Контрольная работа: Гротеск как основа художественной системы "Истории одного города" М.Е. Салтыкова-Щедрина
Так высмеивает Щедрин бюрократическую бездумность русской государственной
власти, а также безграничное доверие к ней обывателей. К Брудастому примыкает другой
градоначальник с искусственной головой - Прыщ. У Прыща голова фаршированная, поэтому
он совершенно неспособен управлять, а его девиз - "отдохнуть-с". И хотя
глуповцы вздохнули при новом правителе, суть их жизни мало изменилась: и в том,
и в другом случае судьба города находилась в руках безмозглых властей.
Нельзя не заметить, что в основе щедринской фантастики и гротеска
лежит народный взгляд на вещи, что многие фантастические образы являются не чем
иным, как развёрнутыми метафорами, почерпнутыми из русских пословиц и поговорок.
И "органчик" у Брудастого, и "фаршированная голова" у Прыща
восходят к распространённым в народе пословицам, поговоркам и фразеологическим выражениям:
"на тулово без головы шапки не пригонишь", "тяжело голове без плеч,
худо телу без головы", "у него голова трухой набита", "потерять
голову", "хоть на голове-то густо, да в голове пусто". Богатые сатирическим
смыслом народные присловья без всякой переделки попадают в описание глуповских войн
и междоусобиц.
Атмосфера гневного презрения, беспощадной издёвки, решительной
критики окружает все фигуры градоначальников. Однако наибольшего накала, силы, насыщенности
сатира Салтыкова-Щедрина достигает в образе Угрюм-Бурчеева, где слились и бездушный
автоматизм Органчика, и карательная неуклонность Фердыщенки, и педантизм Двоекурова,
и жестокость Бородавкина, и одержимое идолопоклонничество Грустилова. "Угрюм-Бурчеев
был прохвост в полном смысле этого слова. Не потому только, что он занимал эту должность
в полку, но прохвост всем своим существом, всеми помыслами" [IV,151]. В понятии "прохвост", в узком (профессиональном)
и широком (ругательном) смысле слова, соединилось для писателя всё зло, какое существует
в мире, враждебном жизни, человеческой и природной. Рассказ об Угрюм-Бурчееве развёртывается
в сурово-трагической интонации. Здесь автор охватил своей сатирой и ярко отобразил
весь набор всевозможных ухищрений антинародной власти, все её политические постулаты,
всю её законодательно-административную систему, основанную на принуждении, муштре,
постоянном порабощении и угнетении народных масс. В казарменном идеале Угрюм-Бурчеева
запечатлены эксплуататорские режимы не одной только эпохи и не одной конкретной
страны, а многих эпох и многих стран.
Сатира Щедрина направлена также против аморальной, наполненной
бесчинством фаворитизма, дворцовыми интригами жизни представителей власти. Особенно
ярко их жизнь и нравы разоблачатся в сказании о шести градоначальницах, в котором
можно увидеть намёк на систему правления многих русских цариц. Нарисованные здесь
сатирические картины наиболее ярко изображают жизнь, находящуюся под "игом
безумия". В образе целого полчища разъярённых клопов автор разоблачает бескультурье,
невежество, нечистоплотность и паразитизм правящих слоёв. Ненавидящий царизм как
систему, писатель стремился таким образом вызвать у читателей чувство такого же
отвращения и омерзения.
3.2 Гротескный образ глуповцев
Глупов в книге Щедрина - это особый порядок вещей, составными
элементами которого являются не только администрация, но и народ - глуповцы. Щедрин
подвергает сатире наиболее слабые стороны народного миросозерцания. Писатель показывает,
что народная масса в основе своей политически наивна, что ей свойственно неиссякаемое
терпение и слепая вера в начальство, в верховную власть.
"Мы люди привышные! - говорят глуповцы. - Мы перетерпеть
могим. Ежели нас теперича в одну кучу сложить и с четырёх концов запалить - мы и
тогда противного слова не молвим!" [IV,52]. Энергии
административного действия противопоставляется энергия бездействия, "бунт"
на коленях: "Что хошь с нами делай! - говорили одни, - хошь - на куски режь;
хошь - с кашей ешь, а мы не согласны!" - "С нас, брат, не что возьмёшь!
- говорили другие, - мы не то что прочие, которые телом обросли! Нас, брат, и уколупнуть
негде!". И упорно стояли при этом на коленях" [IV,81].
"Мало ли было бунтов! - с гордостью говорят о себе глуповские старожилы. -
У нас, сударь, насчёт этого такая примета: коли секут - так уж и знаешь, что бунт!"
[IV,80].
Когда же глуповцы "берутся за ум", то, "по вкоренившемуся
исстари крамольническому обычаю", они или посылают ходока, или пишут прошения
на имя высокого начальства: "’’Ишь, поплелась! - говорили старики, следя за
тройкой, уносившей их просьбу в неведомую даль, - теперь, атаманы-молодцы, терпеть
нам недолго! ’’. И действительно, в городе вновь сделалось тихо; глуповцы никаких
новых бунтов не предпринимали, а сидели на завалинках и ждали. Когда же проезжие
спрашивали: как дела? - то отвечали: ’’Теперь наше дело верное! Теперича мы, братец
мой, бумагу подали! ’’" [IV,58].
В сатирическом свете предстаёт и "история глуповского либерализма"
в рассказах об Ионке Козыреве, Ивашке Фарафонтьеве и Алёшке Беспятове. Мечтательность
и незнание практических путей осуществления своих мечтаний - таковы характерные
признаки глуповских либералов. Политическая наивность народа звучит даже в самом
его сочувствии своим заступникам: "Небось, Евсеич, небось! - провожают глуповцы
в острог правдолюбца Евсеича, - с правдой тебе везде будет жить хорошо!." [IV,56]. Следует отметить, что в сатире на народ, в отличие от
обличения градоначальников, Щедрин строго соблюдает границы той сатиры, которую
сам народ создал на себя, широко использует фольклор. И если сатира на градоначальников
беспощадна в своей разоблачающей силе, то смех над "обывателями" наполнен
теплотой и сочувствием. "Чтобы сказать горькие слова обличения о народе, он
взял эти слова у самого народа, от него получил санкцию быть его сатириком",
- писал А.С. Бушмин [I, 665].
В заключительных главах всё ярче проявляются мысли писателя о
том, что глупость, пассивность, которую, казалось бы, автор высмеивает в глуповцах,
на самом деле образуют лишь "искусственные примеси". Жители, по твёрдому
убеждении автора, могут быть способны и на протест, и на упорство. Есть в народной
массе смелые, отважные люди, героические личности, правдолюбцы, наделённые незаурядной
нравственной силой. В этом отношении символичным является сравнение с рекою, которая,
несмотря на все ухищрения Угрюм-Бурчеева, упрямо текла в прежнем направлении.
Заключение
Сатирика, равного по масштабу Салтыкову-Щедрину, не знала ни
русская, ни мировая литература XIX века.
Его сатира включает в себя изображение действительности в форме самой жизни, глубокий
психологизм, тонкость анализа человеческой души. И в то же время она наполнена ярким
гротеском, фантастичностью сюжетов. Сатирические типы и образы, созданные писателем,
пережили своё время. Ярко запечатлев всё зло, все уродства своей эпохи, нарисованные
им картины продолжают жить, не теряя и в наши дни своей силы и актуальности. А всё
потому, что образы Салтыкова-Щедрина - не сатирические однодневки, а масштабные
художественные обобщения.
Список литературы
1.
Бушмин А.С. М.Е. Салтыков-Щедрин // История русской литературы: В 4 т. -
Л., 1982. - Т.3.
2.
Николаев Д.П. Смех Щедрина: Очерки сатирической поэтики. - М.: Советский
писатель, 1988.
3.
Николаев Д.П. Сатира Щедрина и реалистический гротеск. - М.: Художественная
литература, 1977.
4.
Салтыков-Щедрин М.Е. История одного города. - М.: Советская Россия, 1973.
5.
Соколова К.И. Михаил Ефграфович Салтыков-Щедрин. - М.: Просвещение, 1993.
6.
Эльсберг Я.Э. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество. - М.: Государственное
издательство художественной литературы, 1953.
|