Сочинение: Лирический образ Руси в прозе Н. В. Гоголя
Как
многообразна и естественна природа в гоголевских произведениях! Вся величавая
красота, ширь, могучее спокойствие родины, чистота и глубина души ее выражены в
эпическом образе Днепра, ясного, как душа народа, грозного в гневе, как грозен
в гневе сам народ.
«Чуден
Днепр при тихой погоде, когда вольно и плавно мчит сквозь леса и горы воды
свои. Не зашелохнет, не прогремит ... . Редкая птица долетит до середины
Днепра. Пышный! Ему нет равной реки в мире. Чуден Днепр и при теплой летней
ночи, когда все засыпает, и человек, и зверь, и птица; а бог один величаво
озирает небо и землю, и величаво сотрясает ризу. От ризы сыплются звезды.
Звезды горят и светят над миром, и все разом отдаются в Днепре ... . Когда же
пойдут горами по небу синие тучи, черный лес, шатаясь до корня, дубы трещат,
молния, изламываясь между туч, разом осветит целый мир- страшен тогда
Днепр!»17.
В
описании Днепра, кроме перечисленных средств выразительности, Гоголь использует
гиперболы: без меры в ширину; без конца в длину, восклицания: пышный!;
зеленокудрые!; нет реки ему равной в мире!. Свое отношение к образу Днепра он
передает и в глаголах- сказуемых: «не зашелохнет», «сыплются», «озирает».
Днепр
показан в ясный солнечный день, в темную ночь, и во время бури. Писатель, кроме
образов величавой реки, рисует живописные берега: леса и горы, немалое место
занимает описание неба.
Днепр
описывается в необычайно красивых ярких красках: голубая зеркальная дорога,
серебряная струя, синие тучи.
Река
Днепр рисуется также с помощью эпитетов: чуден, страшен (Днепр), он же пышный,
синий; сравнений: будто весь вылит из стекла и будто голубая зеркальная дорога,
будто полоса дамасской сабли; олицетворении: Днепр ходит, нежась и прижимаясь
ближе к берегу; гиперболы: «редкая птица долетит до середины Днепра», «пойдут
горами по небу синие тучи» и т. д.
Днепр
у Гоголя- былинный образ могущества и красоты отчизны, образ безграничной шири,
неизмеримой глубины, несравненного величия. Днепр эпически расширен до
беспредельности любовью к Родине. В эпическом образе Днепра с особенной силой
сказывается песенность гоголевской поэтической речи. Волнами идут плавные
лирические фразы, в самой музыке которых, слышен и виден вольный разлив могучей
реки; лирический разлив гоголевской поэтической речи передает ритм движения
Днепра. «Синий, синий ходит он плавным разливом»,- прекрасен этот музыкальный
повтор, вызывающий образ плавного движения. Богат и многосторонен образ Днепра.
Сперва он встает перед нами в сиянии солнечного дня и вот уже превращается в отдыхающий
Днепр- богатырь. Но есть и страшный Днепр. Как он грозен, шатающий леса,
низвергающий молнии, гремящий водяными холмами! Вот как неисчерпаемо богат
Днепр! Все в нем есть- и тоска, и счастье, и образ матери, провожающий сына в
войско.
Во
втором томе «Мертвых душ» Гоголь писал, что изображение «несовершенства нашей
жизни» является главной темой его творчества. Характерна в этом отношении его
повесть «Старосветские помещики». Писатель отразил в ней распад старого,
патриархально- помещичьего быта. С иронией- то мягкой и лукавой, то с оттенком
сарказма- рисует он жизнь своих «старичков прошедшего века», бессмысленность их
существования.
Погодин
писал: «Вы прочтете повесть «Старосветские помещики». Старик со старухой жили
да были, кушали да пили и умерли обыкновенной смертью, вот все ее содержание,
но сердцем вашим овладеет такое уныние, когда вы откроете книгу; вы так
полюбите этого почтенного Афанасия Ивановича и Пульхерию Ивановну, так
свыкнитесь с ними, что они займут в вашей памяти место самых близких
родственников и друзей ваших, и вы всегда будете обращаться к ним с любовью.
Прекрасная идиллия и элегия»18.
Откуда
такое очарование? Откуда такая поэзия? Что самое замечательное в доме наших
героев? Поющие двери, двери- поют. Не скрипят. Кажется, опоэтизировано все, что
принято считать низким, все прозаические детали быта: двери, кушанья, отношения
старичков друг к другу. Гоголь достигает этой гармонии, используя прием
олицетворения.
«Вот
это то кушанье»,- сказал Афанасий Иванович, когда подали нам мнишки со сметаною
«это то кушанье», продолжал он, и я заметил, что голос его начал дрожать и
слеза готовилась выглянуть из его свинцовых глаз, но он собирал все усилия,
желая удержать ее. «Это то кушанье, которое по ... по ... покойни ...» и вдруг
брызнул слезами. Рука его упала на тарелку, тарелка опрокинулась, полетела и
разбилась, соус залил его всего; он сидел бесчувственно, держал ложку, и слезы,
как ручей, как немолчно точущий фонтан, лились, лились, ливмя на застилавшую
его подстилку»19.
Да,
как будто все очень серьезно, глубоко и трогательно, что старик ни как не может
выговорить самое слово «покойница», что он в продолжение пяти лет не может
привыкнуть к тому, что Пульхерии Ивановны нет на свете. Но «кушанье» является
лишь поводом, вызывающим память о дорогом человеке. У Афанасия Ивановича это-
центр жизни. Он не может и вспоминать о жене в не «кушанья», потому что именно
в этом были их совместные радости, с кушаньем были связаны все их чувства и
мысли. Он не может без умершей старушки осуществлять то, для чего он живет. Еда
у героев неразрывно сплелась с их привязанностью друг к другу и потому стала
поэзией их жизни.
Пушкин
оценил эту повесть как «шутливую трогательную идиллию, которая заставляет вас
смеяться сквозь слезы грусти и умиления».
Гоголю
вместе с читателем хорошо, уютно и спокойно в простом укладе жизни Сологубов.
Уходит век, исчезает что- то истинно русское из человеческих отношений, а что
пришло? Каков он- век грядущий? Со смертью старичков рушится гармония
внутреннего мира с миром внешним.
«Старосветские
помещики» Гоголя схожи по своей сути с главным героем Гончарова- Обломовым. Все
тот же русский сонный быт, все та же безобразная обыденность в жизни русской
семьи.
М.
Б. Храпченко пишет: «По своему светлому настроению рядом с «Майской ночью» и
«Сорочинской ярмаркой» стоит «Ночь перед Рождеством». Основной фон, на котором
развертывается действие повести, - народный праздник с его красочными обрядами,
его задорным весельем. «Трудно рассказать, как хорошо потолкаться, в такую
ночь, между кучею хохочущих и поющих девушек и между парубками, готовыми на все
шутки и выдумки, какие может только внушить весело смеющаяся ночь. Под плотным
кожухом тепло; от мороза еще живее горят щеки; а на шалости сам лукавый
подталкивает сзади»20.
И
хотя комические происшествия и приключения героев в «Ночи» занимают немалое
место, Гоголь здесь более тесно сливает юмор с изображением человеческих
характеров.
Ярко
очерченной индивидуальностью обладает Вакула. Робкий и застенчивый с невестой,
Вакула становится расторопным и смелым, когда решает преодолеть препятствия,
стоящие на его пути. Перед силачом отступает сам черт, которого Вакула ловко
надувает. Хитрую «дипломатичность» проявляет Вакула в Петербурге при встрече с
запорожцами, а потом и на приеме у царицы. Вакула щедро одарен природой; мастер
на все руки, он обладает и талантом художника. Мы видим Вакулу глазами господ,
глазами дворца: нелепого, хотя и красивого парня с дикими словами, забавного
медведя, а с другой стороны- глазами народа: простого, смекалистого, умного
человека, который «в своем запорожском платье мог почесться красавцем, не
смотря на смуглое лицо». Вакула выходец из той среды, которую трудно себе
подчинить полностью, которую нельзя лишить самобытности и народности. Вспомним
беседу запорожцев во дворце с Екатериной. Екатерина спрашивает, хорошо ли
содержат ее гостей, на что они отвечают: «Та спасиби, мамо! Провиянт дают
хороший (хотя бараны здешние совсем не то, что у нас на Запорожье) почему же не
жить как- нибудь? ...» Потемкин поморщился, видя что запорожцы говорят
совершенно не то, чему он их учил ...».
Ах,
как лукавы речи казаков, как вольны они, и подспудный смысл слов их, заставляет
читателей восхищаться умом простого народа, склонившегося, но спрятавшего в
усах усмешку, перед власть имущими.
Не
преминули казаки похвалить свое Запорожье, с вольностью которого решило
покончить царское правительство! И как лукава их фраза, к которой не
придерешься, хотя она и носит насмешливо- дерзкий характер: «почему же не жить
как- нибудь? ...»
Лукавство
сказывается и в том, что - как замечает про себя кузнец Вакула- беседовавшие с
ним на отличном русском языке запорожцы изъясняются с царицей, «как будто
нарочно, самым грубым, обыкновенно называемым мужицким наречием. «Хитрый
народ!» - подумал он сам себе: «верно не даром он это делает»21. Конечно,
запорожцы делают это не даром. С одной стороны, они показывали этим царице и
Потемкину свою решимость не подчиняться утеснениям. А с другой стороны, они
сохранили за собою «маневренную» возможность сделать вид, что не понимают тех
или других панских вопросов.
Поющая
и пляшущая молодежь противопоставлена Гоголем миру повседневной, будничной
неправды, воплощением которой, являются глупые и невежественные голова и
лицемерная Солоха. Стихия праздника образует в повестях как бы «мир наизнанку»,
контрастирующий в его сознании с той деловой суетой, прозой и казенщиной,
которые болезненно поразили Гоголя при его первом знакомстве с Петербургом
Николая 1»21.
В
толковом словаре В. И. Даля читаем: «Фантастический - несбыточный,
мечтательный; или затейливый, причудливый, особенный и отличный по своей
выдумке». Иначе говоря, подразумевается два значения: 1. нечто не реальное,
невозможное и невообразимое; 2. нечто редкое, преувеличенное, необычное.
Фантастическое в литературе мы определяем по его противоположности к реальному
и существующему. Звери или птицы, наделенные по воле пера автора человеческой
психикой и владеющие человеческой речью; силы природы, олицетворенные в
антропоморфных (т.е. имеющих человеческий вид) образах; живые существа в
противоестественной гибридной или сказочно - религиозной форме, все это широко
используется в искусстве. В пьесе Б. Шоу «Назад к Мафусаилу» один из персонажей
говорит: «Чудо - это то, что невозможно и тем не менее, возможно»25.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6 |