормы и т. п.
нетехнические средства убеждения. Более того, такие конкретные аргументы, или доводы,
убеждают и судей на заседаниях, и слушателей в народном собрании, и законодателей
в сенате больше, чем отвлеченные принципы и общие рассуждения. Но это не означает,
что Цицерон не признавал роли логики и философии в риторике. Правда, он скептически
относился, например, к логике стоика Хризиппа, как слишком искусственной и
потому мало пригодной в ораторском искусстве, где, по его мнению, следует полагаться
на аристотелевскую логику и диалектику. Хотя Цицерон был больше занят прикладной
риторикой, с успехом выступая с публичными речами сначала в Народном собрании,
а затем в сенате, но в своих письменных трудах он неизменно придерживался высоких
образцов теоретического анализа своих великих предшественников Платона и
Аристотеля.
Не случайно поэтому его трактаты об ораторском искусстве написаны
не в виде традиционных в то время ремесленных руководств и наставлений, которые
были широко распространены в тогдашних риторических школах, а в форме
свободного диалога, в котором мысли автора выражают наиболее знаменитые в прошлом
ораторы. Некоторые западные исследователи считают оригинальным вкладом Цицерона
в риторику, во-первых, разработку понятия о долге оратора, во–вторых,
подчеркивание роли стиля и оформления речи.
Страницы: 1, 2, 3, 4 |