Реферат: Чистейший образ Натальи Николаевны Пушкиной
Я женюсь, т.е. я жертвую
независимостию, моею беспечной, прихотливой независимостию, моими роскошными
привычками, странствиями без цели, уединением, непостоянством.
Я готов удвоить жизнь и
без того не полную. Я никогда не хлопотал о счастии, я мог обойтиться без него.
Теперь мне нужно на двоих, а где мне взять его?"
Сон перед поединком!.. На
"мальчишнике", который устраивал Пушкин накануне свадьбы, он был
мрачен. Все заметили это, и многие предрекали несчастливый брак. И ошиблись.
4. Семейная жизнь Пушкиных
Пушкин был счастлив в
семейной жизни. За шесть лет, которые они прожили вместе, Наталья Николаевна
родила четверых детей. Муж ее проводил годы в непрестанных заботах, напряженных
трудах, необходимых разъездах. Порой он ласково пенял жене: "Смотри,
женка. Того и гляди избалуешься без меня, забудешь меня – искокетничаешься".
Или: "не стращай меня, женка, не говори, что ты искокетничалась; я приеду
к тебе, ничего не успев написать – и без денег сядем на мель. Ты лучше оставь
меня в покое, а я буду работать и спешить". Бывало не мог скрыть
огорчения: "нехорошо только, что ты пускаешься в разные кокетства".
Случалось даже, что делал настоящие выговоры, сразу, правда, спохватываясь: "…
хоть я в тебе уверен, но не должно свету подавать повод сплетням. Вследствие
сего деру тебя за ухо и целую нежно, как будто ни в чем не бывало". И еще:
"Повторяю тебе помягче, что кокетство ни к чему доброму не приведет"
Писем Натальи Николаевны к Пушкину у нас нет, однако по его частым оправданиям
видно, что и жена его была ревнива: то и дело не совсем уж без оснований
упрекала его в "волокитстве". Но в каких семьях этого не бывало – в
пушкинское время, разумеется?
Однако неизмеримо больше
в письмах Пушкина к жене совсем других речей. "Тебя, мой ангел, люблю так,
что выразить не могу", - признается поэт, умевший выражать в своих
произведениях тончайшие оттенки чувств; "не можешь вообразить какая тоска
без тебя", - печалится он; "я же все беспокоюсь, на кого покинул я
тебя!", - тревожится в другом письме; "Что, женка? Скучно тебе? Мне
тоска без тебя", - жалуется снова. 26 августа 1833 г. Пушкин пишет: "Поздравляю тебя с днем твоего ангела, мой ангел, целую тебя заочно в очи".
Оказывается, Пушкин писал так не только к остроумцам вроде Вяземского или
Соболевского! И все-таки письма надо читать внимательно – одно за другим.
Выдержки, даже и пространные, как в нашей подборке, не передают всей нежности и
любви, которая царила в этом обыкновенном и необыкновенном семействе.
Верный признак семейственного
спокойствия, в котором склонны были отказывать Пушкиным многие, изучавшие их
короткую супружескую жизнь, - общая забота и тревога о детях. Писем матери
семейства нет – иначе мы бы получили тьму доказательств такой совместной
заботы. Но и в письмах отца их предостаточно. 22 сентября 1832 года Пушкин
беспокоится о дочери-первенце: "А Маша-то? Что ее золотуха?". 2
октября 1833 года, работая в Болдине, места себе не находит: "Что с вами?
Здорова ли ты? Здоровы ли дети? Сердце замирает, как подумаешь". 11
октября 1833 г. – снова о Маше: "Говорит ли Маша? Ходит ли? Что зубки?".
Но тут же теперь и о старшем сыне: "Саше подсвистываю". 21 октября 1833 г.: "Что-то моя беззубая Пускина? Уж эти мне зубы? – а каком Сашка рыжий? Да в кого-то он
рыжик? Не ожидал я этого от него. Машку, Сашку и тебя целую и крещу". 18
мая 1834 года, накануне Машиного двухлетия: "поздравляю тебя с Машиным
рождением, целую тебя и ее. Дай бог ей зубков и здоровья. Того же и Саше желаю,
хоть он не именинник". 14 мая 1836 г. из Москвы: "Ни строчки от тебя; уж не родила ли ты? Сегодня день рождения Гришки, поздравляю его и тебя.
Буду пить за его здоровье". Это последний год жизни Пушкина и его
последнее упоминание о детях в письме к жене. Григорию исполнился годик.
Наталья родилась через девять дней – 23 мая. "Уж не родила ли ты", -
единственное о ней упоминание. Трудно оторваться от этих писем Пушкина к матери
его детей…
Вряд ли можно себе
представить счастливую семью, где жена вовсе не интересовалась бы делами мужа –
тем, что составляет содержание его жизни. Это относится и к Пушкиным.
Обсуждения конкретных творческих вопросов в письмах не нужно искать – Наталья
Николаевна не профессиональный литератор, и эти вопросы Пушкин, уж если вообще
обсуждал в переписке, то скорее с Вяземским или с Плетневым. И все же Наталья
Николаевна знала о его трудах. Около 30 сентября 1832 года Пушкин рассказывает
ей в письме из Москвы: "Мне пришел в голову роман, и я, вероятно, за него
примусь; но покаместь голова моя кругом идет при мысли о газете. Как-то я слажу
с нею?". 26 июля 1834 года он пишет: "Я работаю до низложения риз.
Держу корректуру двух томов вдруг, пишу примечания…". Летом 1834 г. Пушкин работает не только над корректурой "Пугачева", но и над "Историей Петра".
Наталья Николаевна интересуется этим. Он отвечает: "Ты спрашиваешь меня о
Петре? Идет помаленьку; скопляю матерьялы – привожу в порядок – и вдруг вылью
медный памятник…" Осенью 1835 г. из Михайловского просит прислать книги: "Я
взял у них книги Вальтер-Скотта и перечитываю его. Жалею, что не взял с собой
английского. Кстати: пришли мне, если можно, Essays de M. Montagne ("Опыты"
М.Монтеня) – 4 синих книги, на моих длинных полках. Отыщи". На некоторых
книгах библиотеки Пушкина есть пометы рукою Натальи Николаевны.
Особенно много деловых
вопросов затрагивается в последнем "цикле" переписки Пушкина с женой
– семи письмах, отправленных из Москвы в мае 1836 года. Здесь и издание "Современника"
- Наталья Николаевна выполняла редакционные поручения в отсутствие Пушкина в
Петербурге; и вопросы цензуры; и мечты о работе в архиве; и подготовка к
московской премьере "Ревизора" Н.В. Гоголя; и отношения с
книгопродавцами. А какую важную помощь оказала Наталья Николаевна, добыв через
брата бумагу для "Современника"! Напрашивается вывод, что интерес
Натальи Николаевны к литературно-издательским делам мужа и ее компетентность в
них с годами увеличивалась. Жена Пушкина становилась серьезнее – заботы мужа
постепенно все больше превращались в ее собственные. Ей поверял он теперь самое
важное, ей написал и горькие слова: "Черт догадал меня родиться в России с
душою и талантом…"
Пушкин всегда дорожил
семейным благополучием и спокойствием. Именно поэтому так нестерпимо больно
было ему семейное благополучие и спокойствие терять.
5. Смерть поэта
Не будем снова ворошить
преддуэльную историю, перебирая день за днем ее горестные подробности. Тем
более что читатель имеет возможность получить информацию и узнать позицию
Жуковского и Вяземского, Карамзиных и Фикельмон, Осиповых-Вульф и Соболевского.
Попытаемся лучше сделать заключение, к которому подводит весь огромный материал
о жизни Александра Сергеевича и Натальи Николаевны и о гибели поэта.
Пушкин счастлив в
семейной жизни. Не его и не жены его вина в том, что они жили в обществе, не
желавшем терпеть счастье поэта. "Он должен быть мал и мерзок, как мы, а
если он не таков, мы его погубим," - примерно такой представляется
психология высокопоставленной черни. "Он гениален, а мы бездарны, но мы
докажем, что он способен страдать и корчиться на наших глазах. Мы уничтожим
его, чтобы он не открыл всем правду о нас", - так могли бы они сказать,
хоть вслух и не говорили. "Уязвимое место поэта там, где он не может
ответить ударом на удар – в его сокровенной и дорогой ему семейной жизни. Ее и
надо отравить", - думали те, кому мешало само присутствие Пушкина на
земле, и первый среди них – самодержец всероссийский. Дело даже не в том, что
НиколайI "приволакивался" за
красавицей – женой поэта; и не в том, что, скорее всего, зная о дуэли, он не
захотел ее предотвратить. Дело в том, что имущие власть не желали, чтобы Пушкин
был, как не пожелали через четыре года, чтобы был Лермонтов. Они избрали его
кроткую, добрую, не способную разобраться в их адских кознях жену мишенью
отвратительной клеветы. И поэт погиб.
Виновата ли Наталья
Николаевна? Кокетничала ли она с красавцем-кавалергардом. Облепленным, как
панцирем, грязью того круга, к которому принадлежал, и собственной мерзостью?
Виновата – кокетничала, не замечая грязи. Однако это ли убило Пушкина? Нет, не
это. Поэта убили люди, убедившиеся в том, что его невозможно заставить жить по
их законам. Так вправе ли потомки винить жену Пушкина – ту, которую он любил
так искренно, так нежно? Ту, о которой сказал перед смертью: "жена моя
ангел"? Ту, за которую отдал великую жизнь?
6. Завет мужа
Наталья Николаевна
выполнила завет мужа. Почти два года она прожила в деревне – Полотняном Заводе.
К ней приезжали отец поэта Сергей Львович, Нащокин, Жуковский. Она писала С.Н.
Карамзиной: "Я выписала сюда все сочинения и пыталась их читать, но у меня
не хватает мужества: слишком сильно и мучительно они волнуют, читать его – все
равно что слышать его голос, а это так тяжело!" Потом она возвратилась в
Петербург. Растила детей. Заботилась о средствах к жизни. Поехала – впервые – в
Михайловское. Поставила памятник на могиле Пушкина. Долго еще не выходила
замуж. Благодаря недавним публикациям ее писем о последующих годах жизни
Натальи Николаевны известно больше, чем о тех, что были прожиты с Пушкиным.
По-видимому, она во многом изменилась, прибавив полученную горьким опытом
мудрость к редкостной доброте, незаурядному уму и неповторимому очарованию.
В 1844 г. Наталья Николаевна приняла предложение генерала Петра Петровича Ланского, командира
конногвардейского полка, и вышла замуж во второй раз. Ему в то время было 45
лет, прежде он женат не был. Детей Пушкина Петр Петрович принял как родных. У
Натальи Николаевны были от второго брака три дочери. Вся большая семья –
нередко гостили племянник Ланского и сын сестры Пушкина, Лев Павлищев, - была
дружна и безмерно уважала Наталью Николаевну.
Страницы: 1, 2, 3 |